Переговоры Россия-США: будет ли первый блин комом?
Состояние американского истеблишмента может обеспечить крайне фрагментарный диалог по взаимной безопасности
Согласно подтвержденной в СМИ информации, Кремль и Белый дом запланировали переговоры по стратегической стабильности и вопросам безопасности на 10 января. Затем ситуация в Европе, с сильным «украинским акцентом», будет обсуждаться на встрече Совета Россия–НАТО 12 января и 13 января с Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
О том, что именно будет обсуждаться на этих встречах, можно узнать из проектов стратегических документов, которые были размещены на сайте МИД РФ. Первый из них называется «Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о гарантиях безопасности», а второй – «Соглашение о мерах обеспечения безопасности Российской Федерации и государств-членов Организации Североатлантического договора».
Предстоящая серия переговоров имеет несколько важных особенностей, задающих их тон, формат и рамки ожиданий. В последние месяцы российская сторона на разных уровнях подчеркивала – главным и даже единственным собеседником могут быть США. Прочие участники переговоров обладают намного меньшей субъектностью и будут вынуждены следовать в русле договоренностей России и США, если таковые возникнут.
Этот принципиальный момент, с которым, при всём его цинизме, сложно оспорить. Вынося за рамки вопрос политического влияния, а в ряде случаев полного контроля Вашингтона над странами-партнерами по НАТО, США остаются главной военной и финансовой силой этого блока. В среднем, порядка 80% финансирования НАТО и его военной мощи приходится на США. А значит – даже если условная Румыния или Черногория будут иметь «особое мнение», на практике оно не будет означать ровным счетом ничего.
Отдельно стоит отметить, что тезис о фактическом вассалитете остальных 29 членов НАТО (и тем более стремящихся туда) перед США был изложен в четкой и прямой форме, без дипломатических эвфемизмов. Например, в посвященной Украине статье заместителя председателя Совета безопасности РФ Дмитрия Медведева, где политик использовал фразу «с вассалами дело иметь бессмысленно. Дела нужно вести с сюзереном».
Такая прямота, среди прочего, подчеркивает уровень опасений России сложившейся военно-политической ситуацией у своих границ, которая опасно близка к тому, что Москве придется реагировать в самом широком смысле – поскольку ни одна из многочисленных попыток с нашей стороны договориться «по-хорошему» результатов не дала.
Напомним, исчерпывающе по данному вопросу высказался президент России Владимир Путин в ходе расширенного заседания коллегии МИД РФ 18 ноября 2021 года, давший министру иностранных дел Сергею Лаврову поручение сосредоточить все необходимые дипломатические усилия на данном направлении.
«Нужно обязательно уже ставить вопрос, Сергей Викторович, надо ставить вопрос о том, чтобы добиваться предоставления России серьёзных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности на этом направлении, потому что так существовать и постоянно думать о том, что там завтра может произойти, Россия не может», - подчеркнул Владимир Путин.
Есть, однако, большие сомнения в том, что сюзеренитет США будет признан Вашингтоном явно. Дело тут не в приличиях и заботе о чувствах стран-партнеров по НАТО: Вашингтону попросту не выгодно принимать на себя персональную ответственность за подобного рода решения. Апелляция к тому, что любое решение в рамках НАТО может быть лишь консенсусом – будет весьма выгодной для США: сославшись на предсказуемый протест против договора с Россией Польши или Литвы процесс заключения соглашения о гарантиях безопасности всегда можно торпедировать.
В этом смысле, прямое соглашение с США имеет больший, нежели диалог с НАТО, шанс на конструктивный результат. Двусторонний диалог, предусмотренный самим названием документа, подразумевает большую однозначность и четкость рамок. Тем не менее, вряд ли стоит надеяться на то, что протянутая Россией рука будет встречена с готовностью.
Заранее непроходные
21 декабря 2021 года государственный секретарь США Энтони Блинкен, комментируя предложения России по гарантиям безопасности, заявил, что среди них есть как явно неприемлемые, так и те, которые можно обсудить. Также, по его словам, США намерены «положить на стол то, на что необходимо ответить России».
Пока что не было информации о том, что именно могут предъявить в качестве своей позиции США. Однако можно с достаточно высокой степенью уверенности сделать вывод, какие именно требования России будут отклонены, и чем это будет объясняться. Хотя в предложенном Москвой проекте соглашения всего семь несущих практическое ядро статей, каждую из них ожидает серьезная дискуссия.
