Кто не знает Робинзона Крузо? Вопрос риторический. Немного найдется на земле книг, равных "Робинзону Крузо" по популярности и тому необычайному эффекту, который она производит на читателей - пробуждая тягу к странствиям, интерес к неизведанному и новым землям, стремление совершать открытия, испытать себя и свои силы в борьбе с природой.
Кто не знает Робинзона Крузо? Вопрос риторический. Немного найдется на земле книг, равных "Робинзону Крузо" по популярности и тому необычайному эффекту, который она производит на читателей - пробуждая тягу к странствиям, интерес к неизведанному и новым землям, стремление совершать открытия, испытать себя и свои силы в борьбе с природой. |
Знаменитый автор "Робинзона" - Даниель Дефо написал более 250 произведений, среди которых памфлеты, эссе, дидактические сочинения, романы. Однако на его надгробии высечена только одна фраза, говорящая сама за себя: "Даниэль Дефо, автор "Робинзона Крузо".
Роман был впервые издан в 1719 году и уже к концу первого года своего существования выдержал четыре переиздания, став литературной сенсацией и породив множество подражаний. Появился даже поджанр приключенческой литературы - "робинзонада", живописующий перипетии выживания одного или нескольких людей на необитаемом острове. Габриэль Беттередж, герой романа У. Коллинза "Лунный камень", спустя век после выхода "Робинзона" выразил мнение большинства читателей об этой книге:
"Я считаю, что книги, подобной "Робинзону Крузо", никогда не было и не будет написано. Много лет обращался я к этой книге - обыкновенно в минуты, когда покуривал трубку, - и она была мне верным другом и советчиком во всех трудностях этой земной юдоли. В дурном ли я расположении духа - иду к "Робинзону Крузо". Нужен мне совет - к "Робинзону Крузо". В былые времена, когда жена чересчур надоест мне, и по сей час, когда чересчур приналягу на стаканчик, - опять к "Робинзону Крузо". Я истрепал шесть новеньких "Робинзонов Крузо" на своём веку. В последний день своего рождения миледи подарила мне седьмой экземпляр. Тогда я по этому поводу хлебнул лишнего, и "Робинзон Крузо" опять привёл меня в порядок".
Роман Дефо был поистине настольной книгой многих поколений читателей по всему миру. Но при всём непреходящем успехе "Робинзона" мало кто знает, что у "Удивительных приключений..." имеется вторая часть - "Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, составляющие вторую и последнюю часть его жизни, и захватывающее изложение его путешествий по трём частям света, написанные им самим". Обе части были написаны Дефо за один приём и изданы Уильямом Тейлором сразу одна за другой в 1719 году. Однако вторая часть "Робинзона" пользовалась у публики значительно меньшей популярностью и постепенно "Дальнейшие приключения..." забылись. А ведь во второй части романа Робинзон совершил поистине необычайное путешествие - в гости к московитам: Робинзон посетил Сибирь.
 |
| Обложка второй части приключений Робинзона |
Отношение в Англии к России в XVIII веке можно охарактеризовать как заинтересованно настороженное. С одной стороны - растущая мощь Российской империи как европейской державы обусловила появление русофобии в Англии XVIII века. Преувеличение "русской угрозы" стало одним из направлений пропагандистских усилий в Англии. Например, Дефо в одном из памфлетов, "Преимущества мира и коммерции", изданном в 1729 году, предостерегал соотечественников относительно России как конкурента в торговле, призывая запретить торговлю англичан с Санкт-Петербургом, либо, "если хотите пойти более коротким путем, начинайте войну и выбейте московитов из Ливонии и Ингрии, а, таким образом, не давайте им доступа к Балтийскому морю". Становление новой державы нарушало баланс сил среди европейских держав. Также существовали опасения, и весьма обоснованные, о возможности русской угрозы для Англии.
С другой стороны - рос интерес английской публики к России как к необычной стране, издавались мемуары путешественников; Пётр I становится героем художественной литературы и популярных периодических изданий. Его упоминает У. Конгрив в комедии "Так устроен мир", ему уделяют внимание журналы Аддисона и Стиля "Зритель" и "Болтун". Фиктивные мемуары Р. Стиля о Полтавской битве вдохновили Дефо на создание произведения "Царствование истории жизни и деяний Петра Алексеевича, царя Московии". Деятельности Петра I посвятил несколько страниц Б. Мандевиль в приложении к "Басне о пчелах". Дж. Свифт неоднократно упоминает о Петре I и Московии в своих произведениях, особенно в "Искусстве любезной беседы". И, наконец, во втором томе "Робинзона Крузо" Дефо описывает путешествие своего героя из Китая в Московию.
