Вирус фашизма
Когда-то нацисты загоняли узников концлагерей в газовые камеры под тем предлогом, что там будет баня и дезинфекция перед поселением в бараки. Примерно то же самое в начале 80-х гг. делали фашисты в Чили, когда устраивали облавы и загоняли трудящихся на стадионы — «для проверки регистрации жилья» или для «массовой вакцинации против лихорадки». Разница была в том, что из газовых камер выходили трупы — потому что надо было «утилизировать отработанный материал», т.е. рабов, более не способных к труду, или заметать следы преступлений в конце войны. А с пиночетовских стадионов чилийских трудящихся развозили по трудовым концлагерям, т.е. на рабский труд на медных рудниках, шахтах и т.п. Монополии США и государственно-капиталистическая верхушка Чили получали на таком труде заключённых колоссальные прибыли.
Не туда ли движется нынешняя мировая буржуазия, затеяв кампанию с т.н. «коронавирусом»? События показывают, что именно в эту сторону.
Кризис
Финансовый капитал повсеместно переходит к фашистской форме своей диктатуры. Так он пытается выбраться из череды кризисов, каждый из которых тяжелее и длительнее предыдущего. И каждый раз перед таким кризисом обнаруживается, что произведено слишком много товаров, намного больше того, что может найти себе сбыт, т.е. продано за деньги.
Но товары не могут быть реализованы не потому, что все потребности общества удовлетворены с избытком. Наоборот, основная масса населения, прежде всего, пролетариат, не может полностью удовлетворить даже самых насущных своих потребностей.
Во время кризиса товаров полно, однако цены на них не падают, т.к. монополии имеют возможность удерживать их на высоком уровне. У монополистов уже нет необходимости топить излишки своих товаров в море или сжигать в топках. Можно объявить, например, мировую эпидемию и добиться усиления сбыта товарных излишков, и не просто по обычной цене, а по завышенной на фоне ажиотажа в несколько раз.
При этом большое число предприятий закрывается или сокращает производство. Мелкая и средняя буржуазия массово разоряется и пролетаризируется. Безработица достигает огромных размеров, заработная плата рабочих падает ниже биологической потребности воспроизводства рабочей силы. Массы трудящихся впадают в крайнюю нищету и голодное существование.
Во время кризиса значительная часть производительных сил общества не используется, бездействует. Что-то вообще сносят, разрушают, как якобы уже ненужное (капиталистам, не народу!). При этом происходит огромное расхищение и уничтожение производительных сил.
Проходит время, и товары постепенно находят себе сбыт, они мало-помалу рассасываются. Тогда кризис сменяется депрессией, этаким полуобморочным состоянием постепенно приходящей в себя экономики капитализма. Начинается медленный рост производства. Понемногу оживают те предприятия, которые остановили работу. Происходит обновление основного капитала, предприятия кое-как оснащаются новой техникой, которая позволяет получать высокую прибыль даже при продаже товаров по относительно низким ценам.
За депрессией следует некоторое оживление, которое должно переходить в подъём производства. Но в кризисах эпохи империализма и особенно последних лет оживление давно уже не переходит в подъём («экономический рост»), а раз за разом срывается в кризис. Однако производство всё же немного оживляется. При этом через самое короткое время снова обнаруживается, что произведено слишком много товаров, на которые есть огромный (реальный!) спрос трудящихся масс, но нет достаточного платёжеспособного спроса, т.к. у рабочего класса и всего трудового народа нет денег, чтобы купить всё то, в чём есть необходимость. Это означает, что реализация товаров снова заходит в тупик, и вновь разражается тяжелейший кризис.
Мировой капитал пытается отсрочить свою смерть и выбраться из затянувшегося и углубляющегося кризиса. Для этого он использует все мыслимые и немыслимые до сего дня методы, и приёмы, в том числе и организацию всемирных эпидемий, неважно, созданных с помощью СМИ и госаппаратов или же с помощью действительного биологического заражения народных масс.
Но главное состоит в том, что капитал видит нарастание революционного движения в мире и принимает все меры для того, чтобы ослабить, затормозить и кое-где придушить это движение пролетариата и других угнетённых трудящихся. Политика вооружённого, тотального и всеобщего террора для этой цели подходит лучше всего.
