Американская теория фронтира на сибирских просторах России
Известно, что украинство как проект стартовало с конца XVIII в. в идеях польских интеллектуалов. Их цель была оторвать эти территории от России. Весь XIX в. польская прослойка, которая на территории Малороссии и Новороссии занимала верхние этажи местной культуры, усилено внедряла в учебных заведениях, университетах эти идеи. Формально эти преподаватели, интеллектуалы сохраняли лояльность и верность властям, но реально вели совершенно иную работу. Плоды их деятельности мы сейчас пожинаем.
А что происходит сейчас? Давно, с 1990-х гг. в среде ученых Сибири внедряется глубоко антинаучная и русофобская американская теория фронтира. Эпицентром её распространения стал Новосибирск, окружение ныне покойного историка Д.Я. Резуна. До сих пор проводятся по сибирскому фронтиру конференции, выходят статьи, монографии. Хотя никто не может толком объяснить, что это такое в условиях Сибири. Ведь продвижение русских на Восток кардинально отличалось от того, что было в Новом свете.
Теория фронтира для нас это «Окно Овертона», которое ставит в итоге под сомнение русское присутствие в Сибири. Происходит обесценивание исторических фактов и ценностей. Ведь, согласно теории фронтира, любая малозаселенная территория может быть кем-то заселена. Большая часть территории России попадает под эти критерии. Что нам эта теория может говорить? Сегодня был русский фронтир, а завтра иной, например, американский. Мисс Олбрайт и Хиллари Клинтон не раз озвучивали идеи того, что России надо поделиться территориями и ресурсами.
Применение теории фронтира к сибирским историческим реалиям приводит к существенному искажения исторической правды. Мне довелось рецензировать одно такое пособие по «Истории Сибири».
А что происходит сейчас? Давно, с 1990-х гг. в среде ученых Сибири внедряется глубоко антинаучная и русофобская американская теория фронтира. Эпицентром её распространения стал Новосибирск, окружение ныне покойного историка Д.Я. Резуна. До сих пор проводятся по сибирскому фронтиру конференции, выходят статьи, монографии. Хотя никто не может толком объяснить, что это такое в условиях Сибири. Ведь продвижение русских на Восток кардинально отличалось от того, что было в Новом свете.
Теория фронтира для нас это «Окно Овертона», которое ставит в итоге под сомнение русское присутствие в Сибири. Происходит обесценивание исторических фактов и ценностей. Ведь, согласно теории фронтира, любая малозаселенная территория может быть кем-то заселена. Большая часть территории России попадает под эти критерии. Что нам эта теория может говорить? Сегодня был русский фронтир, а завтра иной, например, американский. Мисс Олбрайт и Хиллари Клинтон не раз озвучивали идеи того, что России надо поделиться территориями и ресурсами.
Применение теории фронтира к сибирским историческим реалиям приводит к существенному искажения исторической правды. Мне довелось рецензировать одно такое пособие по «Истории Сибири».
Пособие местами неплохое, кроме концепции – антирусской, антинаучной и алогичной. Замечу, мою рецензию кафедра отклонила, сказала, что концепция в пособии более объективна и научна (!). Я, конечно, понимаю, что очень мало людей, которые могут меняться, усваивать новое в зрелом возрасте, жить творчеством. Наши преподаватели формировались в эпоху перестройки и 90-е гг. Усвоили матрицу: чем больнее и звонче обругать нашу историю, Россию – тем научней, объективней, почетней. Их даже от георгиевской ленточки воротит. В том пособии пытаются про жертв (6 тыс) среди коренного населения при освоении русскими Сибири говорить (так сказать местный голодомор и Катынь в одном флаконе, наверно, но не убедительно), забывая сказать, что те же кыргызы (3 тыс жертв у них (с. 66-67)) сами на всех, на русских и представителей других народов нападали, всех пытались подчинить. Я не призываю к маккартизму и репрессиям. Просто считаю любопытным показать тот срез и те мыслеформы, которые тут существуют. Кстати, деканы исторических факультетов из других городов Сибири роскошные отзывы прислали на это пособие. Не читали, наверно. Ниже выдержки из моей рецензии. Целиком её давать с мелкими замечаниями нет смысла.
Рецензия
на учебное пособие канд. ист. наук, доцента кафедры истории,
обществознания и методики обучения Е.Б. Макарчевой
«История Сибири. Часть 1. Сибирь с I в. н. э. до середины XIX в.».
Вместе с тем хочется обратить внимание на ряд замечаний, которые не позволят на данном этапе рекомендовать этот текст к публикации. Их надо устранить.
