Мнения: Как белые потеряли единственный шанс победить в Гражданской войне
Гражданская война началась сразу после Октябрьского переворота в конце 1917 года, приведшего к власти большевиков. Но крупное наступление белых на столицу стартовало лишь спустя полтора года, летом 1919-го. Этому имелись свои причины. Странный, «отрядный», облик первого года войны, не дававший с ходу вести сражения фронтов и армий за обладание Москвой, формировался политическими причинами. Гражданская война началась сразу после Октябрьского переворота в конце 1917 года, приведшего к власти большевиков. Но крупное наступление белых на столицу стартовало лишь спустя полтора года, летом 1919-го. Этому имелись свои причины. Странный, «отрядный», облик первого года войны, не дававший с ходу вести сражения фронтов и армий за обладание Москвой, формировался политическими причинами.
Главной из них было то, что обе стороны в самом начале войны оказались к ней абсолютно не готовы. Революционные события ураганом налетели на Россию и успели серьезнейшим образом потрепать государственность, экономику и вооруженные силы. И в этой хаотичной обстановке как у красных, так и у белых оказались свои слабые стороны.
Белые в начале войны страдали от отсутствия народной поддержки. Все дело в том, что им надо было остановить ультралевую революцию, но народ страны в целом симпатизировал левым идеям – как раз потому, что люди были доведены до крайности последствиями нерешенных проблем, которые и породили революцию. Поэтому белые не могли противопоставить радикальным лозунгам большевиков такие же радикальные лозунги, но с обратным смыслом. Люди были доведены до ручки и просто не восприняли бы любые «реакционные» идеи, восстанавливающие старые формы государственности и мироустройства. Поэтому белые сами в массе толком не могли обрисовать свою политическую программу и скрывались за обтекаемыми лозунгами «непредрешенчества». Мол, победим, а там видно будет.
Как результат – за эфемерными обещаниями белых массово никто не шел. А попробуй они выбить один радикальный клин другим радикальным клином, поддержки оказалось бы еще меньше. Набрать силу они смогли во многом за счет разочарования части народа в жестком и во многом безжалостном стиле управления красных и за счет помощи Антанты.
Но до этого момента белым надо было еще дожить. И этому серьезно помогли слабости пришедших к власти большевиков. Последние, в отличие от тех же эсеров, до революционных событий не стремились быть по-настоящему массовой партией. Ленин видел большевиков неким элитным фанатичным орденом, который по определению не мог бы быть многочисленным.
Это качество, обеспечившее железную дисциплину, позволило взять власть, преодолев сопротивление куда более крупных, но более аморфных политических сил и образований. Профессиональные революционеры были мастерами политической игры, а не военной. Они могли очень успешно агитировать людей на гражданскую войну. Но получить настоящую, единую и контролируемую армию в самом начале противостояния такая конфигурация сил не позволяла.
Вооруженных красных в начале войны было в десятки, если не в сотни раз больше, чем белых. Но это были разрозненные, зачастую не поддающиеся управлению отряды, каждый из которых действовал по своему усмотрению. Так, например, отряд «Красной амазонки» Маруси Никифоровой на пике насчитывал тысячу человек и бронепоезда. Только вот вела себя Маруся, как ей заблагорассудится – например, расстреливала нелояльные ей красные же советы на местах. За это ее даже пытались судить в Москве, но дело кончилось ничем – порядок в молодой Советской России еще только предстояло навести. И так в начале войны было практически везде – центр управлял боевыми действиями очень и очень условно.
Поэтому, несмотря на яркие эпизоды вроде Ледового похода или яростных сражений за Царицын, настоящая война армий (в пику войне маленьких и плохо управляемых отрядов) началась лишь в 1919 году. И белые на юге России, почувствовав за собой реальную силу, двинулись на Москву. Битва за столицу должна была определить судьбу войны.
Лиха беда начало
Набрав силу, мобилизовав людей и приняв множество добровольцев, получив оружие и снаряжение от Антанты, белые поверили в себя и пошли ва-банк.
План Деникина предполагал наступление на Москву с юга широким фронтом. Находясь на Дону и Кубани, белые должны были пойти на север – и в итоге захватить новую столицу. Овладение ей означало бы контроль над важнейшим транспортным узлом. Силы красных, зависимые от железных дорог, фактически зажимались бы в северо-западном углу страны, додавить деморализованного и отрезанного от части ресурсов противника было бы после этого намного легче.