В этой политике нужно разобщить рабочий класс не только соседних стран, но и внутри собственной страны. Но всех рабочих сразу в концлагерь не загнать. Но можно изолировать под каким-нибудь предлогом квартал от квартала, район от района, город от города, область от области. Даже цех от цеха или предприятие от другого предприятия. Почему бы буржуазии не убить здесь двух зайцев сразу: под предлогом коронавируса загнать рабочих в изолированные резервации, отделить друг от друга, и ввести в этих резервациях полный концлагерный режим — также под вопли о борьбе с эпидемией гриппа.
Выгода двоякая: тут тебе и физическое ослабление организации пролетариата, дробление его на мелкие группы под круглосуточной тюремной охраной, тут тебе и колоссальная экономия переменного капитала, когда заключённым рабам нужно будет выдавать только на скудное питание и какой-то ночлег.
Именно эти цели и преследует буржуазия, переходя к фашистской диктатуре: борьба с революцией и получение максимальной прибыли. Для всего этого рабочая «зона» и трудовой концлагерь подходят лучше всех прочих форм капиталистического угнетения. Наёмное капиталистическое рабство, сделав в своём развитии виток, к концу империалистической эпохи превращается в рабство смешанного типа, когда работник не свободен и экономически, и лично. То есть классовое антагонистическое общество в целях самосохранения использует все существовавшие в истории виды рабства, в том числе и аналоги его античной формы. Дело идёт к этому, потому что новый кризис доводит нужду и отчаяние трудящихся масс до последнего предела, когда перед лицом революции у буржуазии не остаётся ничего другого, кроме тотального фашистского обмана, террора, войны и гонки вооружений. Чтобы сохранить своё паразитическое существование, свои заводы, банки, фабрики, земли, месторождения, мировая буржуазия старается выплыть за счёт ещё большего порабощения и эксплуатации рабочего класса и других трудящихся.
Но это не все причины перехода к фашизму. Финансовый капитал ищет выхода из кризиса в войнах. Для лучшей подготовки войны за передел рынков империалисты должны иметь у себя «прочный тыл», где разгромлены и ослаблены революционные организации, где рабочий класс разобщён, запуган и одурачен силой государства и фашистских СМИ. Для этого, кроме традиционных тюрем, полиции и социал-фашистов, хорошо подходит операция «Коронавирус» (а ранее, в 2003 г. – «птичий грипп», в 2009 г. – «свиной грипп», в 2014 г. – «лихорадка Эбола», все они «сопровождали» мировые экономические кризисы).
В этой операции международный фашизм рассчитывает не только захлопнуть границы государств и вытереть ноги об остатки свободы передвижения и остальные права, и свободы человека, но и натравить один народ на другой, рабочих одной страны на рабочих другой страны. История показывает, что такое натравливание здорово помогает эксплуататорам проводить мобилизацию, готовить армию к агрессии, держать первое время на высоте боевой дух этой армии. Так было перед захватническими походами Наполеона, так было перед Крымской войной, так было перед русско-турецкими войнами за Проливы и Франко-прусской войной. Так было и перед первой мировой войной, когда французским трудящимся «своя» буржуазия внушала, среди прочего, что все немцы – грязные свиньи, а их дома – рассадники заразы и бескультурья, а германские юнкеры и капиталисты уверяли немецких рабочих в том, что большинство французов – потомственные сифилитики и педерасты.
Танки в Париже
Что на самом деле планирует мировой капитал для своего спасения — об этом проговорился президент Франции Макрон. Он заявил о том, что «мы находимся на войне». Он сказал правду. Капитал под дымовой завесой эпидемии открыто объявил классовую войну пролетариату и всем угнетённым трудящимся. Эту войну он ведёт, как кровавый маньяк, загнанный в угол, за то, чтобы пожить ещё хотя бы день, месяц, полгода, год, чтобы оттянуть свои похороны в гроб любой ценой и любыми средствами.
Но где тонко — там и рвётся. Почему французская буржуазия сразу же, без промежуточных мер, вывела на улицы Парижа и других крупных городов Франции танки и войска? Потому что сейчас французские рабочие и трудящиеся оказались в авангарде мирового пролетарского движения. Буржуазия чувствовала, что Париж с предместьями, Лион и другие города таят в себе угрозу огромного массового протеста, который может опрокинуть правительство и вызвать революционную бурю в соседних Испании, Германии, Бельгии и т.д.