Не соответствует содержанию название пособия: «История Сибири. Часть 1. Сибирь с I в. н. э. до середины XIX в.». Реально история тут начинается с середины I тыс. нашей эры с эпохи тюркских завоеваний. Вся более ранняя история системно не излагается и упоминается лишь эпизодически как пояснение к какому-либо позднему сюжету.
Елена Борисовна, безусловно, имеет право на авторский подход и может начать историческое повествование с этого периода. Но она должна была логически и исторически объяснить этот рубеж. Внятно этого не было сделано. Это минус. Также кратко не упомянуты в самом начале (хотя бы пару страниц) основные вехи древней истории Сибири. Это недопустимо. У студентов может возникнуть ложное мнение, что до тюрков тут ничего не было. Это не исторично.
Не исторично звучит формулировка «Тема 3. Присоединение Сибири к России XVI–XVII вв.». Автор подробно и обстоятельно описывает проникновение русских в Сибирь с XI в. А куда дели очень важное для нас присоединение земель Алтая и Саян начала XVIII в., которое, особенно Алтая, организовывалось преимущественно из нашего города Новокузнецка? Ведь эти земли сейчас наиболее густонаселенные в Сибири. Это недопустимо.
Практически везде в работе, когда подряд перечисляют тех или иных исследователей (например, с. 13–14) часть авторов идет с инициалами, а часть нет: «Бояршиновой, О.Н. Вилкова, Александрова, Резуна, Карпенко, В.П. Зиновьева». Чем объяснен такой подход? Одних уважают, а других нет? Часть текста имеет сноски, а часть нет (надо либо так, либо этак). В этом сказывается недостаточность культуры академического исследования автора учебного пособия. Есть стилистические огрехи. Присутствуют и другие мелкие замечания.
Раздуто значение антинаучной и неприменимой к истории Сибири теории фронтира (этому посвящен целый раздел главы, понятие фронтир и его проблематика постоянно комментируется в тексте, 56 упоминаний). Здесь это не просто историография, как нам было заявлено, а методологическая скрепа, руководство к действию. Фронтир как известно – это «место встречи дикости и цивилизации» (с. 16). О какой дикости здесь Елена Борисовна говорит? С 18 страницы по 50 автор учебного пособия дотошно рассказывает историю величайших империй, который образовывались на юге Сибири: Тюркский каганат, Уйгурская держава, государство киргизов, Монгольская империя… Может в эпоху русских Сибирское ханство и могущественная Джунгарская империя со своими вассалами – это символ дикости? По разным критериям дикость не применима даже ко многим отдельным сибирским народам, которые не имели свою государственность.
Все любители теории фронтира в Сибири тщательно скрывают, прямо маскируют его основу из религиозного фундаментализма, агрессивного прозелитизма, мессианства и нетерпимости к другим народам и культурам. Замечу, что в этом даже теорию фронтира как надо не могут освоить и перенять! Если бы Елена Борисовна в рамках переработанной на местном материале теории фронтира стала проповедовать взгляды первого Сибирского архиепископа Киприана, который хотел канонизировать воинов Ермака, как борцов за Православную веру, то я бы в этом зауважал Елену Борисовну. Зауважал за удачное и адекватное применение на сибирской почве американской теории. Оценил бы патриотизм, положительный пример в воспитательных целях. Но даже этого нет. К сожалению, наши либералы совсем не понимают Запад и даже не могут у него всё, что надо, как следует взять.
В Сибири иная была модель взаимодействия русских и коренного населения, чем на территории США, где произошёл тотальный геноцид местного населения. Видимо, для того, чтобы в рамках теории фронтира подогнать ход сибирских событий под американские стандарты, других объяснений у меня просто нет, Елена Борисовна на странице 12 формулирует мысль, которой впоследствии строго придерживается: «В реальности добровольного вхождения как исторического факта вообще можно усомниться, поскольку трудно предположить, что какой-то, даже самый маленький народ добровольно откажется от независимости и примет над собой политическое господство». Замечу, что здесь нет ссылок на кого-либо, это мысли самой Елены Борисовны.
Что здесь не так? Понятно, что любое государство – это всегда узаконенный институт насилия. Но из этого нельзя делать далеко идущие выводы. Убежден, что без других факторов, в том числе элементарного доверия, невозможно наладить какую-либо нормальную жизнь в долгосрочной перспективе. Никто не отрицает насилия при присоединении Сибири к России, но не надо отрицать и другое, что упорно делает Елена Борисовна, борясь с исторической правдой и тем самым фальсифицируя историю родного края.
