Зима патриарха
Выдающийся российский физик, академик, автор фундаментальных научных работ – родом из далекой эпохи, знакомой нам лишь по письмам, воспоминаниям.
Он родился – только вдумайтесь! - в октябре 1919 года в украинском городе Екатеринославе, через несколько лет ставшим Днепропетровском и недавно - Днепром.
Два года назад произошла Октябрьская революция, год назад завершилась Первая мировая война. Шла Гражданская война. Ленин был бодр и советовался с Троцким, а не со Сталиным, который только собирался прибрать власть к рукам. Одни в России тосковали по старым временам, другие надеялись на новые…
Детство Халатникова совпало со страшным голодом на Украине. Он вспоминал, что на улицах лежали опухшие от голода мертвые и умирающие люди, а на уроках учительница рассказывала о преимуще-ствах социалистической системы и радостях советской жизни.
«До 1935 г. есть было практически нечего, - писал Халатников в своих мемуарах «Дау, Кентавр и другие». - Была строгая кар¬точная система. Карточки назывались «заборные книжки».
На углу нашей улицы в подвальчике находился магазин, и там по этим книжкам изредка выдавали тюльку. Килограмм в одни руки, и его непременно записывали в эту самую «заборную книжку». Но в 1935 г., после того, как Сталин объявил, что жить ста¬ло лучше, стало веселее, во всех магазинах сразу появились белые калачи. Это было. Я до сих пор помню эти калачи - до этого мы такого хлеба не видели…».
Не только Халатников родом из старого мира, но и его жена. Она была дочерью Щорса, которого называли украинским Чапаевым. Но Валентина никогда не видела своего отца, потому что родилась уже после его загадочной гибели. Только слышала лихую песню: «Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведет? / Кто под красным знаменем раненый идет?» / - «Мы сыны батрацкие, мы за новый мир, / Щорс идет под знаменем - красный командир…».
Будущий ученый, по его собственным словам, не был вундеркиндом. Но - очень способным, победителем многих математических олимпиад. Его знала вся улица Ленина, на которой он жил, и даже соседняя - Карла Маркса. Поэтому мама очень гордилась сыном. И газеты Екатеринослава писали о способном мальчике со странной фамилией Халатников, который был не только физиком, но и лириком. Он любил пушкинские строки: «О, сколько нам открытий чудных / Готовят просвещенья дух, / И опыт, сын ошибок трудных, / И гений, парадоксов друг».
В 1941 году Халатников окончил физический факультет Днепропетровского университета. Его приметил Лев Ландау, молодой и талантливый ученый, работавший в Институте физических проблем. Он год просидел в тюрьме - по одним данным, Ландау написал листовку против Сталина, по другим – его «подставили». Его спас директор упомянутого института, знаменитый ученый Петр Капица, который имел подход к Сталину.
Но Халатников не успел поработать с Ландау - началась война, и его забрали в зенитную артиллерию. Но Ландау его не забыл и хотел, чтобы тот работал у него. Однако из армии Халатникова не отпускали. Тогда Ландау рассказал Капице, что Халатников – очень способный молодой человек и может быть нам полезен…
Несколько абзацев - о блистательном Капице. В 1921 году он, полный идей, уехал из России в Англию и стал работать со знаменитым Эрнестом Резерфордом. В Кембридже для Капицы него построили специальную лабораторию. Он прославился на весь мир.
Ученый несколько раз приезжал в СССР, чтобы повидаться с родственниками. Его выпускали обратно, но однажды Сталин захлопнул клетку. Капица был в отчаянии, но ему пришлось смириться. Он был обласкан властями – ему выделили роскошную квартиру, представили для работы целый институт и дали огромную зарплату.
Ученый находился «под колпаком», за ним неотлучно следовали агенты НКВД. Но Капица, тонкий интеллигент, прозванный Кентавром, оказался смельчаком. Он писал Сталину - не подобострастные, а деловые и откровенные письма, в частности, о плачевном состоянии науки в СССР. Когда началась работа над атомной бомбой, Капица пожаловался вождю на поведение Лаврентия Берия, который курировал проект. И в конце приписал:
«Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно»
…В августе 1945 года Капица сидел в президиуме какого-то торжественного заседания рядом с маршалом артиллерии Николаем Вороновым. В разговоре он пошутил:
«Знаете, после того как американцы испытали атомную бомбу и сбросили ее на Японию, физики стали важнее артиллеристов. У вас служит такой физик, которого хорошо бы отпустить»
Маршал согласился, и через три недели Халатникова демобилизовали из армии. Он приехал в Институт физических проблем и поступил в аспирантуру. В армии ему не пришлось заниматься наукой, поэтому он многое подзабыл. Спустя много лет Халатников признался: «Мои мозги проснулись благодаря Ландау. Один месяц общения с ним, и у меня встало все на место».
