Трактовка понятия «хохол» как синонима слов «малоросс» и «украинец» встречается в словарях Даля, Ожегова и других лингвистов. Изначально «хохлом», или попросту «хохолком», называлась особая прическа, которую носили украинские запорожские казаки.
Выглядела она так: голова мужчины полностью выбривалась налысо, только на самой макушке оставалась нетронутой небольшая часть волос. Эту прядь почти не стригли, в результате чего она выглядела как длинный хохолок или чуб.
Такое название традиционной казачьей прически было принято только у русских. Сами запорожцы называли ее «оселедцем», что в переводе с украинского значит «селёдка». Чуб, свободно свисающий с практически полностью обритой макушки, действительно сильно походит на продолговатое рыбье тело. Но слово «оселедец» было не понятно русскоязычным соседям. Даже те из них, которые могли слышать оригинальное название этой прически, просто не воспринимали его, поэтому называли длинный казачий чуб по-своему, то есть «хохлом».
Поскольку такая мужская прическа была принята только у украинцев, постепенно название «хохол» было перенесено с части облика человека на него самого. В результате в культуре восточных славян украинцы стали прочно ассоциироваться с хохлами. Этим словом стали называть уже не собственно казаков, а всех украинцев вообще, включая детей и женщин, которые по понятным причинам никакие оселедцы не носили. В среде самих украинцев слово «хохол» воспринимается как оскорбительное.
Интересно, что у народов Сибири этот перенос произошел еще глубже: сибиряки называли хохлами и белорусов, и русских, проживавших в южных районах Руси (а позднее и Российской империи). Это могло происходить из-за различий в языке. Говоры русских, проживающих далеко на востоке, за Уралом, очень сильно отличаются от распространенных в центральных районах, не говоря уже о литературном языке. На слух сибиряка, никогда не общавшегося с русскоязычным жителем юга, речь последнего звучала непривычно и очень похоже на украинскую.
В происхождении названия мужской казачьей прически «оселедец» («селёдка») можно заметить изрядную долю юмора. Со временем шутливый оттенок перестал быть актуальным, как бы стерся, и слово стало именем нарицательным. Изначально эта оригинальная прическа была «изобретена» кочевыми племенами Великой евразийской степи. У них она называлась «айдар». Айдары носили только взрослые мужчины, женатые и уже продолжившие свой род. Холостые юноши имели право носить простую длинную челку, которая называлась «кекил».
Брили голову и оставляли на макушке длинный чуб казахи, тувинцы, авары, татары и другие кочевники. Иногда для удобства длинную прядь волос заплетали в косичку. Айдар был особым отличительным признаком. Таким же, как национальный костюм, оружие, язык или обычаи народа. У многих кочевников эта прическа была очень распространена. Казаки, часто воевавшие и «общавшиеся» таким образом с татарами и другими кочевниками, просто позаимствовали эту прическу и дали ей свое название – «оселедец».
Для любого запорожского казака ношение оселедца было особой гордостью, символом принадлежности к свободному народу, какими были когда-то степные кочевники, не знавшие никаких границ и преград. Постепенно история этой легендарной прически обросла разными мифами и преданиями. Одни историки утверждают, что подобный казачьему чуб носили некоторые киевские князья. В частности, сохранилось подобное описание Святослава Игоревича, сделанное византийскими послами.
Все эти примеры еще раз подтверждают взаимопроникновение культур разных народов при тесном контакте. И как всегда бывает в таких случаях, позаимствованные элементы обрастают в новой среде уникальными чертами. Так у запорожских казаков считалось не только гордостью, но и хорошим знаком носить длинный чуб-оселедец. За него якобы Господь Бог сможет вытащить погубившего столько людских жизней грешника из адского пламени.
Каждый казак был искренне верующим человеком и понимал, что за столькие прегрешения его душа отягощена большим бременем. Оселедец был еще и чем-то вроде талисмана, оберега от дьявольских сил. Со временем он стал символом высокого положения, даже принадлежности к знатному роду.
