Туркменистан хочет вернуться в Россию?

Не прошло и восемнадцати лет, как Меджлис Туркменистана ратифицировал (24 октября) соглашение с Россией о сотрудничестве в сфере безопасности, подписанное Владимиром Путиным и Сапармуратом Ниязовым еще в апреле 2003 года. Наши депутаты сделали это тремя днями ранее, хотя, как правило, такие международные документы вступают в силу одновременно.

Очевидно, именно Ашхабад не давал ходу этому договору, хотя документ не посягал на суверенитет Туркменистана. В нем речь идет о борьбе с терроризмом, организованной преступностью, незаконным оборотом наркотиков, отмыванием денег и контрабандой. В этой связи возникает два любопытных вопроса. Первый — что долгое время не нравилось туркменам в соглашении? И, второй — почему Меджлис, фактически похоронив соглашение о безопасности с РФ, все-таки его реанимировал?

Политологи в 2003 году связали этот договор со «странным покушением» на Туркменбаши, о котором Ашхабад сообщил 25 ноября 2002 года. По официальной версии тамошнего телевидения, кортеж Ниязова в самом центре столицы был обстрелен боевиком, причем сам Сапармурат Атаевич, по его же словам, даже не понял, что произошло. Тем не менее, вечером он уже назвал заговорщиков, включая бывшего первого вице-премьера и министра иностранных дел Бориса Шихмурадова, который, якобы, нелегально вернулся в страну из-за рубежа, чтобы совершить переворот.

Западные СМИ обвинили Туркменбаши в расправе с оппозицией, а многочисленных фигурантов — порядка 60 человек — «процесса века» приравняли к политзаключенным. К этому времени правление Ниязова только ленивый не называл периодом культа личности, что было вполне закономерным для центральноазиатских стран.

Профессор Эммануэль Деко, расследующий от имени ОБСЕ так называемое дело «25 санджара» (Ниязов поменял название ноября на санджар), в своем докладе от 12 марта 2003 года писал: «Имели место крупномасштабные нарушения всех принципов правосудия… Для получения признаний применялись пытки… задержанным насильственно вводились наркотические препараты… официально объявлено об их принудительном выселении в засушливые районы страны… Возможно, что некоторые осужденные, которые содержались в заключении без связи с внешним миром, уже казнены».

По словам американского журналиста Леонида Комаровского, который провел 150 дней в ашхабадской тюрьме, никакого покушения не было — состоялась демонстрация оппозиции, которую Туркменбаши выдал как теракт и арестовал порядка 1000 человек.

С учетом той роли, которую Россия исторически играла в Туркменистане, Запад надеялся, что Москва надавит на Ашхабад, так как Туркменбаши, как утверждает издание Akhal-Teke, смотрел на Путина «со смесью осторожности и смирения». Все ждали, что «бывший колониальный владыка» вмешается в репрессии и остановит их.

Для этого требовалось соответствующее правовое основание, которым, по идее, могло стать соглашение о безопасности. Однако Ниязов, поставив свою подпись рядом с подписью Путина, вернувшись домой, передумал. В условиях его абсолютной власти Меджлис просто не мог действовать самостоятельно. По сути, это был акт неповиновения «владыке», тем более в договоре было сказано, что «стороны не допускают использования своей территории в ущерб безопасности другой стороны».

Через 3 года Туркменбаши в возрасте 66 лет неожиданно умирает от внезапной остановки сердца, что было встречено на Западе с плохо скрытой радостью. Мало кто верил, что смена власти произойдет тихо. «Его смерть вызовет гигантские последствия. Все общество будет охвачено хаосом», — заявил политолог Рафис Абазов из Колумбийского университета.

Но передача «трона» произошла на удивление спокойно: вместо Туркменбаши пришел Аркадаг («покровитель») Гурбангулы Бердымухамедов. Продажа туркменского газа сначала России и Ирану, а потом Китаю позволяла ему сводить концы с концами и вести себя относительно независимо.

