Васильевич не меняет профессию. Весь мир играл по правилам Виктора Тихонова
Виктору Тихонову, заставившему весь мир играть по своим правилам, исполнилось бы 90 лет
Он как-то взвесил свои медали и награды, оказалось, там почти 30 кг. Ни одну из них Тихонов так и не обмыл как следует.
Жена Татьяна рассказывала, что за 61 год совместной жизни видела мужа нетрезвым лишь дважды: первый — после знакомства с будущим тестем, второй — в начале нулевых, когда в высоких кабинетах решалась судьба хоккейного ЦСКА. Всё. Даже когда Брежнев, приехавший в ледовый дворец посмотреть на игру с финнами, предложил опрокинуть бокал шампанского в честь своего 75-летия, Тихонов воздержался.
«Только не воруй»
Но перед конфетами Виктор Васильевич не мог устоять. Сколько бы ни лежало в вазе — всё съедал. Он так однажды в детстве в один присест банку сгущёнки, полученную по карточке, слопал. Читал книжку и как-то незаметно, ложка за ложкой... Мама пришла домой, увидела пустую банку и заплакала. Сгущёнку на месяц надо было растянуть.
Мама работала в кузнечном цехе. Отец погиб под Сталинградом в 42-м, когда Виктору было 12. Он тогда уже работал слесарем на автокомбинате. Роста не хватало, так ему тумбочку ставили, чтобы мог орудовать на верстаке. «Не забуду, как до работы добирался. Бывало, зимой в 6 утра висишь на подножке трамвая, и одна мысль: только бы не сорваться — так руки коченели, — вспоминал Тихонов. — Но труднее всего было в ночную смену. Мастер часа в четыре подойдёт, толкнёт под верстак: «Поспи немного, но чтобы начальник цеха не видел».
Жил на Сухаревке — место с дурной славой. Бандиты, хулиганьё. Мама беспрерывно повторяла: «Витя, только не воруй». И он каким-то образом умудрился свернуть не на кривую дорожку, а в Сокольники — там в первое лето после войны желающих записывали в футбольную секцию. Затем был русский хоккей с мячом. А дальше до конца жизни — клюшка и шайба. «У Тихонова я всегда третья, — смеялась супруга Татьяна. — Клюшка — первая, шайба — вторая».
Ключ от красной машины
А ещё был карандаш. Каждый матч — новая запись в блокноте. Он этот блокнот часто клал на тумбочку возле кровати — а вдруг ночью придёт мысль. Даже читая художественную литературу, Тихонов делал какие-то пометки. «Тренер должен каждый день учиться у всех, — объяснял он. — Я смотрел, как проводит репетиции ансамбль Моисеева... Настолько всё блестяще отлажено. В "Современнике" с Галиной Волчек после спектакля беседовали, затрагивая тему талантов».
В 38 лет, возглавив рижское «Динамо», болтавшееся где-то во второй лиге, Тихонов придумал играть в четыре звена вместо привычных трёх: «Чтобы хоккеисты звена за 40 секунд выполняли такой объём действий, как раньше за минуту с лишним. И тем самым заставляли соперника спешить, ошибаться». Идею не оценили ни Тарасов, ни Чернышёв, который в своё время разглядел у Тихонова тренерский талант... «Если бы я тогда кому-то сказал, что пройдёт дюжина лет и на Кубке Канады все сливки канадского и американского профессионального хоккея будут играть в четыре звена, что этот опыт заимствуют, меня бы подняли на смех», — писал потом Тихонов.
«Динамо» он из «хоккейных подвалов» затащил на 4-е место в чемпионате СССР (чего с Ригой три десятка лет не случалось) и потребовался Москве — сборной (которая, неслыханное дело, скатилась до «бронзы» на чемпионате мира-77) и ЦСКА (так захотел Леонид Ильич). В столицу Тихонов не очень стремился — в Латвии климат хороший, у сына Василия учёба, но... Андропов, вызывавший тренера к себе, намекнул: «В этом кабинете не отказываются».
«Золото» чемпионата мира сборной Тихонов вернул (1978 г. и 1979 г.), а дальше случилось то самое «чудо на льду», о котором американцы снимут фильм. Сенсационное поражение команды СССР от США (3:4) в финале Олимпиады-80... Тихонов тогда при счёте 2:2 решил в воротах заменить Третьяка на Мышкина. Тренеру потребовались годы, чтобы признать эту ошибку. А тогда раздавленный Третьяк сидел в олимпийской деревне Лейк-Плэсида и думал о том, чтобы поставить точку в карьере: «Это был позор. Мы боялись лететь в Москву...» Впрочем, Третьяк так и не решился завязать с хоккеем. Не ушёл с поста тренера сборной и Тихонов. Ему, вопреки прогнозам, сообщили в ЦК, что «кредит доверия не исчерпан».
