На смерть Игоря Дудинского — последнего русского мага

Поздно вечером 11-го июня сего года скончался мой давний знакомый и друг Игорь Дудинский. Журналист, арт-критик, писатель, художник. Человек, концентрировавший вокруг себя особые метафизические и экзистенциальные смыслы, создававший атмосферу, буквально притягивавшую самых разнообразных персонажей. Игорь - звезда того самого Южинского переулка, откуда вышел гениальный писатель Юрий Мамлеев, радикальный философ Гейдар Джемаль и увы, Александр Дугин — человек, повлиявший на идеологию нынешней России. В этой статье я хотела бы сделать очень важную для памяти Игоря Дудинского и истории вещь. Я хотела бы отделить его личность от идей «русского мира», традиционализма и дугинизма как таковых. На мой взгляд, он был куда шире и больше этих пронафталиненных и деструктивных идей. И придерживался их скорее в силу инерции, возраста. Игорь был человеком XX века, человеком модерна, субъектом русского безумия и звездой андеграунда. Он слишком много вложил в Южинский переулок, чтобы так легко отказаться от прошлого. Хотя я уверена, что он просто не дожил до осознания опасности евразийских концепций. Я уже писала и говорила, что Юрий Мамлеев перед смертью сожалел о том, что невольно принял участие в создании идеологической основы нынешней российской государственности. Конечно же, его концепция «России вечной» была в большей степени художественной, нежели бюрократически оформленной доктриной. Но тем не менее, все его наработки были взяты на вооружение более хитрыми соратниками. К слову, Александр Дугин, для которого Игорь Дудинский так много сделал, которого он в некотором роде создал, даже не пришел на похороны. И не только не пришел, но и не написал ни слова в своих соцсетях. Также на похороны Дудинского не пришел и печально известный музыкант Александр Ф. Скляр (группа «Ва-БанкЪ»). Многие и многие друзья в эти дни вспоминают Игоря теплыми словами. Борис Симонов, владелец музыкального магазина «Трансильвания», говорит: «Мы были знакомы примерно 15 лет и виделись довольно часто. Игорь конечно же был из редкой породы — человек-праздник. Ни комплексов, ни зависти, ни обид за ним не наблюдалось, а это очень редкое качество. Правда меня смущали только две его особенности, он постоянно осенял себя крестным знамением и предлагал сочетаться законным браком любой понравившейся девушке, несмотря на то, что всегда был женат. К моему легкому сожалению он в последние годы совсем воцерковился и стал сторонником нынешнего правящего режима. Но все равно я не позволял общим знакомым его очернять словесно. Он-то никому ни зла не сотворил и худого слова ни о ком не сказал.» Лидия Вулох, искусствовед и дочь художника-шестидесятника Игоря Александровича Вулоха, вспоминает ушедшего: «Написать о Дудинском мало — это лишь коснутся вершины айсберга. „Я, обретший бессмертие, ухожу в ночь“ — эпиграф к книге „Московский гамбит“ Мамлеева, где в одном из персонажей он вывел тебя. Самый молодой среди всех, — юность Южинского, ученик Магистра, соблазненный танцами мироздания. Обнимаю тебя. Ты — последний. И ты уходишь к Ним. Прощаюсь внутренне с Игорем Дудинским и его невероятной силой Света. Моим другом. Упокой Господи его душу в Раю, о котором он ведал более многих. В связи с Южинским, в который входил Игорь Дудинский, прекрасно знавший и любивший его „шатунов“, — исследователей светлых и темных мирозданий на границе границ, хочется просто запостить песню Рыбьякова „Дым“. Вопросы к Раю и Аду задавались в Южинском как известно постоянно. Поиск выходов вовне был испепеляющим, это чистая метафизика в неопошленном ее смысле. Все это осталось в воспоминаниях, на страницах книг, на картинах. „Дым“ Кирилла же совсем из другого поколения, они даже не были знакомы, отсутствовали знания о предшественниках. Но разве в этом суть тождественных устремлений? Правда скорее уже лишенных спасительной романтики многих представителей послевоенного авангарда. И Игорь был одним из таких утонченных романтиков и конечно же именно