Эксперты назвали сроки ценового противостояния Москвы и ОПЕК
Нефтяная война между Москвой и ОПЕК бьет по мировой экономике не меньше, чем коронавирус. Как и положено на войне, стороны выливают в эфир мегатонны пропаганды, заявляя о своей решимости идти до конца и предрекая скорую смерть противнику. Проходили, например, сообщения о том, что Россия с начала конфликта не смогла продать ни одного барреля нефти и что Китай отказался покупать топливо у компании «Роснефть» (в действительности речь шла о двух ее «дочках»).
Эксперты называют нынешнюю ситуацию уникальной и пытаются просчитать, как долго экономики противоборствующих государств смогут продержаться в условиях низких цен и каким будет рынок по завершении боевых действий. Один из важных вопросов – вступят ли в войну Соединенные Штаты? Правда, пока Вашингтон, скорее, выступает в роли миротворца, стараясь удержать Эр-Рияд от излишне резких движений.
Арабский блицкриг
Первый этап нефтяного противостояния, видимо, завершен, и уже можно сказать, что блицкриг, на который рассчитывала Саудовская Аравия, провалился. Теперь противникам предстоит долгая война на истощение… Впрочем, есть и другой вариант: снова сесть за стол переговоров. По оценкам рейтингового агентства Moody’s, уровень ликвидных фискальных резервов РФ составляет 8% ВВП, а у Саудовской Аравии – 21% ВВП при уровне госдолга 15% и 23% ВВП соответственно. И еще один нюанс: при сопоставимых богатствах численность населения арабского государства в четыре с лишним раза меньше – 35 млн человек там и 147 млн у нас. Грубо говоря, физически нашим оппонентам нужно кормить гораздо меньше ртов.
Алексей Громов полагает, что при нынешнем уровне нефтяных цен мы сможем продолжать противостояние с ОПЕК в течение 2-3 лет. Но есть еще фактор коронавируса. Из-за пандемии не только замедляется спрос на нефть, но и падает активность других секторов экономики. Это означает, что ВВП Саудовской Аравии и России будут сжиматься, сократится налоговая база, и мы получим цепочку негативных системных эффектов, которые сократят период, в который мы относительно безболезненно сможем продолжать ценовое соперничество. По версии Сергея Хестанова, Россия имеет достаточно сильные позиции на временной диапазон в 1,5-2 года – это период устойчивости нашего бюджета, и за это время конфликт любой ценой должен быть разрешен.
Заокеанский фактор
Не надо забывать, что свое слово еще не сказал Вашингтон – заокеанские партнеры только дали понять, что могут стать акторами конфликта. «Страшно подумать, если до этого дойдет, – рассуждает г-н Хестанов. – Теоретически ничто не мешает им взять и наложить на российские компании санкции – формально поводы найдутся. В этом случае покупки нашей нефти упадут процентов на 80, а цена подрастет на радость Штатам и саудитам».
Впрочем, такой сценарий самому эксперту кажется «немного фантастическим» – доля сланцевой нефти в американском бюджете составляет всего лишь около 1%. И ради этого процента вряд ли кто-то решится вдобавок к мировому экономическому кризису провоцировать еще и политический. Кстати, о политике. Для отдельных штатов сланцевая отрасль очень важна с точки зрения рабочих мест, и это как раз те штаты, которые голосуют за республиканцев и Трампа. А в ноябре Америку ждут президентские выборы…
Порог рентабельности сланцевой отрасли достигается где-то при цене $35 за баррель нефти марки WTI, а она уже просаживалась ниже $20. О коллапсе отрасли говорить, конечно, нельзя хотя бы потому, что от 40% до 60% запланированной на этот год добычи захеджировано от риска падения цен на нефть. Это значит, что запланированные объемы все равно будут добыты, а недостающие деньги компании получат от банков. Но, как отмечает Алексей Громов, при цене почти вдвое ниже уровня рентабельности американским нефтяникам без государства долго так не протянуть.
То есть что-то делать с нефтяными ценами американским властям придется. Отсюда и информационные вбросы о том, что США намерены вступить в альянс с Саудовской Аравией для стабилизации нефтяного рынка. То есть речь идет не о совместной войне против России, а о прекращении ненужного Вашингтону конфликта.