Урок 80-го Тихонов тщательно изучил. Блокнот за блокнотом — и появилась та «красная машина» (пятёрка Макаров, Ларионов, Крутов, Фетисов, Касатонов), которую уже в наши дни признают лучшей командой, когда-либо выходившей на олимпийский лёд. Игры в Сараево-84 — «золото». Калгари-88 — «золото». Альбервиль-92, через месяц после распада СССР, — «золото»... А потом Тихонова не станет в сборной, а самой сборной 26 лет не будет в числе победителей Олимпийских игр.
Последний диктатор
Тихонов как-то привёз джинсы из-за границы, так ни разу их и не надел. Несолидно. Не мог человек в джинсах произносить слова: «В команду отбираются только хоккеисты, которые будут защищать честь советского спорта, не считаясь со своим здоровьем». О том, как не считаться с ним, могут рассказать многие. Вот Николай Вакуров: «Такие тренировки устраивал, что на следующий день ребята блевали... Кровью мочились, в порядке вещей это было. Подготовка такая сумасшедшая, что мы большинство соперников физикой брали». Вот Александр Мальцев: «Практически у всех, кто работал с Тихоновым, беда с поясницей. У Тихонова штанга — кому 100 кг на плечи положит, кому 200».
«Да, моё слово в команде должно быть законом. Диктатор? Знаете, на Западе говорят: то, что у вас называется диктатурой, у нас — дисциплиной», — вновь и вновь пояснял журналистам Тихонов.
Он мог выбивать игрокам квартиры, места в детском саду, помогал им выпутываться из историй... Но с лёгкостью мог и убрать из команды любого, кого посчитал ненужным.
«Тихонов элементарно людей от сборной отцеплял. Я, когда против него пошёл, лишился возможности поехать на Олимпиаду в Сараево, — говорил Мальцев. — Что-то у Тихонова с Харламовым произошло, и тот его не взял на Кубок Канады. В общем, в Канаду мы полетели без Валеры. Приземлились в аэропорту, встретили шведского судью. «Разбился ваш Харламов в аварии, — говорит. — Насмерть». Я и ещё пара игроков пошли к Тихонову и попросились в Москву слетать на похороны. За свой счёт. Тихонов отказал, сказал: «Таких Харламовых много ещё будет!»
В конце 80-х «красная машина» восстала против своего конструктора. Тут — гласность, а там — за океаном в НХЛ — всем обещают сладкие контракты. «Вы, Виктор Васильевич, превратились за последние годы в этакого хоккейного монарха: захотите — накажете, захотите — помилуете!» — писал Ларионов в «Огоньке». «Мы для Тихонова — ледовые роботы. Я устал от его диктатуры», — слова Фетисова в «МК»... Время всё расставит на свои места. Фетисов вернётся из Америки, и они снова окажутся в одной команде. Фетисов — президент ЦСКА. Тихонов там же — президент почётный.
* * *
Могильный, сбежавший в Америку, как-то бросил в интервью: «Тихонов никого не любит. Только жену и пуделя». Тренер ответил: «Я не должен любить игроков. Уважать — да, но не любить. Так появляются любимчики, а это ведёт к расколу».
Сложный, требовательный, сдержанный. Жена его впервые увидела плачущим в 2013-м. Тихонову было 83 года. «Я никогда не думала, что Виктор может так рыдать... Он не мог остановиться и после похорон». Хоронили сына Василия (несчастный случай, выпал из окна своей квартиры — хотел отрезать кусок защитной фасадной сетки, закрывавшей обзор).
А ещё слёзы в глазах Виктора Васильевича можно разглядеть на кадрах с чемпионата мира — 2014 в Минске, куда он поехал совершенно больным, за полгода до смерти. Сборная России тогда выиграла, а внук Тихонова Виктор стал лучшим бомбардиром турнира. В раздевалке он повесил деду на грудь золотую медаль. Видимо, главный на небесах решил, что этот главный на льду заслужил такой подарок. За то, что ни разу не предал хоккей, не предал свою профессию.