Так, на страницах 53–55 мы узнаем, что хан Едигер в 1555 г. «прислал послов с просьбой к «белому царю», чтобы тот «всю землю Сибирскую взял во свое имя и от сторон ото всех заступил (оборонил) и дань свою на них положил и даругу (сборщика дани) своего прислал, кому дань собирать». До 1572 г. сохранялись даннические отношения Сибирского ханства по отношению к Москве. Уже эти сведения ломают всю концепцию исключительного насилия со стороны Москвы у Елены Борисовны.
На страницах 54–55 узнаем, что причиной похода Ермака являлся, оказывается, грабительский рейд со стороны Сибирского ханства на владения Строгоновых. То есть это не захватнический поход Ермака, а элементарная оборона (!).
На странице 57 читаем: «В 1594 г. во владениях хантыйского князька Бардака, добровольно принявшего русское подданство, был основан Сургут».
Елене Борисовне постоянно мешают многочисленные исторические факты, которые прямо указывают на мирные аспекты присоединения Сибири к России. Например, про известный случай с князем Тояном, который сам пригласил русских построить на его землях острог, ставший городом Томском, автор пособия пишет: «Такое подчинение можно условно назвать добровольным, или хотя бы мирным» (с. 64).
Давно в русской геополитике был сделан вывод, что Урал на просторах Евразии не является какой-либо границей. Это понятно и из данного пособия. Зачем тогда делать автору такое обобщение: «Если бы Урал был по высоте сопоставим хотя бы с Горным Алтаем, это надолго задержало русскую экспансию» (с. 58). Раве автор негодует по поводу продвижения русских?
На странице 13 автор пособия по вопросам присоединения Сибири к России считает, что «очень актуален призыв отказаться от руссоцентристского подхода к описанию этих процессов». А как же ведущая роль государства в этих процессах, хочется спросить? Это сибирский сепаратизм или полный постмодернизм? Утверждается, что (с. 18, 105–106) свобода и индивидуализм – это чисто сибирская черта, которой нет в России. А как же Русский Север и Русский Юг с казачеством?
На странице 68 идет обширное смакование эпизодами жестокости русских. Считаю это недопустимо для учебного пособия.
Только на 82 странице читатель узнает страшную правду, которая чудом прорвалась в это издание. Оказывается, «Принципиальная позиция московских властей состояла в том, чтобы хозяйственная деятельность русских поселенцев не наносила ущерб аборигенам». Что это так, это было известно давно для меня. Что это приговор всем построениям и конструкциям Елены Борисовны, это факт. Приход русских, кстати, остановил кровавые войны между сибирскими народами, их геноциды и поглощения, обогатил их культуру. Но про это практически ничего в учебном пособии нет.
Так всё-таки фронтир или колонизация (с. 70)? Методологическая путаница.
В конце пособия автор непроизвольно зачем-то развенчивает теорию фронтира и её применимость на сибирской почве. Читаем, «Ряд исследователей также отмечает тот факт, что в основе строительства Российской империи в XVI–XVII вв. лежали иные политические и культурные установки, чем это характерно для формирования колониальных империй Западной Европы» (с. 77), «Правительственные указания давали местной администрации широкую возможность менять размеры подмоги, ссуды и льготы… Помимо этого, в некоторых случаях государство частично оплачивало расходы в связи с набегами кочевников, выкупало русских людей, попавших в плен к кочевникам. Ничем подобным английские власти ни в Америке, ни в Австралии не занималось. Поэтому следует признать: переселение в Сибирь всегда было делом государства» (с.78).
Разве была Российская империя в XVI–XVII вв. (с. 67)? Насколько такое название исторично? Почему мелькает словосочетание «феодальное государство» (с. 79)? Что такое тогда феодализм? Почему Россию оскорбляют формулировкой «полицейское государство»? Там же.
Непонятно, почему Сибирское татарское государство существовало до смерти в русском остроге наследника Кучума Али (с. 56)?
Учитывая всё вышеизложенное, предлагаю отправить текст Елены Борисовны на переработку. Пусть хотя бы сделает текст с нейтральных позиций и исправит различные огрехи.
Канд. ист. наук, доцент кафедры истории,
обществознания и методики обучения
НФИ КемГУ А.Н. Полухин (![]()
an_poluhin)
Рецензия
на учебное пособие канд. ист. наук, доцента кафедры истории,
обществознания и методики обучения Е.Б. Макарчевой
«История Сибири. Часть 1. Сибирь с I в. н. э. до середины XIX в.».