Отсюда — сразу же крайние военные меры против парижских рабочих. Буржуазия учитывает опыт революций и классовых боёв XIX–XX веков и действует на опережение. Если в дни Парижской Коммуны и в Москве ноября—декабря 1905 г. у рабочих было время на организацию боевых отрядов и узлов обороны, то сейчас этот момент упущен. Если тогда правительственные войска вводились в столицы после начала боёв, то сейчас буржуазия вводит армию в города до начала таких боёв, стараясь предупредить их загодя, поскольку хорошо понимает, что в нынешних условиях, когда класс буржуазии ничтожно мал и потерял опору в массах, начавшуюся революцию с организованным пролетариатом, на сторону которого встанут все трудящиеся, вряд ли удастся остановить.
Но, как говорят французы, «a la guerre comme a la guerre». Буржуазия ударила по рабочим своей вооружённой силой. Чем ответит пролетариат? Очевидно, что по законам истории против одной вооружённой силы обязательно найдётся другая вооружённая сила. И если буржуазия в отчаянии закусила удила и сразу же, отбросив своё обычное враньё о благе нации, открыла карты и схватилась за армию, свою последнюю опору и надежду, то дела её плохи. Класс открыто встал против класса, угнетатели против рабов.
Куда девать товары?
Ещё одной характерной чертой империализма наших дней является то, что буржуазия использует фашистскую диктатуру не только во внутренней, но и во внешней политике. Капитализм давно перерос все национальные границы, а буржуазию, живущую в разных странах, очень условно можно называть национальной.
Все ведущие группы мирового финансового капитала имеют пёстрый национальный состав. Эти крупнейшие капиталисты, кто бы они ни были «по крови», уже давно выбросили за борт знамя национальной независимости и суверенитета своих стран и народов. Огромные монополии, которыми владеют эти капиталисты, покупают уже не отдельные правительства, а правительства целых союзов государств. Эти монополии ведут между собой острейшую конкурентную борьбу, но против международного пролетариата они быстро объединяются и действуют заодно. Это означает, что та или иная группа финансового капитала, имея базу и опираясь на одну или несколько стран, может установить фашистские террористические режимы на целых континентах.
Под какой ширмой будет проводиться такое широкое, буквально всемирное фашистское наступление на пролетариат, на права и свободы трудящихся, — это не так важно. Нужно будет «закрыть на карантин» под шумок эпидемии гриппа всю Латинскую Америку или всю Россию — местные правительства, зависимые от мощных финансовых групп и пляшущие под их дудку, тут же исполнят волю своих хозяев. Рабочие сразу нескольких стран, отрезанные друг от друга, разбитые на мелкие группы, заточённые в «санитарный кордон», т.е. взятые под вооружённую охрану, — это десятки или сотни миллионов рабов одной—двух групп финансового капитала.
Но эти сотни миллионов рабочих и есть основные потребители тех товаров, которые производятся на капиталистических предприятиях и выбрасываются на рынок. Классический раб, как известно, сам ничего не покупает, у него нет для этого денег. Кому же будут сбывать капиталисты горы своих товаров при новом рабовладении?
Дело в том, что буржуазия не будет держать своих рабов так же, как это делали рабовладельцы в древнем мире. Закрыв рабочие массы в резервациях, буржуазия будет создавать там (на время) дефициты предметов потребления и потребительский ажиотаж. Население раскупит те товары, которые залежались на складах и не находили себе сбыта до начала всемирной истерики по поводу коронавируса, отдав капиталистам и их государствам все свои накопления.
Но буржуазия не будет продавать свои накопившиеся товары по низким ценам, как это было в эпоху классического капитализма. Наоборот, коронавирус понадобился монополистам не только для того, чтобы с его помощью уйти от кризиса перепроизводства, но и для того, чтобы получить при этом максимальную прибыль. Так, в Италии за последние 10 дней население закупило товаров впрок на общую сумму более 70 миллиардов евро, отдав свои последние деньги капиталистам. В России и на Украине размели двухгодичные запасы градусников, марли, спирта, марлевых масок и бинтов, обогатив владельцев соответствующих монополий. Громадные завалы предметов потребления на складах, таким образом, несколько рассосались, и склады готовы к приёму новых гор товаров.
