— На пирожки пущу! — пыхтела Баба-Яга, пытаясь вытащить Кота из-за печи. — Из одной половины пирожков наделаю, а другую ими же накормлю. Иди сюда!
— Не пойду, — пробормотал Баюн. — Ты какая-то злая, бабушка.
— Это я ещё не злая. Если ты сию же минуту не вылезешь оттуда, я тебе покажу, какой я бываю злой!
— А ещё мне интересно — если ты сделаешь пирожки из передней части, как ты будешь кормить ими мою заднюю часть?
— Именно так, как ты это представляешь, — нахмурилась Яга. — Ладно, не хочешь вылезать по-хорошему, будет по-плохому.
Яга слезла с печи и щёлкнула пальцами. Ничего не произошло.
— Чего это?
Она щёлкнула пальцами ещё раз и вновь ничего не произошло.
— Ничего не понимаю, — Яга защёлкала пальцами. — Искра есть, результата нет.
Повернувшись, она посмотрела на маленьких человечков и щёлкнула пальцами. Одного из них подняло в воздух и понесло к Яге.
— Ты что же, сволота, зелье противоколдовское выпил?
— Возможно, — отозвался Баюн. — Возможно я предполагал, что у тебя будет плохое настроение. А зная твою гадкую привычку срывать злость на мне, было бы глупо не позаботиться о своём будущем.
— Это когда ты такое предполагал? — уточнила Яга. — Когда вместо того, чтобы купить то, что я велела, решил потратить монеты на сметану?
— По-твоему я придумал это заранее? Плохо ты меня знаешь, бабушка. Я импровизировал.
— Импровизировал, говоришь? Ладно, я сейчас тоже импровизировать буду.
На секунду задумавшись, Яга щёлкнула пальцами: из-под лавки, подобно змее, вылезла верёвка и забралась за печь.
— А-а-а! — заорал Баюн. — На котика напали! Бабушка!
Через минуту Кот, обмотанный верёвкой, вылетел из-за печи и повис вниз головой в воздухе.
— Я хотел бы поговорить с тобой, — заявил он. — Что ты знаешь о прощении, бабушка?
— Сейчас — ничего, — ответила Яга. — Объясни мне простую вещь: я тебя отправила на рынок. Так?
— Так.
— Что я пообещала тебе дать, когда ты вернёшься?
— Банку сметаны. Или две, если вернусь быстро.
— Так вот и объясни мне: если ты знаешь, что тебя дома ждёт сметана, зачем ты тратишь все монеты на неё же?
— Это ведь очевидно, бабушка. Чтобы поесть сметаны дважды.
— То есть, ты думаешь, что после всего этого я тебе сметану дам? — удивилась Яга.
— А почему нет? — фыркнул Баюн. — Ты же сама её всё равно не ешь.
Пока Яга думала, что ответить, в дверь постучали. Баюн задёргался.
— Помогите! Скорее, на помощь!
— Здравствуйте, — в избушку зашёл Мужичок и снял шапку. — Я, наверное, не вовремя, у вас тут…
— Уже закончили, — Яга махнула рукой и Баюн шлёпнулся на пол. — Всё равно бесполезно. Чего пришёл?
— За мной следят. За нами всеми следят.
Яга с Баюном переглянулись.
— Кто?
— Царь, — ответил Мужичок. — И его прихвостни.
— Как интересно, — Баюн скинул с себя верёвку и забрался на печь. — С чего ты это взял?
— А я всё это вижу. Прихожу я, значит, в трактир, а там, в дальнем углу сидит человек и всё записывает: кто сколько выпил, кто сколько потратил, кто и что сказал.
— Откуда знаешь?
— А что тут знать? — усмехнулся Мужичок. — Что же ему ещё писать-то? Записывает, всё за нами записывает, окаянный. Потом Царю показывать пойдёт. Или вот на рынок я прихожу: покупаю, значит, муку — а мельник всё в тетрадку записывает. А зачем? Потому что приказ у него такой от Царя, записывать, кто сколько тратит. Следят за нами, Яга, ох, следят! Даже у Барина нашего человек от Царя сидит и всё записывает, кому сколько на руки выдали. Что делать-то с этим, а? Надо народ поднимать.
— Пусть сидит, — вздохнула Яга. — Ты, прежде всего, задай себе вопрос — зачем кому-то за тобой следить?
— Чтобы знать.
— Что знать?
— Всё, — ответил Мужичок. — Обо мне.
— Ну и пусть себе знают, сколько ты выпил, - махнула рукой Яга. — Что в этом страшного-то? Или ты что-то плохое делаешь и боишься, что об этом узнают?
— Нет, мне бояться нечего.
— Так в чём тогда дело?
Мужичок почесал затылок.
— Ты посмотри на это с другой стороны, — сказал Баюн. — Вот ты пришёл в трактир, а сидящий там человек записывает: такой-то выпил три кружки. Царь потом читает и думает, мол, почему же всего три? Мог бы и пять выпить, да наверное денег нет. И велит удвоить тебе жалованье.
Лицо Мужичка просветлело.
— С мельником то же самое: прочитает Царь, что ты купил мешок муки и задумается, как плохо тебе живётся, что ты два мешка купить не можешь. И опять велит жалованье тебе поднять.
— Если так, то хорошо, — закивал Мужичок. — Такое я одобряю.
— Но вот какое дело, — вновь заговорил Баюн. — На самом деле, никто за тобой не следит, ты это выдумал. Сидящий в трактире человек — это местный поэт, он туда за какой-то атмосферой ходит. Для вдохновения. Мельник записывает, чтобы знать, сколько продал и сколько ещё осталось. Человек Барина записывает, чтобы знать, кто уже получил своё, а кто нет, чтобы не было обмана. А Царю и прихвостням твоя жизнь не интересна до тех пор, пока ты не совершаешь противоправных деяний. В остальное время за тобой следить просто незачем.
— Каких? — прищурился Мужичок.
— Плохих.
Мужичок задумался.
— Так что же, — спросил он. — Не следят за нами?
— За вами нет, — улыбнулась Яга. — За нами да, мы же злодеи. Уходить будешь, справа от тропинки кусты, там два Богатыря сидят. Привет передай.
— Но прежде, чем ты уйдёшь, назови-ка своё имя, — сказал Баюн, вытащив из-за печи тетрадку и перо. — Возраст, место жительства и недельный заработок.
Мужичок непонимающе посмотрел на Кота. Уже через секунду его глаза испуганно округлились, и он быстро выбежал из избушки.
— Дурак, — беззлобно сказала Яга. — Вот зачем? Сначала успокоил, а потом только хуже сделал.
— Ну я же злодей! — хихикнул Баюн. — Я бы может и хотел поступить иначе, но не хочу. Такой уж я.
