Бой в небе над Пятигорском
Рассказывая мне эту историю, бабушка не могла сдержать слез
Вчера мы всей семьей отмечали светлый праздник Великой Победы нашего народа в Великой Отечественной Войне. Как и множество других семей на всем постсоветском пространстве, мы собрались за столом и поднимали тосты за Победу, за Мир и, конечно же, третий тост за не вернувшихся с той суровой войны.
Я рассказывал своим дочерям о вкладе в Победу нашей семьи. Все их четыре деда воевали. Мои дедушки — офицеры красной армии.
Арзанов Левон Сумбатович служил на Забайкальском фронте в инженерных войсках. Он — участник войны с Японией. Второй мой дед — Гусельников Виктор Андреевич был войсковым разведчиком, неоднократно ходил за линию фронта, лично брал языков, награжден двумя боевыми орденами. Один дедушка моей жены Марины — Парфенов Борис Матвеевич служил в органах контрразведки «СМЕРШ». На его счету не одно задержание шпионов и диверсантов, работавших в нашем тылу, Ее второй дедушка — Джаиани Отари Михайлович был морским пехотинцем Черноморского флота, участником морских десантов в Новороссийске и на Малой земле.
Все наши дедушки, слава Богу, вернулись с войны и на свет появились наши родители. Из поколения в поколение в нашей семье передаются рассказы о войне, рассказанные нашими дедами нашим отцам и матерям. Теперь мы рассказываем их своим детям, праправнукам Победы.
И вчерашний день не стал исключением, Сидя за праздничным столом, мы вспоминали рассказы про подвиги наших дедов. Младшая дочь Милана, которой сейчас 12 лет, спросила меня: «Что делали наши бабушки во время войны воевали ли они?». Так уж посчастливилось всем нашим бабушкам, что они не участвовали в войне в силу своего возраста на тот момент.
Однако моей бабушке по маме — Нине Петровне, которой на начало войны было 11 лет, все же удалось увидеть и ощутить, что такое война. Она жила в Пятигорске, помнила, как наши войска держали оборону города, и как одним ранним утром в город въехали немцы на мотоциклах. Они остановились на их улице возле колодца и стали умываться, весело обливая друг друга водой и хохоча. Детишки робко подошли к ним и стали смотреть со стороны, так как боялись, ведь родители говорили, что немцы придут и всех убьют. Но так устроен ребенок, он не верит в зло и в то, что человек, который весело смеется, может его убить. Они подошли к немцам ближе, и те стали брызгать в них водой, призывая к игре, наши сорванцы не растерялись и стали, тоже набирая из ведра воду в ладошки обливать немцев. Один из немцев потянул мою бабушку за соломенную шляпку, висевшую на ленте у нее за спиной. Она развернулась и ударила его по руке. Немец не рассердился, а что-то сказал остальным, все немцы дружно засмеялись. Потом он достал из ранца шоколадку и протянул моей бабушке. Она не взяла ее, а быстро побежала домой, крича своей маме с порога: «Мама, мама немцы никого не убивают!».
Затем была оккупация, и немцы показали свое истинное лицо. После освобождения за городом в известняковых карьерах найдут сотни тел замученных ими советских людей. Бабушка в детстве рассказывала мне много историй, но одна из них особо запала мне в душу. Именно ее вчера я рассказал своим дочерям, а сегодня решил поведать и вам. Мне кажется, она заслуживает внимания.
…Был жаркий осенний день. В оккупированном немцами Пятигорске на центральном рынке было по воскресному многолюдно. Разваленная немцами советская система снабжения населения продовольствием и другими товарами была замещена капиталистической рыночной моделью. Вся коммерческая и общественная жизнь в городе сместилась на рыночную площадь. Тут можно было купить все и узнать последние новости. На рынке было и много немцев, которые, пользуясь случаем, скупали за бесценок у обнищавшего населения антиквариат и продукты.
Моя бабушка, которой было тогда 12 лет, со своей мамой пошла на рынок за едой. Они протискивались между рядами, пока не остановились перед тумбой с объявлениями. Два полицая — мужчина и женщина, одетые в черную форму с белыми повязками на рукаве, при помощи валика приклеивали на тумбу очередной приказ немецкого командования. Рядом с ними для порядка стоял немецкий патруль из трех человек с блестящими горжетами полевой жандармерии на груди.
Вдруг в ясном синем небе над рынком появился самолет с красными звездами. Сначала толпа заохала, а потом все громче стали слышаться крики: «Наши! Смотрите: Наши!» Весь рынок устремил глаза к небу, в котором четко вырисовывались силуэты двух немецких истребителей, идущих на перехват нашего ястребка. И тут прямо над рыночной площадью наш летчик, сделав мертвую петлю, длинной очередью из своих пулеметов сбил немецкий самолет. Тот, густо задымив, ушел в сторону гор. Что тут началось! Все люди на площади сотнями глоток закричали: «Ура!» И было им все равно, что в толпе полно немецких солдат, которые тоже с интересом наблюдают этот воздушный бой. В этот момент они опять на короткий промежуток стали свободными советскими людьми, чья армия бьет врага на их глазах, это была всеобщая гордость и всенародная радость. Все громче было «Ура!». Люди ликовали и обнимали друг друга. Моя бабушка, с вызовом улыбаясь, посмотрела на немцев и полицаев, те стояли молча.
Наш летчик, дав круг над городом гнался теперь за вторым немцем. Послышались выкрики людей: «Даешь! Бей гада!».
Вдруг по толпе прошел тревожный гул в воздухе появилась еще одна пара немецких истребителей. Подоспевшие стервятники противника дали по нашему ястребку залп. В воздухе раздался взрыв, наш самолет охватило пламя и, разваливаясь на части, он горящим чёрным факелом устремился к земле. Летчик выпрыгнуть не успел, по-видимому, он погиб еще в воздухе.
Даже по прошествии 50 лет, рассказывая мне эту историю, бабушка не могла сдержать слез. Люди, минуту назад кричавшие «Ура!" и обнимавшие друг друга, вдруг натурально завыли тысячной толпой, заголосили как на похоронах женщины, заплакали дети. Для всех этот погибший летчик был как сын, муж, отец, ушедший на фронт. Люди просто стояли и плакали. Это было всенародное горе, велика скорбь. Боль потери самолёта с красными звездами, этой частички свободной воюющей с врагом Родины, объединила всех наших людей на рыночной площади в своей ненависти к врагу. А немцы, стоящие тут поняли, что в этом, как им казалось, покоренном городе, они никогда не станут хозяевами потому, что народ люто их ненавидит.
Но в семье не без урода, как гласит старая пословица, нашлись и в нашем народе предатели. Бабушка рассказала, что, когда наш самолет падал, она увидела, как женщина-полицай, желая, наверное, угодить своим новым хозяевам начала громко хлопать ладоши и кричать «Ура!». Ее крик предательской радости был одинок в этом море людской скорби. Но ожидаемого ей эффекта не последовало: старший немецкого патруля — здоровый рыжий фельдфебель со всего размаха отвесил ей по заднице пинок кованым сапогом.
…Наши вошли в Пятигорск тоже утром. Немцы ночью просто убежали. У того же самого колодца остановилась полуторка. Из нее вышли усталые бойцы в ушанках и телогрейках, к ним тут же подбежала детвора. Один старый усатый солдат с медалью на выцветшей гимнастерке достал из вещмешка белый холщовый узелок развязал его и протянул на ладони ребятишкам четыре крупных куска сахара. Моя бабушка, которой уже исполнилось 13 лет, взяла один кусочек и сказала: «Спасибо!».