Самое важное — продолжать жить: в Свободном начали ремонт домов
Спецкор «Вечерней Москвы» передает из Волновахского района, который пока остается спорной территорией. Часть населенных пунктов все еще остаются за украинскими нацистами.
Дороги Волновахского района изрыты гусеницами танков и БМП, разбиты колесами грузовиков. Военный транспорт — единственный, что ходит здесь регулярно, перевозя амуницию и хмурых пассажиров в балаклавах. Камуфляжную форму замечаю и на автобусной остановке, пока ненужной, под надписью «Свободне». Село Свободное, значит. Теперь соответствует названию. Нацбаты отсюда выбили 27 февраля. Военная техника стоит почти впритык к забору. Впрочем, местных это не обижает. Военные — такие же дончане, стараются не создавать неудобств землякам.
— Я сам из Красного Лимана, — мужчина среднего роста в камуфляже «флора» отходит от БМП. Говорит, зовут Николаем. Позывной «Михалыч». — У меня там сестра живет. Готовимся освобождать.
Посмотреть на боевые машины выходит пенсионер Николай Винник. Фамилия украинская, но говорит он по-русски. Служил в Наро-Фоминске, потом в Балабанове Калужской области. Трудился на шахте в Угледаре, на химико-металлургическом заводе.
Жизнь «под Украиной» вспоминает с возмущением, говорит, с 2014 года ситуация все ухудшалась.
— Мне 71 год. Мне приходится работать, чтобы хватало на уголь. У меня пенсия 3 тысячи гривен (около 11 тысяч рублей). Это по «первой сетке», с вредностью! Минималка! А уголь стоит 8 тысяч за тонну.
Николай приглашает во двор. Показывает высохший колодец, дрова, которые пока заменяют уголь. Выносит из сарая светлые цилиндры.
— Это вместо угля, солома брикетированная, — объясняет Николай. — Молодежь обучаю, они брикетируют. Это у меня сейчас работа такая. Пенсия, зарплата — вот и все. С этого еще детям помогаю. Они не работают, заводы стоят из-за наших олигархов.
К бронированной колонне подъезжает бензовоз, занимая последнюю свободную полосу дороги. Военные заправляют технику. Проезда терпеливо ждет гражданский автомобиль. В нем — семья Хохлаевых: Виталий, его жена Марина, их тринадцатилетняя дочь и семилетний сын. Хохлаевы живут в Донском. Уехали, когда «началось». Теперь возвращаются — насовсем. С собой везут хлеб и лекарства для земляков.
— Когда начали бить по поселку, помогал чем мог. Продукты приносил, сладости детям, — вспоминает Виталий. — И под минами бегал. Связи ж нет, а родные в разных местах поселка. Того увидел, того — уже хорошо. Я если сажусь, ноги начинают трястись. Встану, хожу. А потом понял, пора уезжать. Дочь два дня ничего не ела, почти не говорила. У жены истерика. Друзья приехали со Староигнатьевки, говорят, там спокойно. И мы поехали.
Теперь, когда украинцев выбили из Донского, Виталий Хохлаев ждет перемен к лучшему.
— И поселок отстроим, и завод. Главное, что этих тварей не будет, — говорит Виталий.
Заправка техники закончена, можно ехать. Виталий отправляется в Донское. Еду следом. Донское. Пятиэтажный дом смотрит опаленными проемами окон. В воздухе до сих пор пахнет гарью. По двору бродит молодой мужчина Иван Шульга. Рассказывает свою историю, часто прерываясь на рыдания.
— Я работал на скорой помощи. Прожил в Волновахе восемь дней в подвале, забрали последнее. Я просил: оставьте, мы бы детям супа наварили! Они забрали последние 40 литров воды. Моя жена с ребенком тут были, в подвале. Меня забрали как медика в Волноваху, мы возили раненых. Я свой долг исполнил. Когда нас выгнали под автоматами сюда, я шел пешком 14 километров с палкой с намотанным на нее мешком. Остался без ничего.
Иван переживает за сына. Ему шесть лет, должен пойти в школу. Кроме коронавируса и войны, не видел ничего.
— У нас забрали последние лекарства, — продолжает Иван. — Пускай сделают меня врагом! Я все это видел! У нас дети, говорю, все кашляют, восемь дней живут в подвале. У ребенка температура 39. Димедрол с новокаином, с анальгином ему сделать бы. Они забрали последнее! И машину скорой тоже. Я детей бы вывез. Я ходил в церкву, Бога молил: лишь бы все были живы!
Иван ведет к позициям украинской техники. Теперь на ее месте лишь ржавая груда металла. Вокруг валяются гильзы и снаряды, некоторые из них — с капсюлями. Тянет порохом. Иван протягивает руку к креслу стрелка.
— Видите, — он протягивает что-то маленькое, покрытое сажей. — Это человеческие кости. Так они горят. У сгоревшего дома в это время кипит работа. Поставив стремянку, местные заваривают то, что могут починить. Отправляемся обратно, по дороге на Свободное. Запах пороха не отпустит еще очень долго.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Эдуард Басурин, заместитель начальника народной милиции ДНР:
— Артиллерийские подразделения вооруженных формирований Украины продолжают наносить удары по жилым кварталам ДНР. Под обстрелы попали около 10 населенных пунктов. В результате украинской агрессии есть жертвы среди гражданских. Повреждены 17 домов, три объекта инфраструктуры. Мировая общественность продолжает закрывать на это глаза. Но военные ДНР продолжают освобождать населенные пункты от украинских националистов.