С другой стороны, уже сегодня видно, что финансовый капитал задумал выбираться из кризиса с помощью скрытых локаутов, охватывающих целые государства и даже группы государств. На примере отдельного предприятия это выглядит так. Хозяева завода, фабрики, фирмы не переводят свои предприятия на простой, чтобы не платить наёмным работникам 2/3 среднего заработка в период простоя по вине хозяев. Вместо этого они объявляют на предприятии «карантин в связи с коронавирусом», «проверку и дезинфекцию цехов» и т.п. и ставят своих рабочих перед фактом, что неопределённый срок на работу ходить не надо.
Когда рабочие поднимают вопрос о том, как им жить этот срок и где выплаты по случаю простоя, хозяева заявляют им, что юридически никакого простоя нет, а есть форс-мажор, решения государственных органов о карантине, действие «непреодолимой силы», которое и вызвало остановку производства. А по случаям форс-мажора никаких выплат и штрафов закон не предусматривает.
Мало того, в условиях форс-мажора всякие договора теряют силу, в том числе и трудовые. То есть стороны по ним могут не исполнять принятые на себя обязательства (например, обязательно выплачивать рабочим зарплату) и не будут нести за это никакой ответственности. Недовольные рабочие могут, конечно, обратиться в суд, но суды-то буржуазные, и законы в буржуазном государстве тоже буржуазные. И в них прямо прописаны эти пункты о форс-мажоре (обстоятельствах или действиях «непреодолимой силы»). Капиталисты тут, извините, ни при чём – «коронавирус» виноват! С него и спрашивайте свою зарплату!
Вот полюбуйтесь, 14 марта 2020 г. Мэра Москвы издал Указ № 20-УМ «О внесении изменений в Указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ», в котором было заявлено:
«…Установить, что распространение новой коронавирусной инфекции (2019-nCoV) является в сложившихся условиях чрезвычайным и непредотвратимым обстоятельством, повлекшим введение режима повышенной готовности в соответствии с Федеральным законом от 21 декабря 1994 г. №68 — ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера», который является обстоятельством непреодолимой силы.»
При этом поясняется, что «в сложившейся ситуации эта мера упростит разрешение споров, связанных с неисполнением обязательств».
«Подстелив себе соломки» со всех сторон, буржуазное государство посылает подальше ограбленных капиталистами и\или попавших в локаут рабочих, да еще и, пользуясь своей вооружённой силой, сразу же заключает трудящихся под обычный, домашний или «медицинский» арест — тоже под предлогом «борьбы с эпидемией», запрещая им собираться вместе в общественных местах (больше 100 человек или больше 50, всё равно). Но на самом деле для того, чтобы оголодавшие рабочие не могли сговориться и выйти на массовый протест против наглого ограбления, локаутов и фашизма.
Надолго ли хватит терпения у пролетариата? Надо думать, ненадолго. Во-первых, голод — не тётка, а во-вторых, буржуазией грубо попраны основы самого человеческого существования десятков миллионов рабочих, т.е. корни классовых интересов. Рабочие, хотя и находятся под влиянием буржуазии, но они стихийно тяготеют, влекутся к социализму. Это означает, что социалистическая теория всех глубже и всех вернее определяет причины бедствий рабочего класса, и потому рабочие хорошо усваивают её. И поскольку интересы буржуазии и пролетариата категорически противоречат друг другу, и поскольку сегодня на примере фашистской кампании «коронавируса» пролетариат учится и умнеет намного быстрее, чем вчера, постольку он гораздо быстрее поймет, что без социальной революции выхода для него уже нет.
Партии большевиков пока еще нет, но открытое наступление буржуазии под вывеской вируса и неизбежное сопротивление пролетарских масс этому наступлению, бесспорно, ускорят ее формирование. Тем более, что кадры для партии в значительной степени уже имеются, их ежечасно создает сама жизнь. Задача такой партии в том, чтобы революция совершилась как можно скорее, сознательно, наиболее целесообразным путём и с минимумом жертв.
