Писатель Андрей Усачев: Иногда думаешь, что уже все сказал, но герои не отпускают
В 2016 году Андрей Усачев купил дачу в Гурзуфе и этой весной в самом начале пандемии успел туда уехать. Так что самоизоляцию писатель провел в условиях в прямом смысле курортных.
— Андрей Алексеевич, чем занимались на карантине?
— Писал очередную книжку (хотя солнце и море на горизонте сильно отвлекают), играл с внучкой, рубил дрова... В общем, вел относительно здоровый образ жизни.
— Какой вы нашли Москву после двух месяцев отсутствия?
— Трудно сказать... Весна сменилась на лето. Парк «Делегатский» рядом с моим домом забит гуляющими с детьми. Сюда вся Москва едет.
— Сложно жить в таком бойком месте?
— Это место замечательное во всех отношениях. Мы переехали на Делегатскую улицу в 1993 году. Вышло это случайно. Но сейчас я думаю, как мне повезло. Вокруг меня пять станций метро, скоро будет шестая — «Суворовская». Все детские достопримечательности рядом: Театр кукол Образцова, «Уголок Дурова», Цирк на Цветном бульваре. И нетолько детские: в ста метрах от моего дома — Музей декоративно-прикладного искусства, куда я вожу всех своих гостей. Недавно открылся Музей ГУЛАГа, тоже отличный.
— У вас есть любимые маршруты рядом с домом?
— Мне нравится парк «Эрмитаж». Там очень уютно. Люблю Цветной бульвар, на нем всегда множество народа — и москвичей, и приезжих. И только рано утром и поздно вечером можно увидеть одинокий памятник Юрию Никулину — днем с ним всегда кто-то фотографируется. А регулярных мест и маршрутов у меня нет. Я вообще человек не очень регулярный.
— Как, по вашим впечатлениям, меняется район и вообще город?
— Слава богу, убрали все эти ларьки. В последнее время перестали застраивать все свободные клочки земли, появилось много мини-скверов. Не говорю уже о том, что на Садовом кольце посадили деревья, и они прижились. Появляются неожиданные пространства. И не только в центре. У станции метро «Дмитровская», от которой я всегда ходил в журнал «Мурзилка», на месте хлебозавода появилась очень стильная мини-площадь с кучей маленьких магазинчиков, закусочных… Нужно только свернуть с проторенного пути, и окажешься в совершенно незнакомом месте.
— У вас ведь есть произведения о Москве. А в них зафиксирована какая-то «ушедшая натура»?
— Я в 1998 году написал в соавторстве с Михаилом Бартеневым сказочную повесть «Барабашка». Там много реалий нашего района: и Петровка, 38, и Божедомка (хотя действие повести происходит в наши дни, использовано старое название улицы Дурова, существовавшее до 1927 года. — «ВМ»). Там был упомянут реальный «Гута-банк», который еще лет 15 назад действительно стоял на углу Оружейного переулка и Долгоруковской улицы. Не знаю, в честь чего он в действительности был назван, но в повести получил название от фамилии вымышленного владельца, миллионера Гуталинова.
— Вас узнают на улицах?
— К счастью, очень редко. Я не медийное лицо и стараюсь не светиться на телевидении. А вообще, писателя должны по произведениям узнавать, по стилю. «Это усачевские стихи» — такое узнавание мне значительно приятнее. Несколько раз слышал, как молодые мамы на скамеечках обсуждают книги, которые читают своим детям, и среди них «Умную собачку Соню» и «Дедморозовку».
— А у собачки Сони были прототипы? Вы вообще держите животных?
— Самый детский вопрос: «А собачка Соня была или вы ее придумали?» Такая собака у нас жила, и звали ее Соней, и была она необыкновенно умной дворняжкой. На автобусах любила кататься и сама возвращалась домой. А если бы я тогда жил не в Зеленограде, а на Делегатской, думаю, она и метро бы освоила. После Сони у нас были коты — Фима и Глобус. Они второстепенные персонажи серии книг «Приключения «Котобоя», но пока до популярности Сони не дотягивают.
— Кстати, а о чем та книжка, над которой вы работали в Крыму?
— А это как раз пятая история из этой серии — «Последний котобой, или Вверх и вниз по Амазонке», о том, как наши коты отправились тушить пожары в Бразилии. В ней затрагиваются разные экологические проблемы, ну и приключений достаточно. А вот будет ли эта книга последней, пока не знаю. Иногда думаешь, что уже все сказал. Но герои не отпускают и что-нибудь такое выкидывают, что, хочешь не хочешь, приходится работать.
Читайте также: Захар Прилепин: Полутона различимы только в книгах