Александр Суворов – величайший русский военачальник, за свою карьеру не проигравший ни одного из более чем 60 сражений. Однако известен он не только своим воинским гением, но и вкладом в военную науку и бережным отношением к солдатам. А на Западе – ещё и прозвищем «полудемон».
Был ли у Суворова секрет, который позволил ему за более чем полвека службы остаться непобеждённым? Вопрос этот можно было бы считать дискуссионным, если бы полководец сам не описал свои тайны в книге «Наука побеждать». В ней он определил три основных искусства на войне – глазомер, быстроту и натиск. Именно всесторонняя оценка обстановки, внезапность и самоотверженность нападения были неизменными элементами любой операции под руководством Суворова.
Дополнялись же они, как правило, беспощадностью к врагу и милосердием к пленным. «Двадцать четыре часа на размышление — и воля. Первый мой выстрел — уже неволя. Штурм — смерть», — говорилось в письме с ультиматумом, которое генерал отправил начальнику крепости «Измаил» сераскеру Айдозле-Мехмет-паше. Турки сдаться отказались, и были обречены испытать на себе всю мощь удара русской армии под предводительством Суворова.
Штурмовать Измаил было решено затемно, чтобы застать врага врасплох, но сохранить визуальный контроль над войсками в самый ответственный момент битвы. При этом атаке на крепость предшествовала двухдневная артиллерийская подготовка, сама по себе нанёсшая туркам сильный урон. Огонь, который вёлся и с фланговых орудий, и с кораблей, изрядно потрепал неприятеля, но даже несмотря на это противник сохранял силу духа, так что биться приходилось чуть ли не за каждый дом.
Потери турок оказались огромными – убито было более 26 из 35 тысяч защитников крепости. Ещё две тысячи человек впоследствии умерли от ран. Очистить Измаил от трупов удалось только через шесть дней после его взятия.
Победа была блестящая. По признанию Суворова, подобный триумф ему удавался ещё лишь один раз – при взятии Праги — предместья Варшавы во время Польского восстания 1794 года. Тогда под напором русских войск гарнизон поляков за несколько часов был разбит наголову. А из 21-28-тысячного войска погибло от 9 до 15 тысяч человек.
«До самой Вислы на всяком шагу видны были всякого звания умерщвлённые, а на берегу оной навалены были груды тел убитых и умирающих: воинов, жителей, монахов, женщин, ребят», — вспоминал участник штурма Праги, генерал-майор Лев Энгельгардт.
«В жизни моей я был два раза в аду — на штурме Измаила и на штурме Праги… Страшно вспомнить!» — писал впоследствии генерал Иван фон Клуген. В западной прессе о тех событиях отзывались ещё жёстче. Взятие Праги с подачи поляков английская и французская печать называли «резнёй», а самого Суворова – «полудемоном».
Наполеон отзывался о полководце как о «варваре, залитом кровью поляков». Хотя, справедливости ради, досталось от него и французам – в сражении на Треббии генерал с 22-тысячным войском разгромил 33-тысячную армию маршала Жака Макдональда, потеряв всего шесть тысяч человек, тогда как враги – 18 тысяч.
Победы Суворова действительно всегда сопровождались значительными потерями противника. Такова была цена суворовских триумфов, результат стремительной тактики, действий, застающих врага врасплох. Однако в каждую битву вмешивались и свои обстоятельства.
При штурме Измаила Суворову противостояла армия, у которой был единственный выбор – стоять насмерть. Известно, что султан обещал казнить каждого, кто покинет крепость, так что погибнуть можно было либо с честью в бою с русскими, либо с позором от палачей.
В Праге же войска под командованием великого полководца зверствовали, мстя за уничтожение жителями Варшавы от двух до четырёх тысяч русских солдат расквартированного в городе гарнизона. Не останавливал их и прямой приказ Суворова, запрещающий трогать мирное население. «Действовать с наибольшим стремлением и жаром против вооружённых, но щадить жителей, безоружных и тех, кои будут требовать пощады», — требовала диспозиция к Штурму Праги.
«Ожесточение и жажда мести дошли до высочайшей степени… офицеры были уже не в силах прекратить кровопролитие… У моста настала снова резня. Наши солдаты стреляли в толпу, не разбирая никого», — рассказывал фон Клуген.
При этом генерал-адъютант Николай Орлов свидетельствует, что виновниками резни оказались казаки. Суворов же, пытаясь минимизировать потери среди мирного населения, послал офицеров предупредить жителей, чтобы те после падения Праги бежали в русский лагерь. Также, по некоторым данным, чтобы зверства не перекинулись на Варшаву, военачальник приказал сжечь мост, ведущий в город. Столицу он занимал с полками, не имевшими личных счётов с поляками.
Но даже вопреки «славе» взятия Праги Суворов запомнился мягким отношением к пленным. Он не допускал мародёрства и варварства, мог запросто вернуть захваченным солдатам оружие или даже отпустить их домой. За свою жизнь полководец отдал только один приказ о смертной казни, когда во время швейцарского похода был пойман французский шпион.
Вместе с тем, находились и такие, кто критиковал военачальника за его милосердие. Статс-секретарь Дмитрий Трощинский после взятия Варшавы жаловался императрице Екатерине Второй: «…Граф Суворов великие оказал услуги взятием Варшавы, но зато уж несносно досаждает несообразными своими там распоряжениями. Всех генерально поляков, не исключая и главных бунтовщиков, отпускает свободно в их домы, давая открытые листы…»
Но таков был Суворов. Когда окружающие относились к солдату как к неодушевлённому предмету, генерал видел в нём человека. И если на поле боя он враг, то после битвы – равный.