Так, статья 1 говорит о том, что «Стороны взаимодействуют на основе принципов неделимой и равной безопасности, ненанесения ущерба безопасности друг друга и в этих целях: не предпринимают действий и не осуществляют мероприятий, затрагивающих безопасность другой Стороны, не участвуют в них и не поддерживают их; не осуществляют меры в области безопасности, принимаемые каждой Стороной индивидуально либо в рамках международной организации, военного союза или коалиции, которые подрывали бы коренные интересы безопасности другой Стороны».
Этот пункт однозначно не будет поддержан США. В том числе потому, что «коренные интересы» безопасности США, в понимании Вашингтона, охватывают весь земной шар и находящийся в пределах достижимости космос. Что понимать под «коренными интересами безопасности» - администрации президентов США решают сами. В 2010 году при Бараке Обаме была принята актуальная и не отмененная до сих пор версия понимания «национальной безопасности» США.
Согласно этому документу, в национальную безопасность США входит «безопасность Соединенных Штатов, их граждан, союзников и партнеров США; сильная, инновационная и растущая экономика США в открытой международной экономической системе, которая способствует возможностям и процветанию; уважение к общечеловеческим ценностям у себя дома и во всем мире; международный порядок, выдвинутый руководством США, который способствует миру, безопасности и возможностям посредством более тесного сотрудничества для решения глобальных проблем».
Соответственно, любые действия, которые прямо или косвенно будут угрожать финансовому или экономическому доминированию США, «выдвинутом руководством США» международному порядку, а также ценностям (ЛГБТ и т.д.) считаются нарушением интересов безопасности Вашингтона. Сложно сказать, при каких условиях Вашингтон мог бы пойти на подобное самоотречение от планетарного эгоцентризма.
Тем более что в понятие «национальной безопасности» США входит «военное преимущество перед любой иностранной нацией или группой наций». Хотя это условие объективно уже неактуально, сами американские эксперты не питают иллюзий по поводу исхода войны США с Китаем и Россией одновременно, вряд ли подобный факт в США готовы признать открыто.
Статья 2 предложенного Россией договора имеет определенные шансы на успех. Она звучит так: «Стороны добиваются того, чтобы любые международные организации, военные союзы или коалиции, в которых участвует хотя бы одна из Сторон, соблюдали принципы, содержащиеся в Уставе Организации Объединенных Наций». Так как принципы из Устава ООН уже давно трактуются в любую угодную сторону, вряд ли готовность их выполнять кого-либо обременит.
В статье 3 проекта договора можно увидеть определенные перспективы. «Стороны не используют территорию других государств в целях подготовки или осуществления вооруженного нападения против другой Стороны, или иных действий, затрагивающих коренные интересы безопасности другой Стороны», - так звучит эта статья.
Поскольку во всей человеческой истории трудно найти пример, когда кто-либо открыто объявлял о сосредоточении войск на территории союзного государства для вероломного нападения – обычно говорится об обеспечении безопасности союзника, то этот пункт тоже ни для кого не будет обременением. Если, конечно, удастся неким образом ограничить глобализм интересов безопасности США.
Самой «проблемной» наверняка будет статья 4. Где «Соединенные Штаты Америки принимают обязательства исключить дальнейшее расширение Организации Североатлантического договора в восточном направлении, отказаться от приема в альянс государств, ранее входивших в Союз Советских Социалистических Республик».
Кроме того, «Соединенные Штаты Америки не будут создавать военные базы на территории государств, ранее входивших в Союз Советских Социалистических Республик и не являющихся членами Организации Североатлантического договора, использовать их инфраструктуру для ведения любой военной деятельности, а также развивать с ними двустороннее военное сотрудничество».
Можно сказать, что США уже ответили по этому поводу при помощи «говорящей головы» альянса – генсека НАТО Йенса Столтенберга. По словам Столтенберга, Североатлантический альянс не позволит России накладывать на него некие односторонние ограничения либо добиться того, чтобы какое-то из входящих в НАТО государств считалось «второсортным» и не подлежащим защите, а также категорически отказался «идти на компромисс по поводу права каждой нации в Европе решать свою судьбу».