Охота на ведьм
Операция «Коронавирус» позволяет в своём развитии посадить под замок целые страны, точнее, трудящихся этих стран. Но и сами наши трудящиеся вносят свою лепту в грязное дело буржуазии. Последние дни напуганные обыватели готовы набрасываться на любого, у кого насморк или кашель. Будем надеяться, что у нас до судов Линча и до сжигания на кострах за насморк и кашель не дойдёт, но буржуазия явно рассчитывает, что массовый психоз, созданный ею под ширмой гриппа, облегчит дело раскола трудящихся, усилит конкурентную борьбу между собой, затруднит дело их объединения против наступления капитала и создания рабочих организаций.
С другой стороны, действительно, приболевший рабочий должен лечиться амбулаторно, дома, лежать в тепле и уюте, отдыхать, не высовываться на холод и восстанавливать свои силы. Или лежать в больнице, если его состояние ухудшилось. Человек труда должен, так сказать, спокойно болеть и быстро выздороветь, зная, что он на случай болезни материально обеспечен всем необходимым и действительно защищён всеми законами государства. Но есть ли у нас такое положение?
Разве тайна, что во многих капиталистических предприятиях болеть — это роскошь, доступная только руководящей верхушке? В мелких и средних фирмах и фирмочках хозяева формально признают КЗоТ, но своим наёмным рабочим и работникам объявляют без стеснения, что часто и долго болеющие им не нужны, их будут увольнять, от них будут избавляться.
Как рабочему и работнику понять, часто он болеет, или нет, долго он болел последний раз, или нет? На это и расчёт капиталиста: запугать наёмного раба, дать ему понять, что тот болеть вообще не имеет права, неважно, часто или редко, долго или коротко. И работник сам факт своего ухода на больничный воспринимает как беду, которая ставит его на грань полной потери средств к существованию, т.е. на грань увольнения и, как следствие, выживания.
В некоторых фирмах хозяева делают ещё проще. Они говорят своим рабочим: у нас больничного нет. Если хочешь, иди болей за свой счёт. За те дни, которые будешь болеть, оплаты нет.
Что вынужден делать наёмный работник? Понятно, что грипповать «на ногах». Он пьёт лекарства и ездит на работу — с насморком, кашлем и температурой. Другой случай, это когда пенсионер вынужден, будучи простуженным, ездить и решать в разных учреждениях свои пенсионерские дела. Будь у человека полноценный заслуженный отдых, когда пожилой рабочий обеспечен материально и культурно и не имеет забот со всякими «переоформлениями», «верификациями», «перерасчётами», «уточнениями» и т.п. издевательствами капитализма, стал бы он ездить в набитом транспорте и мучительно высиживать или выстаивать в очередях? Стал бы пенсионер, имея все заслуженные блага социализма, подрабатывать где-нибудь, чтобы кое-как свести концы с концами или спасти от крайней нужды своих детей (внуков)?
Надо думать, не стал бы. На это не было бы материальной необходимости. Но такая необходимость висит над всеми рабочими и трудящимися при капитализме, невзирая на то, бывший это раб, настоящий или будущий.
В последние дни положение с простудой обострилось. Приболевшие рабочие и трудящиеся боятся показать, что заболели, так как ждут репрессий по этому случаю как со стороны работодателей, так и со стороны фашистского государства. Рабочие боятся, что их попросту уволят за грипп (в какой форме уволят — неважно). Они боятся, что, заболев, попадут под арест или в карательную «инфекционку», где с ними могут сделать всё что угодно. Например, будут принудительно испытывать препараты, которые официально запрещено испытывать на людях. Или боевые яды медленного действия и т.п. (Поди разберись, что там тебе колят!)
Поэтому тем нашим обывателям, которые готовы наброситься на приболевшего брата по классу и тащить его в полицию, нужно напомнить о том, что они свою кипучую энергию направляют не по адресу. Не нужно сходить с ума и терять остатки классового сознания и элементарной человеческой совести. Иначе дело дойдёт до того, что сами несознательные рабочие и трудящиеся превратятся по факту в фашистских подручных.
В средние века в Европе часто происходило так, что на заболевшего человека указывал пальцем какой-нибудь мелкий феодал или монах и говорил: «Это колдун, он навлёк на нас чуму». Этого было достаточно, чтобы невежественная толпа набросилась на человека и расправилась с ним.
