Выздоровевший после ИВЛ волгоградец с CОVID рассказал, как его лечили
40-летний житель Волгограда Александр всегда считал себя здоровым человеком и так же, как и многие здоровые люди, не мог и подумать, что коронавирус привяжется именно к нему. Но когда это все же случилось, не отправиться на тот свет ему помог высокий профессионализм медиков.
Неизвестно, где заразился
Первый симптом коронавируса – температура – появился у волгоградца 30 марта.
– Неизвестно, где я заразился, поскольку за три недели до этого никуда не выезжал, – рассказал мужчина. – 8 марта мы прилетели с Кипра, там тогда заболевших не было, летели через Москву в масках и с антисептиками. Когда я прилетел, из города никуда не выезжал. Сам я считаю, что заразился в Волгограде. При этом я не вхожу ни в какую группу риска – мне 40 лет, у меня нет хронических заболеваний, я не курю, регулярно до болезни занимался спортом. Когда поднялась температура, первые дни я лечился самостоятельно – пил противовирусное и жаропонижающее, других симптомов не было. Спустя 4 дня, когда улучшений не было, а температура только росла, я вызвал на дом врача. Врач меня послушала – в легких ничего не услышала, направила на анализы. 6 апреля я показался врачу с результатами анализов, по которым было ясно, что у меня вирусная инфекция. Врач послушала меня, услышала хрипы в легких и направила в 4-ю больницу. Я собрал сумку и поехал.
Коронавирус показал лишь четвертый тест. По словам мужчины, в больнице ему сразу сделали КТ.
– Наличие своей компьютерной томографии – преимущество этой больницы, – пояснил он. – Как я узнал, при вирусных пневмониях нужен не рентген, а именно КТ. Подтвердилось, что пневмония вирусная. Эта больница вообще специализируется на таких заболеваниях. 6 апреля меня положили в отдельную палату и сразу начали давать противовирусные и антибиотики. К тому времени у меня появились кашель и одышка, но больше я страдал от температуры, которая перестала сбиваться. Она не поднималась выше 39 градусов, но не реагировала на жаропонижающие. Мне сделали 2 теста на коронавирус. На третий день мое состояние сильно ухудшилось, снизилось содержание кислорода в крови, меня перевели в палату, где был подведен кислород. Если мой организм не реагировал на определенный антибиотик, его оперативно заменяли другим. Мне дали электрическое охлаждающее одеяло, я дышал кислородом через маску, потом отвезли на повторную КТ, которая показала серьезные ухудшения.
В ночь с 9 на 10 апреля Александра перевели в реанимацию.
– Вся первую ночь со мной в палате находился врач-реаниматолог, который следил за показателями, поскольку могло резко снизиться содержание кислорода в крови, – рассказал мужчина. – Врач был в противочумном костюме. Первое время я дышал с помощью кислородной маски. Но, видимо, показатели ухудшались, и без аппарата ИВЛ было не обойтись. Врачи, кстати, не говорили мне об ухудшении состояния, чтобы поддержать мой моральный дух. Если бы мне тогда сказали правду, может быть, у меня и не хватило бы сил бороться с болезнью. В принятии решения о подключении меня к ИВЛ участвовали главврач, начмед, завреанимацией и завпульмонологии, я потом это выяснил. Уже после КТ, когда стало известно, что характер пневмонии коронавирусный, не дожидаясь положительного теста, мне начали давать препараты именно против коронавируса.
Волгоградец рассказал, что первые три теста на коронавирус дали отрицательный результат.
– Четвертый тест мне делали, когда у меня стома уже была в горле установлена, – говорит он. – Это трубка, через которую уже из гортани, а не из неба, брали мазок. Четвертый тест был положительный, но к тому времени я уже получал противовирусную терапию. Как мне объяснили, на поздних стадиях заболевания мазок из неба может не показать наличие вируса, его видно либо на КТ, либо когда мазок делают через трубку из гортани. Поэтому три первые теста были ложноотрицательными.
Мужчина отмечает: если бы не ранняя антикоронавирусная терапия и своевременное подключение к ИВЛ, результаты для него могли быть печальными.
Трудное привыкание к ИВЛ и первый самостоятельный вздох
Александр рассказал, что провел на ИВЛ 2 недели.
– Сначала у меня была трубка во рту, когда ее ставили, меня погрузили в медикаментозный сон, – рассказывает волгоградец. – Когда погружали, предложили загадать сон. Всего в медикаментозный сон погружали 2 раза, подключали также зонд, через который кормят, катетер, через него вводят препараты. Первый раз я проснулся с трубкой во рту, было не очень приятно, она упиралась в небо. Потом завреанимацией и дежурный реаниматолог объяснили, что трубку далее будут вставлять в горло, без этого не обойтись, и нужно терпеть. Эта операция называется трахеостомия: делают разрез в нижней части шеи и через него вставляют пластиковую трубку в горло. Это очень важно, когда врачи – хорошие психологи, могут объяснить, тогда у человека нет состояния паники и обреченности. Тогда я не потерял веру, что все может хорошо закончиться. О серьезности моего состояния мне сказали, когда я был уже стабилен. Мне сказали, что каждое мое легкое было с кулак размером. Мое состояние по медицинской шкале оценивалось как тяжелое. В этом стабильно тяжелом состоянии я был несколько дней. Когда трубку вставили в горло, оказалось, что через нее дышать легче, чем через трубку во рту. Я привык к ней через пару дней. В первые дни я потерял счет времени. Помню, что написал на бумажке: «Какой сегодня день недели?» Было 18 апреля, пятница.
