Мировая экономика: итоги 2020 года и перспективы в 2021 году

Происходившие в мире события заставляют задуматься об утрате адекватности привычных оценочных подходов и критериев. С одной стороны, итоги 2020 года выглядят даже несколько радостно. Хотя окончательная статистика станет доступна ближе к концу I кв 2021, абсолютное большинство мировых аналитических центров собственные прогнозы заметно улучшили. В частности, по заключению МВФ, ВЮ и ОЭСР, мировая экономика минувший год закончит со спадом в 4,4%, хотя еще в октябре – ноябре Фонд уверенно говорил о не менее чем 4,9% общего спада. Впрочем, средняя цифра по планете в должной мере ситуацию не отражает. Одни, например, Китай, скорее всего сумели даже обеспечить рост, ориентировочно, до 2 – 2,3% по году. Тогда как сочетание Brexit и COVID-19 привел британскую экономику к падению на 9,8%. И это еще хороший показатель, по сравнению с минус 11% в Италии и минус 10% у Испании. Эксперты Еврокомиссии вообще ожидали крушение ЕС на 7,75%, но сейчас поправляют прогноз до минус 6%. Спасут Европейский союз: Франция – минус 4,1% и Германия – минус 4,2%. Из других значимых стран следует отметить Индию (- 4,5%), Бразилию (- 9,1) и Мексику (- 10,5%). Неожиданный результат продемонстрировала Саудовская Аравия. При тотальной зависимости от нефтегазовых доходов, критично упавших ввиду обвала нефтегазовых котировок в первой половине 2020, Королевство потеряло всего 6% своей экономики, что существенно меньше результатов 24 стран Объединенной Европы. Однако лучше всех, если не считать Китай, выглядят США, сумевшие потерять еще меньше, всего минус 3,7%. Но именно с этого момента начинаются серьезные вопросы. В течение минувшего года администрация Трампа выбила из ФРС 9 трлн долларов так называемой «экстренных антикризисных мер». Если принять на веру прогнозы МВФ и американского Минфина, получается, что к 21,4 трлн долларов ВВП США за 2019 год, Федеральный Резерв добавил еще 9 трлн, но на выходе получил ВВП на 3,7% меньше, чем годом ранее. Отсюда получается, что фактические потери американской экономики составили 9,79 трлн или 45,7% ВВП, просто провал удалось замаскировать масштабным «количественным смягчением» Впрочем, Евросоюз шел аналогичным путем, разве что не такими высокими темпами. Если в Соединенных Штатах монетарные власти «нарисовали» 41,6% своей экономики, то Европейский Центральный банк срочно раздал 724 европейским банкам срочной помощи на 1,3 трлн евро 8,8% ВВП ЕС. Сюда же следует добавить и запущенную Еврокомиссией программу антикризисных мер объемом в 750 млрд евро, из которых 500 будут выданы в виде долгосрочных кредитов «под льготную ставку», а 250 составляет безвозмездная помощь. Если оценивать результат с этой поправкой, то общее падение европейской экономики следует оценивать в 16,2%. На этом фоне ожидающийся Банком России спад в 4–5% (причем Владимир Путин озвучил 4%), это, во-первых, существенно лучше ранее ожидавшихся минус 5–7%, во-вторых, точно лучше фактических показателей США и Европы. Причем лучше в разы! Даже с учетом того факта, что Москве, в кризисный момент, потребовалось «сжечь» часть ранее накопленных резервов, и даже увеличить государственный долг с 12 до 20% ВВП. Для справки государственный долг США к концу 2020 года достиг 98% американского ВВП. В переводе на русский это означает наличие двух важных принципиальных тенденций. Первая – сложившиеся на протяжении истекших 30–40 лет инструменты оценки состояния, динамики и характера экономики, адекватность фактическим процессам утрачивают. Например, за февраль–декабрь 2020 безработица в США подскочила с исторического минимума в 3,5% до 14,7% в мае, и 28% к концу года. Вместо обычных 31 тыс. заявок на получение пособий по безработице в неделю в конце ноября в США было подано 742 тыс. таких заявок. А общее количество только зарегистрированных безработных достигло 20,3 млн человек или чуть менее чем каждый третий трудоспособный гражданин Америки. При этом формально масштаб экономического спада Соединенных Штатов преподносится как один из самых небольших в мире. В то время как российский результат – 4% спада, при увеличении безработицы лишь до 6,1%, преподносится чуть ли не как доказательство нахождения страны «буквально на краю гибели». Вторая тенденция – увеличивающийся масштаб компенсации экономических потерь из-за управленческих ошибок и поражения в рыночной конкуренции путем ничем не обоснованной эмиссии, противопоставить которой мы пока ничего не в состоянии. Более того, России приходится соглашаться на девальвацию