Представители техасских компаний уже обратились к властям с предложением ввести регулирование добычи нефти в штате. По сути, речь идет о квотировании – тот же механизм используют страны ОПЕК. Если эта идея получит продолжение, то сланцевая отрасль перевернется с ног на голову, ведь сейчас это образчик идеальной рыночной конкуренции, где огромное количество мелких и средних компаний борются друг с другом, держат друг друга в постоянном напряжении и повышают свою эффективность. Готовимся к худшему
К слову, еще осенью прошлого года российский Минфин делал расчеты на случай шоков на сырьевых рынках и, в частности, просчитал, что будет с отечественной экономикой, если цены на нефть опустятся до $10 и останутся на таком уровне несколько лет. Получалось, что в 2020 году наша казна недополучит доходов в размере 5% годового ВВП, а за 10 лет потери составят 70% ВВП. Что будет с американской «нефтянкой» при введении элементов регулирования отрасли и как это повлияет на рынок, непонятно. И это, по мнению Громова, может заставить Белый дом задуматься о введении санкций, но уже не против России, а в отношении экспорта всех стран, развязавших ценовую войну. Собственно, Штаты сказали об этом устами группы активных сенаторов, после чего Эр-Рияд и отказался от планов залить рынок сверхдешевым топливом, сославшись на дороговизну танкеров (возможно, это просто совпадение). Тем не менее угроза санкций остается, и какие инструменты по поддержке своей нефтяной отрасли выберут США, зависит от того, сколько продлятся и как будут разворачиваться действия на фронтах ценовой войны.
Вирус-миротворец
Последний вопрос – кто победит, а кто проиграет в войне цен? Удастся ли Эр-Рияду в итоге захватить рынки, принадлежащие российским компаниям? «Еще несколько недель назад я бы подискутировал по этому поводу, но сейчас это бесполезно, потому что очень сильным фактором является вирус», – говорит Алексей Громов. Если еврозона, на которую приходится основной объем российской нефти, встанет, если режим тотального карантина распространится на Францию, Испанию и, не дай бог, на Германию, последствия окажутся малопредсказуемыми. Вероятно, Россия без всяких войн не сможет продать запланированные объемы нефти. На нее просто не будет спроса – ни на дорогую, ни на дешевую.
Так что основная конкуренция уже развернется не в Старом Свете, а на тех рынках, которые первыми воспрянут после пандемии. Вероятно, это будет Китай, но здесь у России и Саудовской Аравии паритет. Между Москвой и Пекином заключены долгосрочные контракты на поставки топлива по «трубе», и Поднебесная их аккуратно выполняет. И так же аккуратно она закупает танкерную нефть у саудитов.
Впрочем, есть варианты, сулящие серьезный передел рынка по итогам нынешнего нефтяного кризиса, причем в выигрыше могут оказаться обе стороны конфликта. Недавно аналитики Wood Mackenzie опубликовали прогноз, согласно которому при цене нефти $25 за баррель 10% мировой добычи станет нерентабельной, как следствие, с рынка должны «слиться» около 10 млн баррелей в сутки. При цене $35 за баррель слив будет меньше – на уровне 4 млн баррелей в сутки. То есть затянем пояса, потерпим годик, а там рынок сбалансируется, и все будет хорошо.
На самом деле не факт. Как пояснил Алексей Громов, в большинстве случаев прогнозы делаются на базе модельных расчетов, чисто арифметических: ставится условие, если инвестиции в тот или иной проект при текущей цене являются нерентабельными, этот проект из модели выключается. Но в реальной жизни все сложнее – часто нерентабельные проекты продолжают работать, потому что закрыть или приостановить их еще дороже. Или владельцы проектов не бросают их в надежде на изменение ценовой конъюнктуры, поскольку не хотят терять свои инвестиции.
Вообще нынешняя ситуация на топливном рынке уникальна. По крайней мере, опрошенные эксперты говорят, что не помнят похожих прецедентов, ведь сегодня есть сразу два кризиса: кризис со стороны предложения – он вылился в ценовую войну и кризис со стороны спроса, поскольку экономики целого континента «уходят на карантин» из-за пандемии коронавируса. Это совершенно новая реальность для рынка, и какой она будет, точно предсказать не сможет никто.