Опыт над собой вирусолога Чепурнова доказал "сгорание" иммунитета к COVID-19

На коллективный иммунитет к коронавирусу, похоже, рассчитывать не стоит. Его не будет. Заразу можно подхватить и второй раз. Это доказал на собственном примере доктор биологических наук, профессор-вирусолог Александр Чепурнов, ранее работавший в центре "Вектор". Он переболел коронавирусом в феврале, теперь заразился снова. Чепурнов рассказал нам о своей эпопее.

В новосибирском центре вирусологии и биотехнологии «Вектор» Александр Чепурнов возглавлял лабораторию особо опасных вирусных инфекций, работал с лихорадкой Эбола, а теперь является ведущим научным сотрудником Института клинической и экспериментальной медицины СО РАН.

В конце февраля профессор поехал в Швейцарию - покататься на лыжах в Альпы. Перелет из Новосибирска предполагал пересадку в Москве. В аэропорту Шереметьево перед ним шла группа китайцев. А через два дня, вернувшись с горнолыжного склона, Александр Чепурнов почувствовал першение в горле, появились режущие боли в груди, поднялась температура. Сначала профессор думал, что его продуло на склоне. Отпуск пришлось прервать.

В московских аэропортах тесты тогда никому не делали. Уже дома, в Новосибирске, врачи определили у Александра двухстороннюю пневмонию. Наблюдалась также потеря обоняния, но насморка не было. Он лечился, изолировавшись от домашних на даче. 

— В нашем институте тогда появилась лаборатория, где можно было провести ПЦР-тесты на коронавирус, которые отличались высокой точностью,  — говорит Александр Чепурнов.   — У нас в руках оказались пробы больных коронавирусом. Мы изолировали вирус, думали, что сейчас быстренько сделаем инактивированную, убитую вакцину и всех привьем. Но столкнулись с проблемой, так называемым феноменом антителозависимого усиления инфекции — то есть сильного заражения привитых людей при встрече с реальной инфекцией. Проверить его было не на ком. Нужны были обезьяны, а, чтобы работать с приматами, нужны были соответствующие условия. 

Потом стало понятно, что я вообще не гожусь для проверки собственной вакцины. Тест на антитела и вестерн-блот анализ показали, что я переболел коронавирусом, у меня обнаружились антитела к COVID-19. Сначала нахально думал, а зачем вообще теперь беречься, предохраняться, раз уже переболел? Но уже к концу третьего месяца с начала болезни антитела перестали определяться в крови.

— Вы уже знали о случаях повторного заражения коронавирусом?

— Тогда и решили проверить на себе, возможно ли повторное заражение коронавирусом?

— Исследовательская работа обладает магической способностью увлекать – а что там будет дальше? Интересно же! Во-первых, была колоссальная разница между тем, чем я занимался раньше. Потому что с геморрагической лихорадкой Эбола не пошалишь, а с коронавирусом вроде бы уже можно. Важно было понять, насколько хватает иммунитета после того, как я переболел, какова его длительность. Меня об этом часто спрашивали.

Поскольку я постоянно работаю с вирусом, в какой-то момент у меня появилась мысль, а почему бы не ослабить меры предосторожности и не понять, что будет через 4 месяца, через 5, через полгода? Общаясь с больными коронавирусом, я не надевал маску. Чтобы оценивать реакцию организма, каждые две недели сдавал анализы.  

— Каким образом вы соприкасались с больными коронавирусом?

— Чем большую дозу вируса человек получает, тем тяжелее будет протекать заболевание?

— Это было показано еще на гриппе. Лет 30 назад проводились эксперименты с аэрозолями. На гриппе было показано, что мелкодисперсный аэрозоль гриппа попадал в нижние отделы легких мышей, и болезнь развивалась, приводя к летальному исходу. А крупнодисперсный аэрозоль оседал в верхних дыхательных путях, мыши болели, но выживали. Поэтому способ заражения может иметь совершенно критический смысл, и было бы неправильно использовать лабораторные, а не бытовые методы заражения.

— Как поняли, что второй раз заразились коронавирусом?