Помимо прочего, статья подразумевает отказ США от военных баз на территории Прибалтики, а также Украины, Грузии или Молдавии. Считать ли использованием инфраструктуры Украины присутствие самолетов и дронов США в воздушном пространстве этой страны – тоже вызовет обсуждение, равно как и формулировка о «двустороннем сотрудничестве». Упомянутая Украина мало чем может укрепить военную мощь США, а значит тут сотрудничество, скорее, одностороннее.
Стоит отметить, что формулировки статьи в значимых для России областях могут быть легко Вашингтоном обойдены. Например, между «украинской базой с закупленным в кредит американским оружием и американскими инструкторами» и «американской базой» - есть формальная грань, которая выводит первый вариант из-под действия возможного договора.
Статья 5 также входит в критическое противоречие с американским мироощущением. Поскольку, согласно ей, «Стороны воздерживаются от размещения своих вооруженных сил и вооружений, в том числе в рамках международных организаций, военных союзов или коалиций, в районах, где такое развертывание воспринималось бы другой Стороной как угроза своей национальной безопасности, за исключением такого развертывания в пределах национальных территорий Сторон».
Кроме того, «стороны воздерживаются от полетов тяжелых бомбардировщиков, оснащенных для ядерных или для неядерных вооружений, и нахождения надводных боевых кораблей всех классов, в том числе в рамках союзов, коалиций и организаций, в районах, соответственно, вне национального воздушного пространства и вне национальных территориальных вод, откуда они могут поражать цели на территории другой Стороны».
Тем самым, например, американским кораблям воспрещается заходить в Черное или Средиземное море, не говоря уже о близких к северным регионам России акваториям. Вряд ли американское руководство достигло достаточной для принятия подобных условий гибкости. А вот та часть статьи, где «Стороны поддерживают диалог и осуществляют взаимодействие по совершенствованию механизмов предотвращения опасной военной деятельности в открытом море и в воздушном пространстве над ним, включая согласование предельной дистанции сближения боевых кораблей и самолетов» - вполне может быть утверждена.
Статья 6 обязывает стороны «не развертывать ракеты средней и меньшей дальности наземного базирования вне национальной территории, а также в тех районах своей национальной территории, из которых такие вооружения способны поражать цели на национальной территории другой Стороны». При условии политической воли и дополнительной проработки это может быть результативным, фактически речь идет о восстановлении договора ДРСМД с новыми уточнениями – например, по части гиперзвуковых блоков, которые у России уже есть, а вот у США нет.
Определенный прогресс может быть достигнут в сфере действия статьи 7. По которой «Стороны исключают развертывание ядерного оружия вне национальной территории и возвращают такое оружие, уже развернутое за пределами национальной территории на момент вступления в силу настоящего Договора, на национальную территорию.
Стороны ликвидируют всю имеющуюся инфраструктуру для развертывания ядерного оружия вне национальной территории», а также «не осуществляют подготовку военнослужащих и гражданских лиц из стран, не обладающих ядерным оружием, к применению такого оружия» и «не проводят учения и тренировки сил общего назначения, включающие отработку сценариев с применением ядерного оружия».
Со скрипом, но США (у России нет размещенного за пределами национальной территории ЯО) могут пойти на вывоз ядерного оружия из Германии. Не проводить общевойсковые учения, предусматривающие применение ЯО, также вполне возможно. При наличии политической воли, которой может и не оказаться.
Гибельный плюрализм
Помимо структурно-искаженного понимания мира, в котором попросту отсутствует такое понятие, как равноправное партнерство, слабая договороспособность американской стороны имеет и объективные причины. Политический истеблишмент США далеко не однороден. В отношении диалога с Россией присутствуют различные, вплоть до полной полярности, мнения.
Помимо противостояния демократов и республиканцев, затрудняющего любой национальный и политический консенсус, внутри самой действующей администрации президента Джо Байдена есть диаметрально противоположные взгляды – зачастую, принимающие парадоксальные формы.
Например, главным «ястребом» сейчас выступает внешнеполитическое ведомство и государственный секретарь Энтони Блинкен, регулярно отпускающий те или иные пассажи, явно не способствующие доброжелательной атмосфере на предстоящих переговорах. Так, 7 января Блинкен, комментируя ввод сил ОБСЕ в столкнувшийся с угрозой терроризма Казахстан, заявил: «Один урок из прошлой истории: когда в твоём доме оказались русские, их бывает сложно заставить уйти».