Однако кризис 2008 года больно ударил по казне Ашхабада из-за катастрофического снижения цен на углеводороды. Начались терки по ценам между «Газпромом» и «Туркменгазом».

Взрыв на участке газопровода «Средняя Азия — Центр», произошедший 9 апреля 2009 года, привел к самому настоящему газовому конфликту между Туркменистаном и Россией. Ашхабад решительно обвинил Москву в аварии и начал демонстративно искать других потребителей. Бердымухамедов приказал держать «русских на расстоянии вытянутой руки». Уже 2 июня 2009 года Аркадаг пообещал, что «совсем скоро по транснациональному газопроводу „Туркменистан-Китай“ в КНР будет поставляться до 40 млрд кубометров туркменского газа».

Москва отреагировала адекватно ситуации. «Газпром» снизил объем закупки газа у Ашхабада с 40 млрд кубометров (в 2008 году) до 10 млрд в 2015 году. После чего более трех лет вообще не сотрудничал с «Туркменгазом», расторгнув 25-летний контракт. Однако персы оказались неплатежеспособными из-за американских санкций, задолжав туркменам $ 1,8 млрд. А в феврале 2017 года Китайская национальная нефтяная корпорация потребовала резкого снижения цен на туркменский газ.

Экономика Туркменистана оказалась в состоянии свободного падения. Руку помощи протянула Москва. Летом 2019 года «Газпром» заключил новый пятилетний контракт с «Туркменгазом» на закупку газа в объеме 5,5 млрд кубометров в год. Через несколько месяцев государственное информагентство «Туркменистан сегодня» опубликовало совместное заявление Бердымухамедова и Путина о сотрудничестве в области обеспечения международной информационной безопасности.

Западные СМИ дали негативную оценку сближению Москвы и Ашхабада в области кибербезопасности. Мол, Россия возьмет под контроль туркменов, хотя виртуальной слежкой за подданными Аркадага в Туркменистане занимается немецкая фирма Rohde & Schwarz, которая, по информации международного Центра по исследованию коррупции и организованной преступности, с удовольствием блокирует веб-сайты оппозиции и правозащитников.

Обвинения в «поглощении Россией Туркменистана» путем двусторонних соглашений звучат уже давно, несмотря на непростые отношения между нашими странами. Отметим также, что Ашхабад «тянется» к Москве, когда испытывает финансовые затруднения, но в тучные годы избегает контактов как на высшем уровне, так и на министерском. Такая практика начата еще Туркменбаши, который сразу же после развала Советского Союза игнорировал саммиты СНГ.

Что интересно: ратификация Меджлисом соглашения о безопасности с Москвой совпало с утверждением депутатами закона «О Государственном бюджете Туркменистана на 2021 год». Аркадаг сократил госбюджет на 2021 год на 6% по сравнению с 2020 годом и на 23% по сравнению с 2017 годом. На 70% упали расходы на «социальное развитие», куда входит образование, здравоохранение, культура, социальное обеспечение и субсидии ЖКХ.

Даже несмотря на эту жесткую финансовую политику, Бердымухамедов потребовал от чиновников «сделать все, чтобы базары ломились от продуктов». По данным гуманитарной организации Human Rights Watch, продовольственная ситуация в этой центральноазиатской стране стремительно ухудшается, что может привести к очередной девальвации маната. В отчете HRW говорится: «Люди часами стоят в очереди, чтобы попытаться купить более доступные продукты питания, часто оказываются с пустыми руками… Внутреннее производство продовольствия в Туркменистане удовлетворяет лишь около 40% национального спроса, остальное — импорт».

Таким образом, ратификация соглашения с Россией о сотрудничестве в области безопасности является для Ашхабада вынужденным, скорей всего, неискренним шагом и мало что даст Москве с точки зрения борьбы с терроризмом и наркотрафиком. Вероятно, Аркадаг хочет стать «туркменским Лукашенко» и рассчитывает на многомиллионную помощь от Путина. Во всяком случае, такое развитие событий является очень вероятным.