рубля для сохранения необходимой экономической эффективности внешней торговли. Так, в апреле 2018 доллар котировался по 62 – 65 рублей, чтобы в июле 2019 дойти до 68 и, с февраля 2020, когда западные экономики начали массовые вливания, дойти до 81 рубля за доллар осенью 2020. Сегодня курс несколько укрепился, до 74 рублей, но все равно компенсация западных игр с деньгами вынудила Россию согласиться с обесцениванием собственной валюты на 19,3%. Выводы из произошедшего напрашиваются очевидные. Встряска, постигшая мировую экономику, ни для кого не оказалась смертельной, однако она стряхнула пыль, обнажив серьезность в ней произошедших перемен, а также показала, что общая структура экономических процессов в ближайшей перспективе также начнет меняться. Ключевое значение приобретет доля реального производства, как во внутренней экономической структуре государства, так и в международном разделении труда. Сравнение итогов США, Европы и Китая убедительно показывают, что «лишними» на рынке оказываются в первую очередь разного рода услуги и вспомогательные сервисы, большинство из которых носят откровенно избыточный характер. Потому относительно легко могут быть сокращены. Даже в странах, культура которых традиционно предполагает питание в кафе, их закрытие из-за карантина не привела к массовому голоду населения. Граждане в целом волне спокойно перешли на приготовление пищи дома. Конечно, официанты, бармены и бариста остались без работы и доходов, но там, где их доля в структуре экономики, не являлась значительной, на ВВП в целом сказалось незначительно. И наоборот, где подобные сегменты составляли серьезную часть экономики, спад достигал наибольшей глубины. Следовательно, и бороться со складывающейся тенденцией представляется возможным только через наращивание материального производства. Тем более что новые условия жизни пришли всерьез и надолго. А значит и перебои носят долгосрочный характер, позволяющий воспользоваться ими для расширения импортозамещения. Понятно, что создать сразу не уступающие в конкуренции собственные смартфоны или ноутбуки Россия за один год не сможет, хотя в этом направлении двигаться тоже необходимо, а вот признать, что массовый заграничный туризм умер всерьез и навсегда следует уже сегодня. Статистика показывает, что российские туристы тратят за рубежом в год около 34–36 млрд долларов в год. Большинство из них едут за границу по причине слишком большой разницы в уровне сервиса и общих потребительских качествах внутреннего туризма России. Протяженность «теплых берегов» у нас невелика, да и по оборудованию они уступают даже турецким, а большинство других видов внутреннего туризма находятся в зачаточном состоянии. Как-либо резко улучшать это в условиях открытых границ ранее являлось нетривиальной проблемой. Сейчас, когда ехать за рубеж сложно, а то и откровенно опасно, для развития внутреннего туризма открываются совершенно другие перспективы. И туризм тут является лишь одним из решений. Ставшая срочным экстренным решением «удаленная работа» оказалась перспективной тенденцией к переформатированию всей структуры организации труда, с перспективой на переход на постоянную основу. Что автоматически предполагает увеличение потребности в пропускной способности каналов связи, в увеличении технических возможностей датацентров, развитие которых потенциально способно сделать их привлекательными для удаленного хранения данных иностранными компаниями. Особенно малыми, рискующими оказаться выброшенными с рынка по волевому решению руководства условного Google фактически отключило от интернета социальную сеть Parler, а корпорация Amazon отказала ей в аренде своих датацентров. Аналогично в предстоящем году целесообразно приложить усилия к перетягиванию в Россию предприятий легкой промышленности, а также формирования комфортных условий для развития в стране прикладного программирования. Как по внешним заказам, так и в направлении разработки собственных приложений для внутреннего рынка. При внимательном рассмотрении кризис создает довольно много новых перспектив, которые могут быть реализованы даже в течение года. Главное тут понимать, что залогом успеха является стремление к импортозамещению в производственной области и постоянному повышению уровня промышленного передела российской продукции в целом. Чем он выше, тем больше общие доходы экономики, сильнее востребованность российских товаров на внешнем и внутреннем рынке, выше производительность труда, а значит реальные доходы населения, и меньше зависимость от кризисных явлений.