Халатников работал и с другими светилами – Игорем Курчатовым, Мстиславом Келдышем, Игорем Таммом, Юлием Харитоном, Яковом Зельдовичем, Андреем Сахаровым. Они разрабатывали то, что многим было непонятно. Но это было очень важно.
…Капица раздражал Берия, потому что непрерывно говорил: «Зачем мы будем идти по пути американского проекта, повторять то, что делали они? Нам нужно найти собственный путь создания атомной бомбы». Капица всегда использовал оригинальные методы и повторять работу, сделанную другими, ему было неинтересно.
«Но на самом деле Капица не все знал, - писал Халатников. - У Берии в кармане лежал чертеж бомбы, как мы теперь знаем, - точный чертеж, где были все размеры, все веса и все материалы. Этот уникальный документ был передан нашей разведкой до первого испытания атомной бомбы…»
Халатников был в числе тех, кто работал над атомным проектом. Не стану приводить никаких технических деталей – это и нудно, к тому же непонятно. Главное, что важное дело было успешно завершено. Так же, как позже, во время работы над водородной бомбой.
На ученых посыпался дождь наград. Его «капли» упали и на Халатникова – он был удостоен Сталинской премии. Вождь понял, что физиков надо беречь, как зеницу ока. Перед войной Сталин разгромил командный состав армии, потом набросился на биологию и генетику и уже готовился «разоблачить» физиков. Халатников писал, что «даже был назначен день, но Курчатов и Харитон сказали ему: если это произойдет, бомбы не будет. И Сталин отступил, но больше никогда с ними не встречался, потому что его самолюбие было уязвлено. Отец народов на этот раз проиграл».
…Пока был жив Ландау, жизнь ученых-теоретиков была относительно спокойной. Он защищал их от Капицы, сугубого практика, человека со сложным характером. Но когда Дау – так называли его близкие - ушел из жизни, давление Кентавра усилилось. И у Халатникова появилась идея организовать новый научный институт - теоретической физики в подмосковной Черноголовке. Он должен был стать коллективным умом, состоявшим из букета ярких личностей. Так и произошло.
«Когда я сказал об этом Капице, он не поверил, - вспоминал Халатников. - Не мог понять, как эти люди могут уйти из самого лучшего в стране института. Ехать в какую-то Черноголовку... Они в своем уме? Правда, вначале речь шла о том, что мы будем филиалом его института. Вначале он согласился, но потом передумал. Тогда я сказал, что в таком случае мы будем отделяться. Он был уверен, что у нас ничего не получился…»
Однако – получилось. Халатников обратился к авторитетным ученым, и они помогли. Великий Капица был мудрым и не стал таить обиду даже после потери лучших кадров. Через несколько лет на ученом совете он сказал: «Халат был прав, когда создал этот институт, но его надо организовать не в Черноголовке, а в Москве».
Капица продолжал встречаться с Халатниковым, вести научные беседы. Они часто играли в шахматы. По мнению Халатникова, эта игра поддерживает извилины в рабочем состоянии, не дает мозгу застаиваться. Последнюю партию он сыграл с Капицей незадолго до его смерти…
Халатников стал директором Института теоретической физики. Но в советское время мало было быть высоким специалистом в своей области. Чтобы внедрять идеи в жизнь, надо было проявлять чудеса дипломатии, находить сторонников «наверху». Халатникову часто помогал Харитон, который был вхож к шефу КГБ Юрию Андропову.
…Халатников возглавлял Институт теоретической физики имени Ландау без малого тридцать лет, собрав самые лучшие, самые блестящие научные кадры. Когда ему исполнилось, 70 лет, он ушел с должности и стал почетным директором института. Однако остался в науке - продолжал мыслить, творить.
Шли годы, они тяжелым грузом наваливались на его тело. Халатников уже с трудом передвигался, подводило зрение, но голова работала отменно. Однако в октябре позапрошлого года, когда ему исполнилось сто лет, он выглядел очень утомленным. Он успел встретить свой последний Новый год и устал окончательно. Смертельно.