Вместе с тем хочется обратить внимание на ряд замечаний, которые не позволят на данном этапе рекомендовать этот текст к публикации. Их надо устранить.
Не соответствует содержанию название пособия: «История Сибири. Часть 1. Сибирь с I в. н. э. до середины XIX в.». Реально история тут начинается с середины I тыс. нашей эры с эпохи тюркских завоеваний. Вся более ранняя история системно не излагается и упоминается лишь эпизодически как пояснение к какому-либо позднему сюжету.
Елена Борисовна, безусловно, имеет право на авторский подход и может начать историческое повествование с этого периода. Но она должна была логически и исторически объяснить этот рубеж. Внятно этого не было сделано. Это минус. Также кратко не упомянуты в самом начале (хотя бы пару страниц) основные вехи древней истории Сибири. Это недопустимо. У студентов может возникнуть ложное мнение, что до тюрков тут ничего не было. Это не исторично.
Не исторично звучит формулировка «Тема 3. Присоединение Сибири к России XVI–XVII вв.». Автор подробно и обстоятельно описывает проникновение русских в Сибирь с XI в. А куда дели очень важное для нас присоединение земель Алтая и Саян начала XVIII в., которое, особенно Алтая, организовывалось преимущественно из нашего города Новокузнецка? Ведь эти земли сейчас наиболее густонаселенные в Сибири. Это недопустимо.
Практически везде в работе, когда подряд перечисляют тех или иных исследователей (например, с. 13–14) часть авторов идет с инициалами, а часть нет: «Бояршиновой, О.Н. Вилкова, Александрова, Резуна, Карпенко, В.П. Зиновьева». Чем объяснен такой подход? Одних уважают, а других нет? Часть текста имеет сноски, а часть нет (надо либо так, либо этак). В этом сказывается недостаточность культуры академического исследования автора учебного пособия. Есть стилистические огрехи. Присутствуют и другие мелкие замечания.
Раздуто значение антинаучной и неприменимой к истории Сибири теории фронтира (этому посвящен целый раздел главы, понятие фронтир и его проблематика постоянно комментируется в тексте, 56 упоминаний). Здесь это не просто историография, как нам было заявлено, а методологическая скрепа, руководство к действию. Фронтир как известно – это «место встречи дикости и цивилизации» (с. 16). О какой дикости здесь Елена Борисовна говорит? С 18 страницы по 50 автор учебного пособия дотошно рассказывает историю величайших империй, который образовывались на юге Сибири: Тюркский каганат, Уйгурская держава, государство киргизов, Монгольская империя… Может в эпоху русских Сибирское ханство и могущественная Джунгарская империя со своими вассалами – это символ дикости? По разным критериям дикость не применима даже ко многим отдельным сибирским народам, которые не имели свою государственность.
Все любители теории фронтира в Сибири тщательно скрывают, прямо маскируют его основу из религиозного фундаментализма, агрессивного прозелитизма, мессианства и нетерпимости к другим народам и культурам. Замечу, что в этом даже теорию фронтира как надо не могут освоить и перенять! Если бы Елена Борисовна в рамках переработанной на местном материале теории фронтира стала проповедовать взгляды первого Сибирского архиепископа Киприана, который хотел канонизировать воинов Ермака, как борцов за Православную веру, то я бы в этом зауважал Елену Борисовну. Зауважал за удачное и адекватное применение на сибирской почве американской теории. Оценил бы патриотизм, положительный пример в воспитательных целях. Но даже этого нет. К сожалению, наши либералы совсем не понимают Запад и даже не могут у него всё, что надо, как следует взять.
В Сибири иная была модель взаимодействия русских и коренного населения, чем на территории США, где произошёл тотальный геноцид местного населения. Видимо, для того, чтобы в рамках теории фронтира подогнать ход сибирских событий под американские стандарты, других объяснений у меня просто нет, Елена Борисовна на странице 12 формулирует мысль, которой впоследствии строго придерживается: «В реальности добровольного вхождения как исторического факта вообще можно усомниться, поскольку трудно предположить, что какой-то, даже самый маленький народ добровольно откажется от независимости и примет над собой политическое господство». Замечу, что здесь нет ссылок на кого-либо, это мысли самой Елены Борисовны.
