Невыносимый
Намаявшись ветрами и дождями, увядающая осень смирилась и успокоилась. Серая немая погода замерла в преддверии холодов, вытянув голые безлистные ветки деревьев к небу. Природа словно молилась о мягкой зиме с щедрым снегопадом, готовясь ко сну и спокойствию.
В столице же известный деятель искусств Святослав Иванович Велинский маялся тяжелым недугом бессонницы. Самостоятельно уснуть для него стало невозможным. Таблетки, прописанные врачами, омрачали разум, все шло к госпитализации в стационар, чего тот не хотел и даже боялся.
Инсомния — болезнь на грани безумия. Коллега по театру посоветовал обратиться за помощью к некой знахарке, помогающей и не с такими проблемами. Святослав Иванович сначала отверг эту мысль, но после очередного настойчивого предложения врача лечь в больницу, взял адрес колдуньи и рано утром отправился в путь.
Дорога была неблизкая, в иную неисследованную доселе область. Трасса петляла и изворачивалась, будто скрывался кто, сбегая с равнин в густые леса, а после по его следу решили проложить путь.
Неизвестные ранее имена поселений сменяли друг друга белыми табличками вдоль дороги. Одно название внезапно оказалось знакомым, усталый ум плохо поддавался допросу памяти, но все же вспомнилось, что так называлось село священника, с которым познакомились на недавнем фестивале в Москве.
Батюшка внешне походил на картинного попа, весь белый, лохматый с длинной широкой седой бородой, но в общении проявил себя большим эрудитом, прекрасно разбирающимся в искусстве, литературе и даже музыке.
— Здесь служит отец Анастасий — заговорил сам с собой Велинский и, увидев в стороне синий купол белокаменного храма, свернул с трассы, чтоб немного отвлечься.
В храме в это время закончилась литургия, священник-эрудит, говорил проповедь, слушающие люди обступили его неплотным кольцом. Сначала Велинскому было сложно уловить смысл, но постепенно он стал понимать, что говорят про него, причем не в масштабном смысле, касаясь общих проблем, а совершенно конкретно про него и его нынешнее состояние. После проповеди прихожане потянулись вереницей целовать крест в руках проповедника, столичный гость пошел за остальными. Батюшка, узнав высокого визитера, расплылся в улыбке, но, не успев ничего сказать, был ошарашен вопросом.
— Откуда вы знаете? — недовольно и нервно вместо приветствия рявкнул гость.
— Вас? — Мы с вами познакомились в Москве, здравствуйте Святослав Иванович — удивленно отозвался священник
— Нет… не меня… — Велинский испытал чувство неловкости, прикрыл глаза на мгновение и поправился — здравствуйте отец Анастасий, проезжал мимо и вот решил воспользоваться вашим предложением заглянуть.
— Это вы прекрасно решили, подождите меня минуточку и пойдем пить чай — радостно ответил отец Анастасий.
В маленьком здании близ храма располагалась трапезная, бухгалтерия и батюшкин кабинет — небольшая комната, заставленная книгами, иконами и разбросанными по столу записками. В центре располагался большой старый диван совершенно непрезентабельного вида, с правой стороны письменный стол и кресло, тумба напротив окна с чайником и чашками в горошек в нижних створках. В комнате уютно пахло старой бумагой и какими-то благовониями, возможно ладаном.
— Располагайтесь — сказал батюшка, а сам направился включать чайник.
Велинский сел на диван, после небольшой паузы он задал вопрос, волновавший его с момента проповеди.
— Вы в храме, отец Анастасий, говорили, что некоторые люди готовы на все, чтоб снова жить прежней комфортной для них жизнью, кого вы имели в виду?
— Вы думаете я про кого-то говорил конкретно? — спросил батюшка, подавая горячую чашку чая гостю.
— Ну, допустим не конкретно, что тогда вы имели в виду, говоря такие слова?
— Ну-у, к примеру, человек заболел. Тяжелый недуг перечеркнул все его планы, и он готов на что угодно, даже обратиться ко всяким колдунам, чтоб получить желанное исцеление несмотря на то, что тем самым покалечит свою душу.
