О своем видении трагических событий, которые произошли в Одессе 2 мая в интервью «Эхо Москвы» рассказал руководитель театра «Школа современной пьесы», народный артист России Иосиф Райхельгауз.

По словам Райхельгауза, сразу же после произошедшего, утром 3 мая он вылетел в Одессу и провел в городе несколько дней, где своими глазами видел, как город переживает трагедию. Увиденное кардинально отличается от того, как это преподнесли некоторые СМИ, ставшие рупором пропаганды.

«Этой жуткой человеческой бедой воспользовалась пропаганда. Наша чудовищная пропаганда, наши первые каналы – просто стыдно слышать эти комментарии и видеть эти кадры, во многом сфабрикованные! Я видел многое своими глазами. И то же самое делает украинская пропаганда, к огромнейшему сожалению. Что наша, что украинская», — сказал Райхельгауз.

Одесса всегда была вольным городом, отметил режиссер, «здесь никто никого не угнетал, никакой язык не был запрещен».

«У меня в Одессе есть товарищ. Товарищ, о котором сегодня на стенах города, на стенах домов, в сожженном Доме профсоюзов (бывшем обкоме партии) написано большими буквами: «Смерть Алексею Гончаренко». Это мой товарищ, ему 34 года. Он до недавнего времени был членом Партии регионов. Как только они расстреляли Майдан, как начались выстрелы, он оттуда вышел. Он на самом деле бросается в гущу любых событий. Умный, образованный, мощный парень, который хочет единственного – счастья своему народу, счастья людям, с которыми он живет. Он этим занимается много лет, он по образованию врач. Ну и так далее, — рассказал режиссер. — И вот я слышу то, что он говорит, и вижу то, что он делает – и понимаю, как бы сказать, невозможность реализации. Я понимаю, что вот невозможно сравнить то, что он говорит и делает, с тем, что говорит и делает тут же другой мой товарищ. Они рассказывают об одних и тех же событиях, об абсолютно одних и тех же, только они говорят так. Вот когда эти фанаты собрались «Черноморца» и «Металлиста», и когда они пошли… Я вообще фанатов ненавижу любых… Они собрались и они пошли. Другое дело, извините, что перед этим более чем два месяца из этих палаток, которые подожгли на Куликовом поле, выходили люди, несколько десятков, двигались (собственно, это и есть центр города) по Пушкинской, по Ришельевской, двигались туда, к Дюку, двигались к центру города, срывая по дороге украинские флаги, громя витрины магазинов, прокалывая шины. И все сходило с рук».

«Вот в этом же и ужас. Я к чему привел пример Леши Гончаренко и могу приводить пример журналистов одесских, моих товарищей? Не знаю, Юлию Городецкую или Марину Баканурскую – тех, кто в гуще, кто понимает, кто пишет об этом, снимает об этом, говорит об этом. Когда начинают рассказывать одни, то как только эти фанаты двинулись, милиция возникла (ну, это все уже известно) с красными повязками. Самое главное, что из-за спины милиции стали стрелять, — добавил он. - Те, кто неизвестен до сих пор. Вот что главное. Вот кто? Кто? Говорили, что эти люди откуда-то приехали, но вот когда, извините, в морге извлекали документы из трупов, то оказались, что все одесские люди. Значит, те, кто стрелял, в морге не оказались. Вот в чем трагедия. Одесса на Одессу – вот в чем колоссальная трагедия».

Иосиф Райхельгауз отметил, что однозначно оценить произошедшее невозможно, поскольку у каждой из противоборствующих сил – своя правда.

«У меня там (в Одессе) квартирка небольшая, я буквально там был два дня, на второй день подумал, не знаю, когда приеду, надо заплатить за квартиру. Я вошел – и сидят два бухгалтера, две женщины, которых я хорошо знаю много лет, я регулярно плачу за квартиру. И они друг с другом не разговаривают. Они сидят вот за столами напротив. Одна говорит, скажите вашему Путину, чтобы поскорее нас спас. А другая говорит, вы знаете, пусть они сюда только явятся, мы их зубами… И они обе плачут. Знаете, у меня начинаются слезы, потому что я между ними», — рассказал он в качестве примера.