МИД РФ справедливо назвал подобные эскапады «типичной для Энтони Блинкена хамской манерой» и посоветовал госсекретарю США иметь в виду другой урок истории – «когда в твоём доме оказались американцы, бывает сложно остаться в живых, не быть ограбленным или изнасилованным». В российском внешнеполитическом ведомстве подчеркнули, что «этому учит не недавнее прошлое, а все 300 лет американской государственности».
На фоне откровенной деструкции со стороны Госдепа, генералы Пентагона, наоборот, демонстрируют миролюбие. 23 декабря «Голос Америки» сообщил, что глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли провел телефонный разговор со своим российским коллегой, главой Генерального штаба ВС РФ генералом Николаем Герасимовым.
В ходе беседы стороны обсуждали «вопросы региональной безопасности, вызывающие озабоченность», сообщил пресс-секретарь Объединенного комитета полковник Дейв Батлер, а сам телефонный разговор «является продолжением контактов двух руководителей с целью снижения рисков и устранения конфликтных ситуаций».
Кроме того, пресс-секретарь Пентагона Джон Кирби сообщил журналистам, что по мнению главы Пентагона Ллойда Остина «нет причин для того, чтобы дело дошло до драки. Нет причин для того, чтобы это переросло в конфликт», и во взаимоотношениях с Россией «есть большое пространство для дипломатии и лидерства» с целью деэскалации ситуации.
То, что американские военные куда более склонны, во всяком случае, на словах, искать мирное решение конфликта с Россией, достаточно показательно. Значительное число гражданских представителей администрации Джо Байдена – вроде Виктории Нуланд, муж которой Роберт Каган является одним из идеологических столпов американского неоконсерватизма, не склонны воспринимать Россию за рамками шаблонов из давно ушедших 90-х годов, а значит, не особенно заинтересованы в равноправном диалоге.
Уже упоминавшийся Марк Милли, используя максимально дипломатичные формулировки, открыто предупредил американский истеблишмент о том, что драка с Китаем, Россией и тем более с двумя сразу, чревата серьезными неприятностями.
Однако, пишет заместитель директора консультативной группы Конгресса США по новым вызовам и угрозам Дэвид Пайн, «крайне важно, чтобы лидеры США осознавали возрастающие перспективы поражения в таких конфликтах, чтобы они могли лучше определять, стоит ли Америке ввязываться в потенциально проигрышную для нее войну ядерных сверхдержав и рисковать жизнями десятков миллионов американцев и самим существованием нашей страны, и соответствует ли это интересам национальной безопасности США».
Такого понимания в настоящий момент нет, признает исследователь. И приводит цитату другого эксперта, эксперта-политолога из корпорации RAND Эдварда Гейста.
«К сожалению, в стратегии США затяжной конфликт с близким к равному по силам противником всерьез не планировался даже с начала холодной войны. Гораздо неприятнее представить себе поражение, чем победу, но это не меняет того факта, что поражение становится все более вероятной перспективой в войне с Россией или Китаем», - предупреждает Гейст.
Другими словами, вплоть до сего момента далеко не все политические фигуры в США осознают реальные риски того гибельного курса, которого упорно придерживается «коллективный разум» американского истеблишмента.
В целом, можно спрогнозировать, что со значительными оговорками Вашингтон может принять не более 20-25% предложений России, и среди «утвержденного» не будет ни одного критически важного для безопасности России на данном этапе положения. А значит, основанный на экспертной оценке ситуации и профессиональном подходе американской стороны серьезный прорыв на переговорах по взаимной безопасности России и США крайне маловероятен.
Исходя из риторики западных СМИ, где не читается примирительных настроений, а также официальных заявлений американских должностных лиц, России потребуются аргументы, более доступные для понимания Запада. Не исключено, что такими аргументами станут «военно-технические меры», о которых президент России Владимир Путин заявил 21 декабря, выступая на расширенном заседании коллегии Минобороны.
«В случае продолжения явно агрессивной линии западных коллег мы будем принимать адекватные ответные военно-технические меры, на недружественные шаги жёстко реагировать», - сказал президент, не уточнив, какие именно меры он имеет в виду. По всей видимости, первыми о списке этих мер узнает американская сторона на переговорах 10 января, в том случае, если иные средства привлечения внимания Вашингтона к российским предложениям по взаимной безопасности будут неэффективны. Хотя не исключен и вариант последующей демонстрации мер, если степень американской глухоты к российским предложениям будет критически велика.