— Прекратите — грубо перебил священника Велинский — опять эти ваши фокусы, я не знаю, как вы это делаете, но это невыносимо!
Отец Анастасий замолчат, гнетущая тишина наполнила комнату, через несколько минут Святослав Иванович покаянно склонил голову.
— Простите меня, батюшка, ради Бога, простите, болезнь в край измотала меня, я совершенно не хотел вас обидеть, несдержанный, резкий, гнилой насквозь — он закрыл лицо руками.
— Бог простит, не берите в голову, все хорошо — спокойно и мягко ответил священник.
— Если хотите — продолжал обычным тоном батюшка, меняя тему — могу рассказать вам историю вот про этот диван, мы его так и называем невыносимый.
Велинский еле заметно кивнул.
— Данный кабинет — продолжал батюшка — первоначально предполагался под бухгалтерию. Мы купили этот дом для храма всего несколько лет назад — отец Анастасий взял вазочку с пряниками и поставил поближе к гостю, тот учтиво поблагодарил, но есть не стал, чувство вины отбило всякий аппетит.
— Наша казначей Алевтина Михайловна выбрала именно этот кабинет как самый светлый из всех комнат, но тут уже стоял вот этот товарищ — священник указал на диван, на котором сидел собеседник.
— Как мы ни пытались, у нас так и не вышло его отсюда убрать, он оказался очень тяжелый и при этом совершенно не выносимый. В дверь он не пролазит, как его ни крути, спинка у него несъемная и по всей видимости дубовая, мы решили заняться остальными комнатами, а потом, если уж ничего не получится, распилить его на доски. В итоге во всех комнатах сделали ремонт, а на эту ни денег, ни сил не осталось, кое как привели все в порядок, диван более не трогали и комнату решили оставить под кабинет для меня — отец Анастасий подошел к чайнику и добавил себе в кружку кипятка.
— Вы не хотите... — продолжил старик, но тут же замолчал, видный столичный деятель спал, развалившись на диване словно ребенок.
Рано утром следующего дня Велинский проснулся на этом же диване, заботливо укрытый пледом. Удивительно, он проспал практически сутки и все это время пролетело как мгновение, словно сон в детстве, когда закрываешь глаза ночью, а через секунду светло и пора вставать.
Батюшка в храме читал негромко входные молитвы, Святослав Иванович легонько окликнул его после того, как тот закончил.
— Вы наконец-то проснулись, вы спали поистине богатырским сном — улыбаясь сказал священник.
— Батюшка, я выспался и полон сил, что вы со мной сделали?
— Я тут совершенно ни при чем — ответил старик.
— А кто тогда?
— Вы сказали, что выспались, оставайтесь тогда на службу — после этих слов батюшка ушел в алтарь.
С непривычки службу выдержать оказалось непросто, не раз приходили мысли присесть на свободные лавочки вдоль стен храма, но, обращая внимание как твердо стоят худенькие, антикварные старушки, Велинскому становилось стыдно, и он отгонял мысли об отдыхе. Во всем действии службы — в негромком пении хора, степенных возгласах священника в алтаре, в молящихся прихожанах, в горящих свечах на подсвечниках и лампадах перед иконами, было что-то необъяснимое, твердо ощущалось присутствие Того, с кем знаком всю жизнь, но ранее до этого момента не встречался.
После службы отец Анастасий подошел к своему столичному гостю.
— Отче — негромко сказал Велинский — я понял Кто, но не понял почему.
— Бог не подчиняется привычным нашему пониманию правилам, он действует по закону любви. Я не могу утверждать точно, но мне кажется в тот момент, когда вы покаялись за свою несдержанность, Бог увидел краешек вашего сердца и поверил вам.
— Что теперь за это мне надо сделать — задумчиво произнес гость.
— Будьте Ему благодарны — спокойно, но очень твердо ответил батюшка.
На улице в это время первые хлопья снега падали вниз, моментально тая на еще теплой земле. Природа получила ответ на свои молитвы и теперь принимала благодать Творца. Снежинки на ветках деревьев сохранялись дольше, словно те пытались их рассмотреть, радуясь каждому белому пуху, благодаря Господа.