он — „Последний оккультный Дым“. Загремевший вдруг в 80-е откуда-то из Сибири дикий рев, — на границе распада очередной временной петли… Игорь Дудинский 31.03.1947-11.06.22 — писатель, художник, тусовщик, секс-символ, журналист и последовательный многоженец, вечно влюбленный романтик. Достойный член культового ордена мыслителей-писателей-художников-странников поколения послевоенного андеграунда, проявивших себя в гамбите, — все они уникальны прежде всего фактом своего присутствия воссоединения на нашей земле. Все что они делали — живое и живет.» «Бессмертие достижимо только через победу материи над духом. Иначе оно не имеет смысла. Самые захватывающие и неисчерпаемые перспективы — у деградации. Потому что ресурсы для созидания полностью исчерпаны.» — писал Дудинский в предисловии к своей пьесе «Четыре сестры», поставленной Татьяной Стрельбицкой. И как мы видим, он был радикально прав. Сюжет в этом авангардистско-постмодернистском шоу отсутствует в принципе. То есть буквально на сцене ничего не происходит. Мы видим четырех инферносущностей, дьяволиц потустороннего по именам — Ольша, Мага, Ирша, Нашага. Эти суккубицы извергают из своих утроб концентрированные афоризмы, по направлению мысли и стилистике, подобные текстам Мамлеева или ранним работам Гейдара Джемаля, но лишенные при этом философской логики, что в принципе, типично для женщин. Именно женщины, что вились вокруг героев Южинского, подруги самого автора, послужили прототипами героинь. Я ожидала увидеть и услышать вполне определенный и известный мне метафизическо-традиционалистский концепт. Однако, автору удалось пересилить и себя, и свои идеологическо-метафизические привязанности и установки. Первый и единственный из всех «южинских» Дудинский прозрел до страшных констатаций — идеи русского мира, третьего пути, России как черной дыры — оказались губительными для самой России, что мы и наблюдаем сейчас. Местами пьеса выглядит как манифест национал-нигилизма. Однако, для гениального автора, подобная трактовка, безусловно, будет слишком простой. И тем не менее, полюбуйтесь этими смачными диалогами: «Нашага. А Россия больше, чем земной шар. Ирша. Насосалась рабоче-крестьянской крови и разбухла, как пиявка. Ольша. Зато когда она лопнет, весь мир захлебнется и утонет. Мага. И тогда никто никого не будет эксплуатировать и всего сразу станет с избытком. Без всяких магазинов. Ольша. Где же тогда отдыхать? Ирша. Среди металла и грохота механизмов. Только чтобы они ничего не производили, кроме экстаза. Нашага. Эмоции — как водка, которая вся одинаковая. Но если на бутылку приклеить этикетку, то тогда ее содержимое можно оценивать с точки зрения партийной принадлежности. Поэтому важны не чувства, а их направление. Ольша. Йод и бинты еще вчера кончились. Снимай все, что на тебе. Мага, сделай ей перевязку. А то мне противно на нее смотреть. Мага. На ней все само заживет. Как на кошке. Она ведь русская. Ирша. Лучше подумайте, куда будем отступать. Нашага. Куда-нибудь, где детей не рожают. Чтобы было всегда чисто. Не то что у нас. Ольша. Лучше в Америку. Там все дома и тротуары сделаны из золота. Можно когда захочешь отколоть кусочек и пойти в ресторан. Мага. Чтобы не утонуть в грязи, надо постоянно воевать. Я лично готова. Пускай мне дадут много оружия и скажут, с кем. Ирша. Неужели не понятно? Со всеми. И в первую очередь с рабочими. Потому что они самые тупые. Не хотят убивать тех, кто на них наживается. Ольша. В России даже отсосать не у кого, чтобы подзарядиться. Одни импотенты вокруг. Откуда только у меня силы берутся, не знаю. Ирша. Еще неизвестно, что полезнее. Сидеть на одном месте или постоянно передвигаться. С одной стороны, тратятся драгоценные калории. А с другой — атрофируются и увядают мускулы. Нашага. Хочешь заняться спортом — ходи на демонстрации. Во-первых, абсолютно бесполезное занятие. А во-вторых, можно с кем-нибудь познакомиться...» Вклад Игоря Дудинского в русский андеграунд, философию и культуру огромен. Я хочу, чтобы мы помнили этого человека всегда.