Что здесь не так? Понятно, что любое государство – это всегда узаконенный институт насилия. Но из этого нельзя делать далеко идущие выводы. Убежден, что без других факторов, в том числе элементарного доверия, невозможно наладить какую-либо нормальную жизнь в долгосрочной перспективе. Никто не отрицает насилия при присоединении Сибири к России, но не надо отрицать и другое, что упорно делает Елена Борисовна, борясь с исторической правдой и тем самым фальсифицируя историю родного края.
Так, на страницах 53–55 мы узнаем, что хан Едигер в 1555 г. «прислал послов с просьбой к «белому царю», чтобы тот «всю землю Сибирскую взял во свое имя и от сторон ото всех заступил (оборонил) и дань свою на них положил и даругу (сборщика дани) своего прислал, кому дань собирать». До 1572 г. сохранялись даннические отношения Сибирского ханства по отношению к Москве. Уже эти сведения ломают всю концепцию исключительного насилия со стороны Москвы у Елены Борисовны.
На страницах 54–55 узнаем, что причиной похода Ермака являлся, оказывается, грабительский рейд со стороны Сибирского ханства на владения Строгоновых. То есть это не захватнический поход Ермака, а элементарная оборона (!).
На странице 57 читаем: «В 1594 г. во владениях хантыйского князька Бардака, добровольно принявшего русское подданство, был основан Сургут».
Елене Борисовне постоянно мешают многочисленные исторические факты, которые прямо указывают на мирные аспекты присоединения Сибири к России. Например, про известный случай с князем Тояном, который сам пригласил русских построить на его землях острог, ставший городом Томском, автор пособия пишет: «Такое подчинение можно условно назвать добровольным, или хотя бы мирным» (с. 64).
Давно в русской геополитике был сделан вывод, что Урал на просторах Евразии не является какой-либо границей. Это понятно и из данного пособия. Зачем тогда делать автору такое обобщение: «Если бы Урал был по высоте сопоставим хотя бы с Горным Алтаем, это надолго задержало русскую экспансию» (с. 58). Раве автор негодует по поводу продвижения русских?
На странице 13 автор пособия по вопросам присоединения Сибири к России считает, что «очень актуален призыв отказаться от руссоцентристского подхода к описанию этих процессов». А как же ведущая роль государства в этих процессах, хочется спросить? Это сибирский сепаратизм или полный постмодернизм? Утверждается, что (с. 18, 105–106) свобода и индивидуализм – это чисто сибирская черта, которой нет в России. А как же Русский Север и Русский Юг с казачеством?
На странице 68 идет обширное смакование эпизодами жестокости русских. Считаю это недопустимо для учебного пособия.
Только на 82 странице читатель узнает страшную правду, которая чудом прорвалась в это издание. Оказывается, «Принципиальная позиция московских властей состояла в том, чтобы хозяйственная деятельность русских поселенцев не наносила ущерб аборигенам». Что это так, это было известно давно для меня. Что это приговор всем построениям и конструкциям Елены Борисовны, это факт. Приход русских, кстати, остановил кровавые войны между сибирскими народами, их геноциды и поглощения, обогатил их культуру. Но про это практически ничего в учебном пособии нет.
Так всё-таки фронтир или колонизация (с. 70)? Методологическая путаница.
В конце пособия автор непроизвольно зачем-то развенчивает теорию фронтира и её применимость на сибирской почве. Читаем, «Ряд исследователей также отмечает тот факт, что в основе строительства Российской империи в XVI–XVII вв. лежали иные политические и культурные установки, чем это характерно для формирования колониальных империй Западной Европы» (с. 77), «Правительственные указания давали местной администрации широкую возможность менять размеры подмоги, ссуды и льготы… Помимо этого, в некоторых случаях государство частично оплачивало расходы в связи с набегами кочевников, выкупало русских людей, попавших в плен к кочевникам. Ничем подобным английские власти ни в Америке, ни в Австралии не занималось. Поэтому следует признать: переселение в Сибирь всегда было делом государства» (с.78).
Разве была Российская империя в XVI–XVII вв. (с. 67)? Насколько такое название исторично? Почему мелькает словосочетание «феодальное государство» (с. 79)? Что такое тогда феодализм? Почему Россию оскорбляют формулировкой «полицейское государство»? Там же.
Непонятно, почему Сибирское татарское государство существовало до смерти в русском остроге наследника Кучума Али (с. 56)?
Учитывая всё вышеизложенное, предлагаю отправить текст Елены Борисовны на переработку. Пусть хотя бы сделает текст с нейтральных позиций и исправит различные огрехи.
Канд. ист. наук, доцент кафедры истории,
обществознания и методики обучения
НФИ КемГУ А.Н. Полухин (