В 30-е гг. в Германии обыватели помогали нацистам в облавах на коммунистов, когда гитлеровцы объявляли коммунистов душевнобольными, опасными психами, которых нужно отлавливать и помещать в закрытые больницы. Коммунистов выдавали соседи, коллеги по работе, знакомые, т.е. такие же рабочие и трудящиеся люди, поверившие фашистской пропаганде. Коммунистов ловили, сдавали в гестапо, а затем уже нацисты завершали дело расправы: коммунистов помещали в закрытые психбольницы, концлагеря, где калечили и убивали. И делалось это под одобрительный вой несознательных трудящихся, превратившихся в помощников палачей.
Почти то же самое происходило в 50–60 гг. в Португалии, где ПИДЕ, салазаровская охранка, распускала полуофициальные слухи, что члены местной компартии не только психи, но и распространители холеры (!!!! тогдашний вариант «коронавируса»!), отравители скота. Охота за португальскими коммунистами имела наибольший успех в кулацких северных районах страны, где многие одураченные крестьяне и ремесленники, а также часть городского пролетариата сами организовывали облавы в тех местах, где предположительно жили и действовали члены ПКП. Причём пойманных коммунистов крестьяне и ремесленники не всегда сдавали в ПИДЕ, а часто избивали до смерти или убивали сразу на месте. Наказания за это не было.
Надо понимать, что сегодня буржуазия вполне может использовать психоз в массах по поводу вируса гриппа в своих узкоклассовых целях. И под это дело организовать уже не самоизоляцию дома и не только закрытие границ, но настоящие концлагеря, куда будут тащить всех рабочих и других трудящихся, имеющих признаки простуды или желудочного расстройства. И в этом деле большую помощь фашистам могут оказать как раз наши перепуганные и политически безграмотные обыватели.
Но в первую очередь буржуазия постарается упечь туда передовых рабочих и рядовых профсоюзников, которые пытаются сегодня организовать коллективы для борьбы против наступления капитала. Разве трудно распустить слухи о том, что эти «неудобные» рабочие больны коронавирусом и распространяют его у себя на производстве? Совсем не трудно арестовать таких рабочих и всех других трудящихся, которые протестуют против фашистского террора и войны, выступают за демократию и права человека, и отправить их «на карантин» в любую «зону» — под предлогом «защиты общества от носителей коронавируса». Если у гитлеровцев работала карательная психиатрия, то у нынешних фашистов явно разворачивается всемирная террористическая «инфекционка», где политические тюрьмы и концлагеря будут работать под вывесками «инфекционной больницы», «карантинного пункта», «лечебницы» и т.п.
Поэтому для начала нашим «борцам с эпидемией» было бы лучше объединиться у себя на производствах и хотя бы спросить у хозяев и профсоюзной верхушки, почему не выполняется на деле коллективный договор, где указано, среди прочего, что наёмные работники имеют полное право болеть, и это право работодатель обязан обеспечить всеми материальными и организационными средствами?
Почему бы нашим рьяным «борцам с эпидемией» не объединиться и не спросить со своих хозяев, почему те не желают выполнять требования их собственного закона, ТК или КЗоТа, например, где ясно указано, что наёмные работники имеют право болеть, и период болезни им оплачивается?
Почему бы нашим трудящимся, готовым задушить кашляющего рабочего в автобусе, коллективно не поинтересоваться у местных властей, почему эти власти покрывают частных владельцев заводов и фирм, которые вынуждают рабочих не ходить на больничный, а умирать на ногах, производя прибавочную стоимость?
Почему бы нашим трудящимся не собраться всем городом и не спросить у властей, на каком основании у граждан изъяты главные конституционные права и свободы? Почему бы не напомнить власти и, главное, самим себе, что по самой буржуйской конституции единственным источником этой власти является народ, т.е. его абсолютное большинство — рабочие и трудящиеся? А этот народ не принимал решения ни о каких «эпидемиях» и отмене своих законных прав.
Гнев нужно направлять по адресу, ибо неизбежно попадешь сам по себе. Очень легко бросаться на равного себе, на угнетённого брата по классу. Он не застрелит и в концлагерь не посадит. Легко кидаться на простывшую пенсионерку, вынужденную сторожевать, чтобы не подохнуть от голода, холода и без нужного лекарства. Она под суд не отдаст, её можно выкинуть из автобуса или трамвая. А дальше что? А дальше то, что «борец с коронавирусом», который сегодня ведет себя как фашист, стоит в рядах одураченных буржуазной пропагандой бесчеловечных громил, забывших об элементарном человеческом сострадании, рано или поздно неизбежно сам (или его родители, или дети) окажется на месте тех, кого он травит сегодня, и испытает на себе самом все прелести фашистской «заботы о здоровье и безопасности нации и народа».
