«Взгляни же с портрета!»
В новелле Олега АЛЕШИНА речь идет не просто об искусном фотографе, но о настоящем искусстве.
Олег АЛЕШИН
Поэт, журналист. Член Союза писателей России. Родился 18 апреля 1964 года в Тамбове. Окончил среднюю школу № 24 г. Тамбова, Тамбовский железнодорожный техникум, филологический факультет Тамбовского государственного педагогического института (ныне Тамбовский государственный университет имени Г.Р.Державина), Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М.Горького в Москве.
Преподавал в профессионально-техническом училище № 12, железнодорожном техникуме в Тамбове. Печатался в журналах «Москва», «Подъем», альманахе «День поэзии», в «Литературной газете» и других периодических изданиях Москвы, Воронежа, Тамбова.
Вел занятия в литературном объединении «Радуга». Работал главным редактором газеты «Аргументы и Факты – Тамбов». В настоящее время возглавляет коммерческую службу в газете «Тамбовская жизнь».
МАСТЕР СВЕТА
(новелла)
1.
Сказать, Грибоедов бездарный фотограф – нельзя. В советские времена у него даже было несколько персональных выставок в столице. Теперь в это проверить довольно сложно, да и не нужно. Кому какое дело? Живет себе человек на земле – никому не мешает. Во всяком случае, он сам когда-то так думал.
У Грибоедова было собственное фотоателье. Хотя назвать полуподвальное помещение, где он работал, этим словом не поворачивался язык. В небольшой комнате по углам были расставлены допотопные светильники и прожекторы, которые почему-то напоминали присевших на задние лапы тупоносых бульдогов, ждущих приказа хозяина, а в центре перед потрепанным креслом барствовал трехногий штатив. Рядом возвышалась китайская ширма, которая иногда служила фоном для съёмок, но главное - она прикрывала огромную цилиндрическую батарею. Грибоедов эту перегородку почему-то называл Фудзи. Может быть, потому, что на ней были нарисованы гора и розовые ветки сакуры. За ширмой пряталась старая кушетка, где он время от времени отдыхал. Примечательным в ателье был разве только шкаф со стеклянными дверцами, которые изнутри оклеены декоративной пленкой. Она скрывала от посторонних глаз содержимое. Там, на полках, аккуратно были разложены «химия» и старые пленочные фотоаппараты, но все они были исправны, даже трофейная «Лейка», что досталась ему по наследству от старшего брата. Грибоедов не жаловал современную технику. Говорил: «Люблю работать по старинке». Хотя пришлось приобрести один «бэушный» цифровик и такой же потрепанный «ноут». На большее попросту не хватило денег. Дела у фотографа шли неважно. Редкий человек заглядывал сюда, завидев одинокую и невыразительную вывеску на желтом двухэтажном доме. Чаще всего люди шли сфотографироваться на загранпаспорт. Других заказов уже давно не было.
Какая-нибудь провинциальная дама, скопившая за несколько лет денег на путевку в Турцию, садилась в кресло уже в предвкушении чего-то радостного и запоминающегося в жизни.
Грибоедов начинал щелкать тумблерами и выключателями, комната постепенно наполнялась светом. Точнее сказать, фотограф управлял им. Свет словно выметал из крупных и мелких морщин женского лица, предательскую тень возраста.
Вы когда-нибудь видели, как археологи мягкой кисточкой смахивают с глиняного горшка остатки земли, песка, глины и пыли, боясь неверным движением разрушить реликт? Так и Грибоедов смахивал с лиц своих клиентов кисточкой света какую-то видимую только ему шелуху жизни.
Увы. Почти всегда клиенты были недовольны его работой. Правда, редко требовали деньги обратно. Возможно, большинство людей вообще непритязательны к фотографиям на паспорт. Тем более что стоимость услуг Грибоедова была довольно скромной, поэтому нет особого смысла затевать копеечный скандал. Возможно, была и другая причина, о которой недовольные клиенты предпочитали не говорить.
2.
По обыкновению, Грибоедов лежал на кушетке в ожидании старости и очередного случайного клиента. Буднично ожил дверной колокольчик. Через минуту фотограф вышел из-за ширмы. В кресле в легком пальто уже расположилась женщина. Грибоедов сразу понял: у этой клиентки давно есть загранпаспорт. Но что её заставило спуститься в этот подвал?
‑ Мне порекомендовали вас, ‑ кивая в ответ на приветствие хозяина ателье, смело начала разговор незнакомка.
Грибоедов из деликатности промолчал, привычно стал заниматься своим делом. Но через пару минут, всё же не выдержал и спросил: «А кто посоветовал?»
‑ Мой папа, когда-то увлекался фотографией, он считает вас мастером света, - ответила женщина.
‑ Займите себя, полистайте Басё, пока всё тут приготовлю, ‑ сказал Грибоедов, передавая женщине небольшую книжицу.
Незнакомка наугад раскрыла её и зачем-то вслух прочитала:
Взгляни же с портрета!
Мне тоже не радостно, друг.
Сумрак осенний…
‑ Какие все же странные стихи, - тихо, почти шепотом, сказала незнакомка, закрывая медленно книгу.
Она сидела неподвижно, не выпуская из рук сборник стихов. Её взгляд остановился на картонной вершине Фудзи.
Грибоедов настроил свет так, что казалось, он залил женщину, но вспышек, точнее, пятен, как на сочных эротических полотнах Мане, не было. Границы света и тени не конфликтовали между собой, переходы были мягкими, естественными, поэтому в облике женщины появилось что-то от образов мастеров Возрождения.
Грибоедов за многие годы работы понял, что есть два вида света. Один внешний, вульгарный и откровенный, как полуденное солнце. Другой – внутренний, сокровенный, сродни тихому горению одинокого фонарика на лодке японского рыбака. Этот свет, спрятанный в просторный бумажный стакан, непонятно на чем и держится. Создание его, требовало филигранного мастерства. В этом свете даже невесомые чешуйки пыли становились золотистыми, повинуясь легкому волнению воздуха, которое создавал Грибоедов, то припадая к штативу с фотоаппаратом, то отходя от него, чтобы в сотый раз поправить или отрегулировать поток излучения.
Сколько прошло времени – не известно. Но дверной колокольчик возвестил о приходе нового клиента. Грибоедов и незнакомка одновременно почувствовали легкое смущение, словно кто-то прервал их долгий и откровенный разговор.
3.
Прошло две недели. Заказ давно был готов. Грибоедов сделал черно-белый портрет незнакомки размером сорок на шестьдесят. Он лежал свернутым в трубочку на рабочем столе рядом с журналом регистрации. На пятой странице фотограф еще в день съемок записал номер телефона заказчицы. Долго размышляя, он все же позвонил ей. Они договорились о встрече неподалеку от фотоателье.
Грибоедов по дороге успел дожевать вчерашний пирожок. В парке на скамейке он заприметил незнакомку. Старясь быть непринужденным, Грибоедов развернул и показал женщине снимок. Он что-то стал объяснять, но она вежливо его поблагодарила за работу и ушла.
Вернулся в свою каморку и Грибоедов. Через час зазвонил телефон.
- Да, папа прав, вы мастер света, но ваше искусство причинило мне боль. Каждый день смотрюсь в зеркало, но никогда не замечала у себя таких печальных глаз. Когда увидела сделанную вами фотографию, то сразу всё про себя поняла. Лучше бы жила в неведении. Кому нужны такие фотографии? - сквозь слезы проговорила женщина и положила трубку.
Грибоедов снова лег на свою кушетку и почему-то вспомнил о недорогом навесном замке на дверь, который вчера заприметил на блошином рынке.