Итак, вернувшись с необитаемого острова, Робинзон некоторое время посвящает семье, но вскоре "природная склонность к бродяжничеству" вновь всецело овладевает им. "Народная пословица: каков в колыбельку, таков и в могилку нашла себе полное оправдание в истории моей жизни", - начинает Робинзон повествование "Дальнейших приключений…". Единственное, что удерживало Робинзона от новых странствий - это семья: жена и двое малолетних детей. Но смерть жены всё меняет - рушатся последние преграды на пути к новым странствиям. Оплакав жену и препоручив воспитание детей некой вдове, Робинзон снаряжает корабль и вместе с Пятницей снова отправляется на свой остров. Там он находит достаточно многочисленную колонию поселенцев (70 человек), проводит на острове социально-экономические реформы, духовную миссию: с помощью французского миссионера венчает супружеские пары, крестит туземных жён, и затем отбывает путешествовать дальше. В море путешественники встречают флотилию пирог с туземцами, и в бою погибает верный Пятница:
"Бедный, славный Пятница! Мы устроили ему торжественные похороны - положили его в гроб, опустили в море и сделали прощальный салют из одиннадцати орудий. Так кончил свою жизнь самый благородный, верный, честный и преданный слуга, какой только был на свете".
Далее Робинзон огибает Африку у мыса Доброй Надежды, попадает в переделку на Мадагаскаре и в конце концов оседает в крупном городе на берегах Бенгальского залива (скорее всего в Калькутте). Шесть лет спустя, во время очередной торговой операции, он оказывается с грузом опиума в Китае, где лишается корабля. Однако он узнаёт, что в Пекин прибыл караван московско-польских купцов, и решает отправиться с этим караваном на родину по суше. Мнение Робинзона о Китае, кстати, крайне неприглядное. Но еще более самих китайцев - скопища "невежественных грязных рабов, подвластных достойному их правительству", удручает Робинзона политика Московской империи относительно них:
"Если бы расстояние, отделяющее Китай от Московии, не было столь огромным и если бы московская империя не была почти столь же варварской, бессильной и плохо управляемой толпой рабов, то царь московский без большого труда выгнал бы китайцев с их земли и завоевал бы их в одну кампанию. И если бы царь, могущество которого по слухам всё возрастает и начинает достигать грозных размеров, направил свои армии в эту сторону вместо того, чтобы атаковать воинственных шведов, в чем ни одна из европейских держав не стала бы завидовать или препятствовать ему,тто он сделался бы уже за это время императором китайским и не был бы бит под Нарвой королем шведским, силы которого в шесть раз уступали русским войскам".
Совет Робинзона, несомненно, следовало бы принять во внимание, если бы он не противоречил сам себе: называя китайцев нищими и чванливыми - "чванство их может превзойти только их бедность", он тем не менее скупает здесь для продажи в Европе множество произведений китайских ремесленников, так что "ценность нашего груза только в этих товарах достигала трёх тысяч пятисот фунтов стерлингов". Европоцентристская заносчивость, свойственная настоящему англичанину, и выражающаяся в высокомерии ко всему иному, часто берёт верх - в размышлениях Робинзона или Дефо?
 |
Итак, весной 1703 года Робинзон в составе каравана из шестнадцати человек перебирается через реку Аргунь, правый рукав Амура, и оказывается в пределах Московского государства. "Я не мог не почувствовать огромного удовольствия, - рассказывает Робинзон, - по случаю прибытия в христианскую, как я назвал её, страну. Ибо, хотя московиты, по моему мнению, едва ли заслуживают названия христиан, однако считают себя таковыми и по-своему очень набожны".
Всю Сибирь и Урал, через которые едет в Англию Робинзон Крузо, он называет Великой Татарией и почти все этносы этих регионов - татарами. Дефо отправил Робинзона Крузо "на край света", где проходили границы европейского исторического и географического знания. Отсюда, к примеру, и возведение Робинзоном родословной монголо-татар к племени Гогов и Магогов - двум диким народам, нашествие которых должно предшествовать Страшному суду:
"Все реки здесь текут на восток и впадают в большую реку, которая называется Амур и впадает в Восточное море или Китайский океан. Дальше реки текут на север и впадают в большую реку Татар, называемую так по имени татар-монголов, самого северного племени этого народа, от которого, по словам китайцев, произошли все вообще татары; это самое племя, по утверждению наших географов, упоминается в священном писании под именем Гогов и Магогов".