Тем более что белые получали московские заводы и смогли бы нивелировать свое вечное отставание в материальной части. К ним, кстати, добавлялись и заводы Поволжья. Ведь после разрыва коммуникаций красных на востоке отрезанные от Деникина войска Колчака смогли бы вновь наступать и вернуть утерянное весной от контрнаступления красных. А потом и соединиться.
Есть мнения, что Деникину следовало не спешить на Москву, а пробить сначала дорогу к тому же Колчаку, объединиться с ним – и только после этого идти на столицу. Только вот далеко не факт, что это бы помогло – красные, имевшие большие ресурсы, к лету 1919-го мобилизовали значительное количество людей и начали наводить порядок в РККА. Их армии и фронты становились все крепче и многочисленнее с каждым месяцем войны. Белые же, наоборот, теряли закаленных идейных ветеранов, на которых и держалось все движение. Время работало против них.
Как бы то ни было, наступление Деникина на Москву, стартовавшее в июле 1919 года, показало, что Красная армия уже не та, что раньше. Не конгломерат разношерстных отрядов, а упорядоченная военная структура. В целом она все еще уступала на тактическом уровне белым с их мощным офицерским ядром. Но имела куда более сильный тыл и, как следствие, лучшее снабжение. Конечно, в рядах красных фронтов все еще могли находиться слабые соединения, но все равно перед наступающими белыми уже была принципиально другая сущность. Времена Ледового похода, когда можно было громить в поле в разы превосходящие силы противника, прошли.
Поэтому вместо ожидавшегося стремительного наступления на север всем фронтом поход на Москву превратился в серию атак и контратак. Это было чем-то вроде упорного перетягивания каната. РККА еще в 1919 году демонстрировала стиль, который спасет страну в 1941 году, когда на столицу тоже будут наступать силы тактически превосходящего противника. Контратаки, контратаки и еще раз контратаки. Попытаться если не выбить из рук неприятеля инициативу, то хотя бы оспорить ее. А в это время готовить крупные резервные силы для контрудара.
Так случилось и в тот раз. Белые за лето напряженных боев все же сумели продавить сопротивление красных, и в сентябре наконец-то смогли броситься вперед. Они дошли до Орловской губернии – так, 14 октября они даже повесили коменданта Мценска, бывшего царского генерала, который активно сражался на стороне красных. Но все это было уже неважно – красные уже приготовили мощные контрудары, которые в итоге отбросили белых обратно на юг. Взять, например, ту же Орловско-Кромскую операцию. В итоге до Москвы Деникин так и не дотянулся. Теперь его ждало лишь долгое отступление и хаотичная эвакуация из Новороссийска.
Единственный и последний шанс
Белые вступили в Гражданскую войну практически без шансов на победу. Они не могли наступать в самом начале войны, потому что вначале им предстояло собраться, выжить, нарастить силу за счет разочарования крестьян и казаков в большевиках, получить помощь от Антанты – и только потом уже идти на Москву. Главной ошибкой Деникина – после того, как он набрал эту самую силу – стала недооценка не только противника, но и ситуации в целом. Казалось, что малочисленные в начале войны белые, благодаря разочарованию казачества в красных и помощи Антанты, смогли решить ряд проблем и с количеством бойцов, и со снабжением. И теперь могли наступать.
Но РККА тоже на месте не сидела и стала куда более серьезной силой, чем в 1918 году. У белых уже был неприятный опыт тяжелых боев в Донбассе, но он считался «красным» регионом. Много железных дорог, заводов, рабочих – а значит, более удобных для РККА коммуникаций и поддержки местных. Можно было предположить, что при наступлении через сельскохозяйственные регионы все окажется проще – но эта ставка оказалась бита. Впрочем, это была Гражданская война. Хаос ее неопределенности не позволял планировать что-то наверняка. Деникин решил использовать имеющиеся возможности, пока еще не стало поздно, и проиграл. Но при этом он в своем броске на Москву попробовал реализовать самый сильный шанс. Более того – фактически единственный. Раньше – преждевременно, потом – слишком поздно.
Поэтому после провала наступления на Москву белые, что бы они ни делали, все равно находились в парадигме «завтра будет хуже, чем вчера». А это значило, что реальных шансов победить в войне у них больше не было.