Больше трёх не собираться
Буржуазия не зря выпустила в мир ложь о коронавирусе. Она пробует трудящихся на зубок: будут они бунтовать против чудовищного и наглого попрания главных гражданских прав и свобод, или будут покорно, как большое стадо овец, сидеть в своих хлевах и ежедневно отдавать пастухам мясо и шерсть. Пока что видно последнее. И буржуазия в борьбе с революцией смело идёт вперёд. В разных странах на рабочий класс и других трудящихся уже наложены вопиющие и беззаконные даже по буржуйским уставам ограничения на свободу передвижения и на свободу собраний. Власти под предлогом вируса запрещают трудящимся как-либо самостоятельно организовывать свою жизнь. Где-то фашисты вспомнили времена Франко в Испании и запрещают людям собираться в группы более трёх человек. В других странах запрещают собираться более чем по 20, 40, 50 человек и т.д. За нарушение этого запрета следует наказание, которое также колеблется от расстрела до штрафа в сотню евро.
Рабочим и трудящимся запрещают выходить на улицу в личное время, но при этом никто не запретил им ходить и ездить на свою работу. Где же здесь борьба с эпидемией? Где же логика этой борьбы — если при передвижении огромных рабочих масс утром и вечером и в самом процессе работы внутри этих масс идёт постоянный обмен веществом, в том числе и микроорганизмами? Где же здесь карантин?
А логика в том, что рабочие могут и должны работать на своих капиталистических хозяев, а всё остальное время они обязаны сидеть в своих норах, не высовывая носа на улицу. В этом состоит одна из главных задач «коронавируса»: в мировом масштабе физически не допускать подготовки и организации забастовок, демонстраций, выступлений протеста, митингов и шествий пролетариата. Не допускать никакой работы кружков, ячеек, секций, клубов, где подпольно или под прикрытием легальной вывески рабочий класс ведёт создание своей политической организации. Здесь конкретная цель мирового финансового капитала состоит в том, чтобы под прикрытием «эпидемии» и с помощью «вирусного» террора добиться такого положения, чтобы все трудящиеся массы жили и действовали, как узники одиночных камер: утром их вывели на работу, вечером загнали в камеры. Никакого общения, никаких собраний и организаций.
Но здесь буржуазия должна идти до конца. Ведь у рабочих остаётся возможность общаться между собой в цехах и на участках. А это означает, что возможности для революционной работы и организации есть. Эти возможности обеспечивает сам общественный характер крупного современного производства.
Что же делать капиталистам и их государствам? Как разобщить рабочих? Вернуться к мелкому кустарному промыслу? Это невозможно, равно как невозможно раздать работу по домам. Остаются старые гитлеровские методы, помноженные на новую технику, а именно: наводнение предприятий соглядатаями и агентами охранки, вербовка в сексоты отсталых рабочих, доплата за доносительство (или сохранение на работе при сокращениях), тотальная оглушающая ложь, жестокие показательные расправы с передовыми рабочими, камеры слежения везде, вплоть до женских туалетов и т.д.
Спасёт ли всё это буржуазию от революции? Ясно, что не спасёт, но навредить рабочему делу может здорово, особенно если этому не противодействовать и помалкивать при каждом новом усилении гнета и давления.
Биологическая сторона
Последние лет 30 буржуазия и её учёные лакеи почти каждую зиму — весну вопят о вспышках гриппа и о его мутациях. То у них появляется «свиной грипп», и тогда фашистские власти по заданию международных агропромышленных монополий начинают уничтожать среднее и мелкое свиноводство в своих странах. То у них объявляется «птичий грипп», и тогда то же самое власти проделывают с товарной птицей, которую выращивает мелкая буржуазия, и особенно — с той птицей, которую трудящиеся растят для собственного потребления.
Цель таких «гриппов» понятна: монополия мясного рынка, зачистка его от мелкого производителя, вынуждение масс покупать и потреблять только то мясо, которое поставляется крупнейшими агрокомпаниями, принадлежащими мировому финансовому капиталу. В то время, когда мелкому производителю нельзя ни выращивать, ни вывозить на рынок своё мясо, для товаров крупных корпораций открыты все рынки и все границы, как будто никаких эпидемий и в помине нет.