По словам Александра, к аппарату ИВЛ пришлось некоторое время привыкать.
– Дышать через трубку – это не через рот и через нос, – объяснил он. – Откашливаться тоже нужно через нее. К этому нужно привыкнуть, и не все пациенты могут к этому адаптироваться. Я привыкал к своему новому состоянию. Лежал все время на спине. Да и сил не было пошевелиться. С врачами я общался с помощью блокнота – голос пропадает, когда вставляют трубку. Подключили меня к ИВЛ 12 апреля, я провел на нем 2 недели. Через ИВЛ меня снабжали кислородом и поддерживали нужное давление в легких. Постепенно уровень кислорода снижали, контролировали давление. Контрольная КТ показала, что улучшения минимальны, но это уже было хорошо. Я попал в небольшой процент пациентов с коронавирусом, которые успешно проходят ИВЛ, в Волгограде я первый прошел эту стадию.
Мужчина говорит, что дышать самостоятельно начал постепенно.
– Сначала медсестры мне помогали откашливаться через трубку, убирали мокроту, – говорит он. – Потом я понял, что смогу дышать сам. Трубку убрали без наркоза, я этого не ожидал. Но врачи отвлекли мое внимание и очень быстро ее выдернули, отверстие ниже кадыка мне заклеили, сейчас оно затянулось.
Для лечения применяли новейшие медицинские методы
При постановке диагноза врачи ориентировались не на тесты, которые сначала давали отрицательные результаты на коронавирус, а на результаты КТ, это и привело к успеху лечения.
– Врачи ориентировались не на тест, а на результаты КТ, насколько я понял, это прогрессивный подход, – говорит Александр. – Насколько я знаю, мне давали те же противовирусные, что дают и в московских клиниках. Вероятно, мне спасло жизнь то, что я был госпитализирован именно в 4-ю больницу, поскольку она специализируется на пневмониях и врачи «набили руку» на аппаратах ИВЛ. На аппаратах много параметров, и важно, чтобы реаниматолог умел работать на нем. Поэтому мне не понятно, как собираются применять аппараты ИВЛ богатые люди, которые их накупили для личного пользования. Я читал об этом в СМИ. Лечили меня теми же препаратами, что лечат и в Коммунарке, – отмечает мужчина. – Врачи больницы проводят видеоконференции со специалистами из Москвы, когда им нужна помощь. Мне помогли выкарабкаться три вещи – оперативное принятие решений о тактике моего лечения, профессиональная работа врачей с ИВЛ и современное медикаментозное обеспечение.
Правильность лечения в Волгограде подтвердил московский профессор, утверждает экс-пациент 4-й больницы.
– Еще до больницы меня связали с профессором, который работает в институте Бурденко, ему известны новейшие методы лечения коронавируса. Потом я скидывал ему свои назначения, он также напрямую общался с врачами 4-й больницы, когда я уже попал в реанимацию. Он высоко оценил назначенное лечение и профессиональный уровень волгоградских врачей.
Путь к выздоровлению
После реанимации 27 апреля Александра перевели в обычную палату, но все же отдельно от других пациентов – ждали отрицательных тестов на коронавирус, а 5 мая уже выписали. Сейчас он находится дома на карантине.
– Я проведу на карантине больше двух недель, поскольку после лечения иммунитет на нуле, я сейчас опасаюсь подцепить инфекцию, поэтому до конца мая выходить из дома не буду, – говорит прошедший круги коронавирусного ада волгоградец. – Для профилактики три раза в день делаю дыхательную гимнастику, пью витамины. Я похудел на 7 килограммов за время болезни, хотя уже сразу после реанимации у меня открылся бешеный аппетит. Кроме того, что кормили в больнице, я просил еще и еду из дома.
Мужчина отметил, что никто из его семьи, а также людей, с которыми он контактировал, больше не заболел. Жена провела 2 недели на карантине, ее тесты показали отрицательные результаты.
– В отличие от меня жене все говорили о моем состоянии, я не представляю, как она все это пережила, мы обменивались с ней письмами через врачей, телефоном в реанимации пользоваться нельзя, – говорит Александр. – Жена, насколько это было возможно, отключила эмоции и ждала от врачей хороших известий, стараясь найти позитив в их словах, когда я был на грани.
Это может случиться с каждым
– Человеческая психика устроена так, что многие считают: «Коронавирус может случиться с кем угодно, только не со мной», – проясняет мужчина. – Многие думают, что они молоды, здоровы и не входят в группу риска. Но я даю это интервью, чтобы показать: это может случиться с каждым. Я ведь тоже был здоровым. Сегодня нужно соблюдать элементарные меры предосторожности – ходить в масках и не трогать лицо, мыть руки с мылом, применять антисептик. Неудобство дышать через маску не стоит тех рисков, которые несет заболевание. Сегодня выписывают меньше людей, чем привозят. По Москве видно, что в больницы выстраиваются очереди из скорых. Ресурс системы здравоохранения ограничен. Люди со временем расслабляются, а я бы, наоборот, больше страховался. Попасть в больницу в начале пандемии – это одно, а попасть в самый разгар, когда чего-то может уже не хватать, – намного хуже. Многие люди сегодня не осознают реальность и масштаб угрозы.