Совсем никакой юбилей: почему не состоялся великий праздник «августа 91-го»

30-летие августовских событий 1991 г. вроде бы должно было привлечь внимание публики. Всё-таки 30 лет — не шутка.

За это время не просто появилось поколение, ни дня не жившее в СССР, но это поколение вошло уже в возраст зрелости, став тягловым, на котором лежит вся страна. И даже точнее — все страны бывшего СССР.

Да и вообще: если в 1991 г. всё переворотилось и только укладывается, то за 30 лет должно же было хоть что-то уложиться и состояться. К добру ли, к худу, но так не бывает, чтобы за такой срок не уложилось вообще ничего.

Однако по прошествии почти трети века выяснилось, что тема Августа 91-го en masse не волнует, не греет, не заражает.

Бесспорно, на обоих крайних флангах нашлись люди, по-прежнему принимающие те давние события близко к сердцу. Хоть в духе тютчевского «Была пора: Господней правды молот крушил, дробил etc.», хоть в духе невзоровского «Упырей спасая, бесновалась пьяная толпа».

Одни вспоминают те дни как лучшие в своей жизни — сбылась тысячелетняя (т. е. семидесятилетняя) мечта советской интеллигенции. «Как хорошо, что мы все вместе тогда собрались и рассеяли коммунистов, аки воск от лица огня». Но при этом мы были недостаточно решительны и не сумели предотвратить реванш тёмных сил.

Впрочем, поскольку девиз «Август 1991-го — можем повторить» красуется чуть не на каждом автомобиле (не шутят нимало), то при повторении мы всё отреформируем и всех отлюстрируем по полной программе — а не с ленцой и попустительством, как 30 лет назад.

Другие грезят о восстановлении СССР и полагают, что будь ГКЧП чуток решительнее, всех катаклизмов можно было бы избежать и спокойно обновить социализм — ну, хоть по китайскому образцу. Проявили китайские товарищи на площади Тяньаньмэнь твёрдость духа — и как всё прекрасно получилось.

То есть и те и другие в юбилейные дни тосковали по прошлогоднему (и даже позапрошлогоднему) снегу. Но узок был круг этих революционеров, а также контрреволюционеров, страшно далеки они были от народа.

Тогда как подавляющее (во всяком случае квалифицированное) большинство граждан придерживалось позиции «Да что об этом сейчас говорить? Мёртвых с погоста не носят». Тем более, что уже только 21% может расшифровать аббревиатуру ГКЧП. Племя младое незнакомое (от 18 до 24 лет) — вообще только 8%, которые постарше (от 45 до 59 лет), по естественным причинам помнят лучше — 28%. Хотя тоже негусто.

И даже среди многих непосредственных участников взгляд, как у принимавших участие в борьбе двух императоров в «Фаусте»:

«Я сам не знаю, но с утра

Была ужасная жара,

И всё смешалось в духоте:

Валились эти, бились те.

Противник падал, что ни шаг,

От взмаха чьих-то рук впотьмах.

Глаз был туманом замутнён,

В ушах стоял какой-то звон.

И вот мы здесь, а доищись,

Как мы сюда перенеслись».

Впрочем, и общий сумбур, и как сон, уходящий из памяти, и стандартное «Мёртвых с погоста не носят», и вообще «довлеет дневи злоба его» — характерны для такого рода юбилеев не только у нас.

30-летие падения Берлинской стены и последующий неизбежный аншлюс ГДР — сильно ли отмечали и вспоминали в Германии? Не очень.

Восточноевропейские и прибалтийские юбилеи? — То же самое.

В этом смысле мы очень даже европеизировались.

Бывают, конечно, исключения. 4 июля до сей поры празднуется в США, хотя надо отметить, что торжественный день вполне конституировался только через век — в 1870 г. То же и во Франции: 14 июля стали отмечать только с 1880 г. Да, собственно, и День Победы стал в полной мере великим праздником только при Брежневе, в 1965 г.

Так что праздники состаиваются долго и не сразу, а иные вовсе не состаиваются. В особенности революционные годовщины, больше разделяющие нацию, нежели объединяющие.

Конечно, можно привести пример СССР, где день седьмое ноября был красный день календаря и в 1947 г. — спустя те самые 30 лет, и далее — вплоть до 1990 г. При том, что оценка событий 25 октября 1917 г. была достаточно неоднозначной (чтобы не сказать сильнее), а большинство вождей революции — Троцкий, Зиновьев, Каменев etc. — оказались, как выяснилось впоследствии, агентами иностранных разведок.

Но тут действовал кнут — поди выступи против 7 ноября. И пряник — 7 ноября наряду с 1 мая были единственными праздничными выходными днями.

Опять же и машина госпропаганды. Как писал столбовой дворянин С. В. Михалков:

«Пришёл октябрь, и свергли власть

Помещиков, дворян.

Так в октябре мечта сбылась

Рабочих и крестьян».

Какая была власть у дворян в конце 1917 г. — это после страшного лета 1917-го — известно было только дворянину С. В. Михалкову, но желающих указывать на неточности не находилось. Но когда режим значительно мягче и дозволено полемизировать, это сказывается на историко-революционном энтузиазме в сторону сильного понижения.

Как это и произошло с 19 августа, когда старые борцы дежурно отметились, но уже 20 августа они же отметились по случаю первой годовщины недомогания А. А. Навального в самолёте Томск-Москва, а 30-летие оказалось забыто.

Великий праздник не состоялся и, похоже, не состоится уже никогда.

Читайте по теме: Есть ли смысл в спорах об августовском путче и развале СССР?

Максим Соколов