Сложно вспомнить в русской истории политика, которого бы хотели убить с таким рвением как Петра Аркадьевича Столыпина. На него было совершено 11 покушений. Постоянную близость смерти Столыпин считал расплатой за свои убеждения.
Столыпина можно считать одним из самых эффективных сити-менеджеров в русской истории. Во время своего губернаторства в Саратовской губернии, которая считалась трудной, Столыпин провел там масштабную модернизацию: была построена новая женская гимназия, глазная лечебница, городская больница и несколько ночлежных домов с редкой по тем временам канализацией. По-европейски смотрелись заасфальтированные главные улицы с газовыми фонарями. Если бы не начавшаяся Русско-японская война, город был бы телефонизирован.
Выражение «столыпинские галстуки» распространилось из-за остроты, принадлежавшей кадету Родичеву: он сказал, что правительство использует галстуки, т.е. виселицы как единственное средство для борьбы с «эксцессами революции». В ответ на это Столыпин вызвал его на дуэль, но Родичев отказался от нее, принеся публичное извинение.
Поводом же было то, что через неделю после покушения на Столыпина Николай II учредил военно-полевые суды. Эти суды действовали вне законодательных норм и при очень упрощенном судопроизводстве. Таким судом разрешалось судить обвиняемых в разбое, убийствах, грабеже, нападениях на военных, полицейских и должностных лиц и в других тяжких преступлениях, в тех случаях, когда вина преступников была очевидна.
Показательно, что сам Столыпин не был инициатором этого указа и трактовал его как исключительную меру — в России того времени террор стал обыденностью. В исполнение были приведены 683 смертных приговора, за следующие два года – 1800 из 4000 вынесенных. Именно в ответ на политику военно-полевых судов Лев Толстой написал свою знаменитую статью «Не могу молчать!».
В качестве решения проблемы нехватки земли во время проведения аграрной реформы Столыпиным была организована программа по переселению в Сибирь. В качестве средства передвижения использовались поезда. В специальных вагонах, кроме людей и вещей, могли также перевозить и скот, о комфорте особо не заботились.
Со временем, когда волны переселения стали стихать, вагоны начали использовать для перевозки заключенных. На жаргоне до сих пор вагонзаки называют «столыпиными».
Петр Столыпин вызывал удар на себя не раз. Не стал он уклоняться и тогда, когда возникла необходимость решить вопрос с оппозиционно-настроенной II Государственной думой.
Столыпин потребовал отстранения 55 депутатов социал-демократической фракции и снятия депутатской неприкосновенности с 16 из них, сделав большой доклад об их заговоре против государства.
Кстати, именно в связи с этой ситуацией Столыпин произнес свое знаменитое «Не запугаете»: «Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете».
Сохранилось свидетельство, что будущий убийца Столыпина Дмитрий Богров во время свидания с эсером Егором Лазоревым сказал: «Я еврей, и позвольте вам напомнить, что мы и до сих пор живем под господством черносотенных вождей… Вы знаете, что властным руководителем идущей теперь дикой реакции является Столыпин. Я прихожу к вам и говорю, что я решил устранить его…».
При этом известно, что Столыпин ратовал за отмену «черты оседлости» для евреев, журнал Совета министров направил Николаю II такое предложение. Кроме того, со второй половины 1907 года до конца премьерства Столыпина в Российской империи не было еврейских погромов, а процентные нормы студентов-евреев в высших и средних учебных заведениях даже увеличились, а в Гродно было даже открыто еврейское двухклассное народное училище, ремесленное училище, а также женское приходское училище особого типа.
Столыпин не был антисемитом, но ярлык антисемита носил.
Имя Столыпина неразрывно связано с начатой им аграрной реформой. Конечной её целью было создание в деревне крепкого слоя лояльных власти частных собственников.
Крестьяне становились собственниками обрабатываемой земли, могли приобретать новые участки. При этом поощрялось создание отрубов и хуторов, когда земледелец вместо нескольких тонких полос получал отдельный участок, на котором мог вести хозяйство, не сообразуясь с соседями.
Курс реформ был принят неоднозначно.
«Мои избиратели мне говорили о том, что закон 9 ноября — это помещичий закон, который делает из крестьян деревенских кулаков и помещиков, а из бедняков — батраков, вечно голодных работников», писал депутат Кропотов.
За восемь лет действия закона около половины хозяйств перешли в личную собственность, многие крестьяне вышли из нищеты.
Столыпин писал: «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы. Для того, чтобы воспользоваться этими благами, ведь нужна известная, хотя бы самая малая доля состоятельности».
Непростые отношения были у Петра Аркадьевича с Сергеем Витте. При внешней схожести судеб и даже пересечениях взглядов по части того, как «обустроить Россию», их можно назвать антагонистами.
В своих воспоминаниях Сергей Юльевич говорит о Столыпине без сантиментов. Из положительных качеств отмечает за Петром Аркадьевичем разве что отсутствие трусости и «темперамент государственного человека».
Витте был уверен, что Столыпин при проведении аграрной реформы присвоил себе его идеи, называл Столыпина малообразованным ограниченным человеком, который пользуется своим положением, чтобы пристроить родных и знакомых на «хлебные места».
Также Сергей Витте писал: «Никто не уничтожал так хоть видимость правосудия, как он, Столыпин, и все, сопровождая либеральными речами и жестами».
У Сергея Витте были мотивы не любить Столыпина. Петр Аркадьевич в разговорах с премьер-министром резок и неуступчив. Витте, недовольному результатами следствия о покушении на его жизнь, Столыпин ответил: «Из вашего письма, граф, я должен сделать одно заключение: или вы меня считаете идиотом, или же вы находите, что я тоже участвую в покушении на вашу жизнь…».
Про гибель Столыпина Сергей Витте написал лаконично: «Укокошили».
