«Выбор Костаки» в Музее AZ: как собрать коллекцию и подарить ей бессмертие

Музей AZ открылся после карантина выставкой, посвященной гениальному коллекционеру.

Перед открытием музея были приняты меры безопасности. Вход — раз в два часа по сеансам, на каждый пускают не более 15 человек: помещение небольшое. Маски, перчатки и антисептики — новая, уже привычная реальность. Почему выставку, приуроченную к пятилетию Музея AZ, решили посвятить Георгию Костаки? Как известно, Анатолий Зверев, главный герой музея, открытого в 2015-м Наталией Опалевой и Полиной Лобачевской, был любимым художником Костаки. Коллекционер много лет поддерживал неприкаянного мастера, давал ему пищу и кров, и, конечно, «продвигал» — в том числе за рубежом. Звучит невероятно, но еще в 1957 году, когда Зверева совершенно не знали в СССР, Георгий Костаки продал его гуаши Альфреду Барру, первому директору нью-йоркского МОМА. Так работы художника, непризнанного на родине, оказались в экспозиции престижного музея.

Но роль Костаки этим не исчерпывается: «грек-чудак», как ехидно называли его современники, собирал искусство, невостребованное в СССР. Начинавший, как и многие, с антиквариата и малых голландцев, он позже переключился на представителей русского авангарда и на неофициальных художников. Деятели авангарда еще в 1930-е были объявлены формалистами, их творения спрятаны в запасниках провинциальных музеев или вовсе уничтожены. У неофициальных авторов и вовсе не было шанса стать известными — если б не Костаки, некоторые из них, вероятно, канули бы в Лету. Георгий Дионисович как сотрудник посольства Канады обладал дипломатическим иммунитетом, а также хорошо зарабатывал. Постепенно ему удалось собрать прекрасную коллекцию: все стены его квартиры на проспекте Вернадского были увешаны картинами. Однако в Советском Союзе становилось все неуютнее. Из квартиры пропали несколько работ, сгорела дача в Баковке — опаленные листы Анатолия Зверева, чудом уцелевшие, показали на выставке «Зверев в огне» в 2012-м. В 1977 году Костаки с домочадцами эмигрировал — в Союзе осталась только одна из дочерей, Наталья, со своей семьей. Перед отъездом коллекционер сделал России царский подарок — передал 834 произведения Третьяковской галерее. Музею древнерусской культуры и искусства им. А. Рублева достались 51 икона, церковное шитье, фрагменты фресок. А Министерству культуры СССР — 230 образцов русской игрушки (позднее перешли Музею-заповеднику «Царицыно»).

Сложно сказать, почему Георгий Костаки собирал именно неофициальных художников. Коллекционирование — почти мистический процесс, особенно когда речь идет о современном искусстве. Что заставляло Сергея Щукина скупать картины импрессионистов и постимпрессионистов, критикуемых его современниками, или заказывать огромные панно Анри Матиссу? Нужно быть почти визионером — понимать, что никому не нужные работы однажды войдут в историю. Георгий Костаки, как и Щукин, безусловно обладал визионерским талантом. В фильме «Дар Костаки», снятом режиссером Еленой Лобачевской для выставки в Музее AZ, рассказывается, что коллекционер действовал стремительно: пришел — увидел — взял. Сам он утверждал — надо собирать то, что нравится, ориентироваться на собственный вкус. Так в его коллекции появились Дмитрий Краснопевцев, Лидия Мастеркова, Франциско Инфанте и Любовь Попова, которую Георгий Дионисович особенно ценил и ласково называл Любочкой.

Костаки мечтал однажды открыть музей авангарда. Это позволило бы не разделять коллекцию — он не хотел, чтобы собранные им вещи разошлись по миру. К сожалению, мечта так и не осуществилась: оставив добрую часть собрания в России, коллекционер увез остальные работы с собой в эмиграцию. Нынешняя выставка — попытка представить несостоявшийся музей, воссоздать его в миниатюре. А заодно показать, как много в истории значат индивидуальная воля и вкус.

На первом этаже представлены экспонаты, отражающие разнообразие коллекции Костаки — иконы и русская игрушка. С игрушками связана удивительная история. Георгий Костаки купил это собрание у наследников коллекционера Николая Церетели. Церетели, умерший в 1942-м в нищете и забвении, верил, что игрушка обладает большим культурным значением, и даже опубликовал книгу о своей коллекции. Костаки, можно сказать, спас собрание, подарил ему новую жизнь. Так же позднее поступила его дочь Алики Костаки, уехавшая за границу вместе с отцом. Она поверила в еще не созданный Музей AZ и в 2013-м передала ему более 600 работ Анатолия Зверева из коллекции Георгия Дионисовича. Что ни говори, именно музейная жизнь дарит произведениям бессмертие: оказавшиеся в частных руках шедевры нередко доступны лишь узкому кругу лиц.

На втором этаже показаны некоторые вещи, переданные Костаки Третьяковской галерее. Это «Живописная архитектоника. Красное с синим» (1918), написанная «Любочкой», картина Александра Древина «Едут на работу» (1929 — 1930) — произведения репрессированного живописца коллекционер выкупил у его вдовы, художницы Надежды Удальцовой. Кроме того, показана знаменитая «Москва. Красная площадь» (1916) Василия Кандинского, «Флоренция» (1914—1915) Александры Экстер, творения «бубновалетовцев» Аристарха Лентулова и Алексея Моргунова…

На третьем этаже Музей AZ демонстрирует вещи из собственной коллекции. Это, конечно, Анатолий Зверев, а также Михаил Шемякин (с дарственной надписью), Дмитрий Краснопевцев, Лев Кропивницкий, Дмитрий Плавинский, Владимир Янкилевский, Игорь Макаревич… Во многом этот раздел созвучен недавно открывшейся выставке «НЕНАВСЕГДА. 1968—1985» в Новой Третьяковке. Неофициальное искусство, на которое Георгий Костаки «сделал ставку», сегодня прочно заняло свое место в музеях.

В коллекции Музея AZ есть уникальный экспонат — кубики, каждый из которых украшен несколькими черно-белыми фотопортретами. Собранные вместе, они являют собой летопись советского андеграунда — изображения художников-шестидесятников. Эти кубики фотограф Игорь Пальмин в 1972 году подарил Георгию Костаки. Был ли это намек на роль коллекционера в судьбе художника? В экспозиции самих кубиков нет, зато можно увидеть посвященную им инсталляцию Платона Инфанте. И убедиться: победителями в игре, называемой искусством, являются сами художники. Нет сомнения, что так думал и Костаки.