Илья Мильштейн: Ограбление по-кремлевски
Помимо прочего, это еще и очень смешно.
Только представить: Москва эпохи авторитаризма, локальных войн и тотальной холодной войны. Режимная зона возле Кремля. Явно незаконный с точки зрения властей мемориал на месте убийства оппозиционного политика, хотя великодушный президент и молвил однажды, что ничего не имеет против. Позавчера несогласные снова провели марш в честь погибшего. Мемориал весь в цветах, а еще флаги, плакаты, портреты, свечи. Непорядок.
Но авторитарная власть сурова и беспощадна, и мы знаем еще из позднесоветских времен, как она наводит порядок. Стилистика устранения из пейзажа лишних и ненужных объектов предполагает, к примеру, бульдозеры, а сам по себе процесс принуждения граждан к миру и послушанию должен выглядеть солидно, неспешно, тупо, убедительно. С авторитарной властью шутки плохи.
Очередной прогон очередной серии документального триллера под условным названием «Грабеж под покровом ночи»
Однако вместо этого мы наблюдаем балаган. Какую-то дикую спецоперацию, в ходе которой сперва приезжает полиция и задерживает дежурящих на мосту («поступил сигнал, что у вас тут драка»), а потом спецгруппа страшно суетящихся спецмужчин в спецкасках, спецжилетах и спецгетрах проводит спецзачистку мемориала. В таком приблизительно духе, и женский возглас «Подонки!» достойно увенчивает этот поразительный сюжет. Очередной прогон очередной серии документального триллера под условным названием «Грабеж под покровом ночи».
Зрители подсчитывают, что это 67-й, что ли, эпизод сериала, а мы можем вспомнить, как все начиналось — буквально с первого дня после гибели бывшего вице-премьера. Как люди приносили на Немцов мост цветы, флаги, плакаты, портреты, свечи, а вслед за ними являлись молодежного типа крысы и оскверняли мемориал. А люди приходили снова, восстанавливая то, что пожрали крысы, но спускалась ночь — и на месте преступления орудовали торопливые коммунальные мужчины, которые по приказу начальства опять зачищали мост. Люди вновь его возрождали, но крысы не унимались, и возникала драка: крысы набрасывались на людей. Как начиналось, так и продолжается, и все вроде ясно, но недоуменный этот вопрос повисает в воздухе: что вообще происходит?
Странный в России авторитаризм, вы не находите?
Нормальная власть в нормальной стране хоронит оппозиционера с почестями, проводит реальное расследование, карает преступников, чтит память погибшего. Авторитарная власть стремится засекретить похороны диссидента, не допускает никаких массовых скоплений так называемого народа и даже имя убитого пытается вытеснить из общественной памяти. В истории с Борисом Немцовым мы видим некое смешение жанров.
Начальство не смеет запретить гражданам поминать несогласного и худо-бедно ловит и судит каких-то пехотинцев, похожих на убийц. Начальство с большим раздражением и неохотой дозволяет гражданам в день убийства выходить на демонстрацию в центре столицы, и мемориал в режимной зоне существует уже два года, но терпеть его нету сил. И непонятно, что с ним делать. Все-таки начальству страшно не повезло, что Бориса Немцова застрелили чуть ли не под окнами президентского кабинета. Начальство мечется.
Странный в России авторитаризм, вы не находите?
С одной стороны, мемориал Немцова постоянно грабят. С другой стороны, власть не препятствует людям, когда они снова приносят на мост цветы
С одной стороны, ни парламента, ни справедливых судов, ни свободы слова на гостелеканалах и в большинстве СМИ нет и не предвидится. С другой стороны, границы открыты, и любой диссидент может безнаказанно их пересечь. С одной стороны, свобода собраний тоже практически отменена. С другой стороны, разрешают же собираться раз в год под присмотром ОМОНа и полицейских цензоров, отвергающих негодные плакаты. С одной стороны, мемориал Немцова постоянно грабят. С другой стороны, власть не препятствует людям, когда они снова приносят на мост цветы, флаги, плакаты, портреты, свечи. И когда их убирают, предварительно арестовав граждан, защищавших мемориал, начальство непременно выступает с какими-нибудь разъяснениями. Дескать, «Большой Москворецкий мост — памятник культурного наследия, один из популярных туристических маршрутов столицы. Большое скопление... памятной атрибутики затрудняет обеспечение безопасности людей, которые пользуются инженерным сооружением на Москве-реке».
Ну да, в слова эти лучше не вникать, поскольку смысла в них нет совершенно, но какая авторитарная власть снисходит до диалога с населением? Эта нередко снисходит, и если заранее условиться, что содержательная их ценность равна нулю, но некие внешние приличия все же соблюдаются, то можно и послушать. Гадая, как все же обозначить эту власть, авторитарную по сути, но и демократичную в неких своих проявлениях. Налицо разрыв шаблона.
Есть словосочетание «гибридный режим», навязшее в зубах. Есть слово «балаган», в политологической науке не употребляемое. Есть другие слова, запрещенные Роскомнадзором. Случается, как раз они и приближают нас к разгадке удивительных событий, происходящих в России, в рамках которых патриотический, допустим, порыв оборачивается оккупационной бойней, а наведение порядка в центре столицы — застенчивым грабежом.
Тем не менее память о Борисе Немцове жива, и в многочисленных комментариях и комментах, посвященных этой свежей новости, этому бесконечному действу, осквернению и возрождению мемориала, соединяются два чувства, казалось бы, несоединимые. Отвращение — и смех. И если вспомнить, что Борис Ефимович был человеком веселым и даже легкомысленным и в творческом его наследии сохранилось немало оценочных суждений, в печати невоспроизводимых, но очень точно описывающих ситуацию в стране и в головах ее властителей, то можно подобрать определение оттуда, какой-нибудь совсем простой эпитет. И больше не мучиться, пробуя постичь эпоху во всей ее цветущей сложности и безумной простоте.