Робинзон с горестью убеждается, что основное население далёких сибирских селений - совершенные язычники, "приносившие жертву идолам и поклонявшиеся солнцу, луне и звездам, всем светилам небесным". Конечно, Робинзон не смог терпеть идолопоклонства и в одной деревне близ Нерчинска рассёк надвое голову деревянного идола, а потом ночью и вовсе сжёг его. Как истинный и истовый христианин Робинзон был весьма опечален малыми миссионерскими трудами московитов:
"Я думал было, что, приближаясь к Европе, мы будем проезжать через более культурные и гуще населенные области, но ошибся. Нам предстояло еще проехать через Тунгусскую область, населенную такими же язычниками и варварами; правда, завоеванные московитами, они не так опасны, как племена, которые мы миновали. Одеждой тунгусам служат звериные шкуры, и ими же они покрывают свои юрты. Мужчины не отличаются от женщин ни лицом, ни нарядом. Зимой, когда всё бывает покрыто снегом, они живут в погребах, сообщающихся между собою подземными ходами. Русское правительство нисколько не заботится об обращении всех этих народов в христианство, оно лишь прилагает усилия, чтобы держать их в подчинении".
Осенью 1703 года, преодолев тысячи километров по диким местам, путешественники прибыли в город Тобольск - "столицу Сибири". "Мы пробыли в пути уже семь месяцев, - рассказывает Робинзон. - Зима приближалась быстрыми шагами". Караван был вынужден остановиться в Тобольске на зимовку. Замечательно описываемое в романе простодушное изумление Робинзона окружающей действительностью. Он удивляется местному климату, который настолько суров, что "на улицу нельзя было показаться, не закутавшись в шубу и не покрыв лица меховой маской или вернее башлыком с тремя только отверстиями: для глаз и для дыхания"; живописует быт местных жителей: "Печь в моём доме была совсем не похожа на английские открытые камины, которые дают тепло, только пока топятся. Моя печь была посреди комнат и нагревала их все равномерно; огня в ней не было видно, как в тех печах, которые устраиваются в английских банях"; пишет об устройстве местных домов: "Двери в тамошних домах закрываются плотно, стены толстые, окна маленькие с двойными рамами". Пища Робинзона состояла главным образом, из "вяленого оленьего мяса, довольно хорошего хлеба, разной вяленой рыбы и изредка свежей баранины и мяса буйволов, довольно приятного на вкус. Вся провизия для зимы заготовляется летом. Пили мы воду, смешанную с водкой, а в торжественных случаях мёд вместо вина - напиток, который там готовят прекрасно".
 |
| Тобольск. Старинная гравюра |
Более всего Робинзон был поражён, увидев в сибирской глуши поистине аристократическое общество:
"Всего замечательнее было то, что я нашёл хорошее общество в этом городе, расположенном в варварской стране, невдалеке от Ледовитого океана, лишь на несколько градусов южнее Новой Земли. Неудивительно: Тобольск служит местом ссылки государственных преступников; он весь полон знати, князей, дворян, военных и придворных. Тут находился знаменитый князь Голицын, старый воевода Робостиский и другие видные лица, а также несколько дам. Через своего спутника, шотландского купца, с которым я здесь расстался, я познакомился с несколькими аристократами и не без приятности проводил с ними долгие зимние вечера".
Робинзон повстречал ссыльного князя Василия Васильевича Голицына, всесильного фаворита царевны Софьи. В реальности в Тобольске Голицын не был, а, оказавшись в опале, был сослан сначала в Каргополь, откуда в Яренск (где пробыл примерно год, в 1689-90 гг.), потом в Пустозёрск, и уже потом на Пинегу.
Именно князю Голицыну Робинзон рассказывает историю своих приключений на необитаемом острове, а затем, ведя с бывшим сподвижником Петра I задушевную беседу, излагает своё жизненное кредо "индивидуальной свободы":
"Тот, кто одерживает победу над своими безрассудными желаниями и обладает неограниченной властью над собой, у кого разум властвует над волей, - более велик, чем завоеватель государства".
Робинзон предлагает ссыльному князю бежать вместе с караваном. Голицын, однако, после долгой внутренней борьбы отказывается, попросив только увезти из Сибири его взрослого сына.
"Наконец, в начале июня мы покинули этот далекий город, - пишет Робинзон, - о котором, я думаю, мало кто слышал о Европе: настолько лежит он в стороне от торговых путей".
Итак, маршрут Робинзона из Пекина в Тобольск выглядел следующим образом:
 |
"7-го июля отчалили и 18-го благополучно прибыли в Архангельск, проведя в пути один год, пять месяцев и три дня, включая восьмимесячную остановку в Тобольске. В ожидании корабля нам пришлось прожить в Архангельске шесть недель, и мы прождали бы и больше, если бы нас не выручил гамбургский корабль, пришедший месяцем раньше, чем сюда приходят обыкновенно английские корабли <…> В заключение скажу, что, пробыв около четырех месяцев в Гамбурге, я сухим путем отправился в Гаагу, где сел на корабль и прибыл в Лондон 10-го января 1705 года, после отсутствия из Англии, продолжавшегося десять лет и девять месяцев".
Вернувшемуся на родину Робинзону было 72 года, и свой рассказ он заключает обещанием не совершать более иных путешествий, кроме одного - странствия "в более далекий путь, чем описанные в этой книге", а именно в жизнь вечную.