— 28 сентября появилось точно такое же першение в горле, как и в первый раз. 29-го числа я сделал носоглоточные смывы, и тут же ПЦР-тест подтвердил, что у меня коронавирус. Был 27 цикл, это не очень много, но это был сигнал. А еще через два дня у меня уже был 17 цикл, что соответствовало уже высокому уровню вирусной нагрузки. Я потерял обоняние, изменилось также вкусовое восприятие. То есть, защита пала ровно через полгода с момента первого заболевания.

— Как развивалась инфекция? 

— Постепенно. Каждые три дня у меня брали образцы, течение болезни сначала не вызывало тревогу. Поэтому я просто сидел дома. Потом поднялась высокая температура, доходила до +39, +39, 5, и перестала сбиваться парацетамолом.

Через три дня я, конечно, устал. Так получилось, что мне неудачно купили прибор пульсоксиметр для определения уровня кислорода в крови. Он показывал заниженные значения – 93%. Это выяснилось, когда приехала «скорая» и врач померил мне сатурацию своим прибором. Медик мне предложил самому решать, оставаться лечиться дома или поехать в больницу. Я решил все-таки отправиться в стационар.  

— Про больницы в Новосибирской области ходят страшилки. Пользователи в соцсетях сообщают, что из-за нехватки мест больных размещают даже на лестничных клетках.

— Я попал в городскую клиническую больницу №12. Сначала сказали, что придется полежать в коридоре, но потом, правда, нашлось место в палате. В холле, где раньше стоял телевизор, за ширмами разместили койки, куда периодически клали больных, но затем их переводили на освобождающиеся места. Важнейшим моментом была кислородная поддержка. Около каждой кровати на стене был пост раздачи кислорода, что критически важно в разгар болезни. Но главное, врачи были толковые и внимательные. Еще до госпитализации я на 6 день сделал КТ, все было в норме. А через три дня, когда попал в больницу, рентген показал двустороннюю пневмонию.

— Какую получали терапию?

— Важным моментом была кислородная поддержка. У меня не получалось долго лежать в прон-позиции на животе, благодаря которой больше кислорода попадает в легкие и он лучше переходит в кровь. А многие в этом положении даже спали. Я три дня пользовался кислородной маской. Потом понял, что могу обходиться без нее. Чтобы заставить легкие трудиться, начал делать дыхательную гимнастику. Кроме кислорода, получал антибиотики, антикоагулянты и гормоны.  

— Сколько дней в общей сложности болели?

— Пять дней у меня держалась высокая температура. Три дня мучал сильный, непродуктивный кашель, который невозможно было остановить. Болел я гораздо тяжелее, чем в первый раз. И знаете, что удивительно, в самый разгар заболевания, когда мне было особенно лихо, у меня взяли тест, который показал уже отрицательный результат. Потом как-то резко раз - и все ушло. Я уже чувствовал себя хорошо. 

Вторая проба через три дня тоже была отрицательной. И у меня уже были основания говорить с врачом о выписке. А вот у трех человек из пяти в нашей палате первый тест был отрицательный, а второй  — сомнительный. И так по несколько раз. 

Они рады были бы уже уйти, уже переболели, находились в приемлемом состоянии, хотели бы освободить места, которые так требовались для новых больных. Но не могли. Такая вот серьезная бюрократическая проблема. Или недоработка производителя тест-систем. Одного пациента потом отправили на долечивание в военный госпиталь. Другой, дабы всю семью не посадили дома на карантин, изолировался на даче. Я провел в больнице 10 дней.

— Как восстанавливаетесь?

— У меня на столе лежит воздушный шарик, надуваю его. Делаю также дыхательную гимнастику по Стрельниковой. Будем с коллегами продолжать следить, как быстро у меня уйдут антитела. Сейчас титр антител представлен очень высоким уровнем иммуноглобулинов G. По максимуму из того, что можно определить.  

— Уже понятно, что коллективного иммунитета к коронавирусу не будет.

— Да, хотя на это возлагали большие надежды. Также надо будет смотреть, насколько длительный будет поствакцинальный иммунитет. Прививки уже начали делать. На практике увидим длительность защитного эффекта. Не исключено, что потребуется прививаться многократно, скажем раз в полгода, в год, смотря какова будет длительность защитного иммунитета. А для этого уже понадобится другая вакцина.