В языческой Руси такой прозаический для современного человека овощ, как репа, имел сакральный смысл. Ее «корешки» находились в земле и принадлежали миру мертвых, а «вершки» – находились над землей и были в мире живых. Это половинчатое состояние наделяло репу особыми свойствами – в сознании людей она навсегда была соединена с покойниками, со смертью.
Репу использовали для символических похорон на Святках, на поминках угощали «компотом из репы», в «репный день» всегда одаривали милостыней странников, считая их пришельцами «не отсюда», а из другого мира.
Необычным верованиям способствовал и способ сохранения репы после уборки урожая до первых морозов: ее неглубоко закапывали в землю – «хоронили».
Нет ничего удивительного в том, что древние обычаи, отголоски которых историки и археологи обнаружили у русского населения Коми, тоже оказались связанными с репой.
Как пишет в статье «Похороны по-репному», историк Юлия Андреевна Крашенинникова, этнографические экспедиции 2004—2006 годов засвидетельствовали существование в населенном пункте Лойма и окрестных деревнях Республики Коми так называемых «похорон по-репному», которые практиковались вплоть до 1920-х годов, в то время как на других территориях России они были полностью утрачены.
Как правило, речь шла о людях, которые умерли не своей смертью, а были убиты – случайно или намеренно. Таких людей готовили к похоронам по обычному обряду: обмывали, обряжали в новую одежду, клали в гроб, а потом подзахоранивали рядом с домом, выкапывая для этого неглубокую яму. В нее опускали гроб с покойником, сверху ничем не закрывая, а потом какое-то время по очереди дежурили у тела и лишь потом хоронили на общем кладбище. Были и вариации обычая: иногда покойника не клали в яму, а ставили гроб на козлы – «висеть», на колышки или «на костры» (очевидно в последнем случае можно подразумевать какой-то род деревянных кольев, сложенных особым образом).
Так, жительница деревни Козловская, Зинаида Павловна Помысова 1909 года рождения рассказала, что в десятилетнем возрасте видела, как из лесу привезли тело ее деда, которого случайно убило в лесу на лесоповале сосной. Покойника положили в гроб, который поставили на козлах около дома, и этот гроб стоял у дома «всю зиму», так как власти не давали разрешения хоронить, возможно подозревая неладное. При этом вплоть до похорон деда каждый день у его гроба дежурили по два человека, иногда это были родственники, а иногда «из деревни, кого пошлють».
Точно так же поступили и со стариком, который был убит в дороге из-за коня. Убийцы столкнули тело убитого «в лог», где его замело снегом, поэтому нашли его не сразу, а лишь по весне, когда из-под снега показалась рука.
С телом убитого односельчане поступили так же: сначала покойника похоронили «по-репному», выкопав около дома яму и погрузив в нее гроб с телом, а затем дежурили около тела по парам «двенадцать дён» и лишь потом свезли на общее кладбище и там погребли.
Жительница деревни Гарь, Анна Васильевна Безносикова 1922 года рождения, поведала этнографам, как в ее деревне рядом с домом «в саднике» по-репному похоронили утонувшего мужчину. Какое-то время родные и соседи дежурили у гроба, потом покойника отпели, и не занося в дом, увезли хоронить на кладбище.
А в 1916 году «на кострах» в деревне Козловской 10 дней держали в гробу тело убитого «в лесу» мужчины. Около покойника дежурили, а после истечения срока увезли отпевать и хоронить.
Говорили, что в редких случаях козлы для гроба ставили именно там, где покойного убили.
Этнографы предположили, что «похороны «по-репному» – это отголоски совершенно уникального, реликтового обряда, который в Древней Руси применяли только к подозрительным и к «чужим» покойникам – их называли «заложными», верили, что человек не дожил свой век и поэтому земля его «не примет». Их уносили далеко в лес, в дебри, на пустыри и оставляли на поверхности земли, заваливая сверху ветками, листвой, зачастую и мусором.
Таких покойников боялись, место «заложения» окапывали канавками, шептали заговоры, и возвращались домой только тщательно запутав следы. «Дежурство» у гроба подобного покойника, очевидно, было нужно, чтобы засвидетельствовать его «нормальность» или же наоборот – успеть сообщить односельчанам, что покойник стал нечистью и выходит по ночам на охоту искать живых, чтобы утащить с собой на тот свет. Только спустя год «заложного» покойника могли предать земле.
Кроме того, что такой покойник мог ожить, он мог принести несчастья, нашедшим его людям – например, вызвать дожди, от которых сгниют хлеба, или устроить засуху, которая вызовет неурожай и голод – об этом писал знаменитый этнограф Дмитрий Константинович Зеленин.
Сохранность этой традиции у русского населения Коми этнографы объяснили замкнутостью общин, окруженных со всех сторон иноверцами – коми.
Тем не менее обычай все равно претерпел значительные изменения – убитых людей односельчане не отчуждали от себя, а считали своими, родными, близкими людьми, и все делалось именно для того, чтобы соблюсти традиции, и чтобы родному человеку было на том свете хорошо. Время, когда покойника не предавали земле на общем кладбище варьировалось от случая к случаю и было обусловлено внешними обстоятельствами – обычно это было «10 дён», но иногда не давали хоронить «власти» или односельчане ждали родственников убитого.
Однако можно предположить, что речь идет и о сохранении элементов древнейшего похоронного обряда, который существовал у славянского племени «русь», и о котором в IX веке писал араб ибн Фадлан. Он встречался с русами на берегах Волги и описал похороны вождя, при которых покойника для большей сохранности на 10 дней закопали в землю, а сами начали готовиться к похоронам – шить одежду и строить погребальную ладью. Через десять дней тело вождя откопали, обрядили и сожгли вместе с ладьей.