Вот теперь дело дошло и до человеческого «коронавируса». Но что толку 30 лет кричать о том, что «в районе эпидемия» и что «вирус гриппа мутирует». Вирус гриппа, будучи сложным белковым телом (на основе нуклеопротеидов), проявляет обмен веществ и способен воспроизводить подобные себе белковые тела. Вирус в период своего активного воспроизведения является живым телом, но его жизнь возможна только лишь в единстве с определёнными условиями среды. Вирус постоянно развивается и изменяется, как и всякая материя. Вирусы способны переходить из недеятельного состояния к физиологической активности, что как раз и происходит при заражении человека или животного. Именно в этот момент происходит превращение безжизненного вещества вируса в живое существо. Жизнь вируса обратима. Но вирусы не бессмертны. Их наследственность подвержена изменчивости в зависимости от условий жизни: смертельно опасный вирус можно изменить в безопасную форму и сделать на этой основе вакцину. Поэтому кричать треть века о том, что грипп меняет свои формы, и это ужас, — это всё равно, что кричать о том, что прорастает зерно или растёт и меняется ребёнок.
Вопрос-то в другом. С 1925 по 1955 г. советские сталинские биологи и врачи победили оспу, холеру, тропическую лихорадку, тиф, вспышки чумы в Советском Туркестане и т.п. К началу 50-х гг. сталинские учёные вплотную подошли к тому, чтобы окончательно победить грипп, поставить точку в его поганой судьбе. Раз этот вирус мешает жить советскому народу, раз он угрожает жизни и здоровью наших людей, раз он приносит большие убытки делу коммунизма, значит, с ним надо кончать, решительно и быстро, как и со всяким врагом социализма и рабочего класса. Такова внутренняя политика социализма и такова реальная, действительная (а не декларативная!) забота о людях.
Как кончать — это был вопрос уже технического плана: как бы он ни был сложен и тяжёл, мощные производительные силы социализма, переходящего в коммунизм, позволяли оперативно уничтожить грипп и всякую прочую заразу, какой бы характер и формы эта зараза ни имела. Так действовал основной экономический закон социализма: все силы государства и общества должны быть брошены на обеспечение счастливой и полноценной жизни всех трудящихся. Против таких сил не мог устоять ни один враг, будь он эпидемией, будь он засухой, будь он армией империалистов или сорняками.
После контрреволюционного переворота 1953 г. работы против гриппа в СССР шли, этого отрицать нельзя. Но постепенно сбился магистральный путь в биологии. Борьба с болезнями и эпидемиями требует строжайшего материалистического подхода к биологии вообще, и к микробиологии, в частности. Это предполагает решение всех вопросов генетики микроорганизмов только в диалектико-материалистическом ключе. Идеалистическая генетика Вейсмана-Моргана, насаждаемая троцкистами и правыми в 1955–1989 гг., заводила советских учёных в тупик, когда и природа гриппа объяснялась не полностью, часто ошибочно, и методы борьбы выдвигались поверхностные. Это означало, что средства против него предлагались не радикального порядка, которые уничтожали бы причины этой болезни, а такие, которые боролись с её следствиями. Корни периодических широких заболеваний гриппом в позднем СССР оставались не выкорчеванными. Это нужно признать.
Но сегодня вроде бы производительные силы общества ушли вперёд, особенно в плане микробиологии и новых лекарств. Что же мешает покончить с гриппом во всех его известных формах, в том числе в форме коронавирусов? Зачем нужен вопль о гриппе, если нужно его уничтожение, как такового?
Мешает только одно обстоятельство: капитализм. И вопли о гриппе вместо уничтожения болезни нужны только капиталу.
Можно ли сегодня рассчитывать на отказ от тупого сжигания нефти? Надо думать, что нельзя на это рассчитывать, так как это приведёт к разорению крупнейших капиталистических предприятий мира. Можно ли сегодня надеяться на то, что с гриппом и другими общими человеческими болезнями будет быстро покончено? Нет, и на это надеяться нельзя, поскольку это приведёт к разорению крупных фармацевтических корпораций, чьи хозяева входят в 0,3 % населения, т.е. в круг тех лиц, которые и есть персональное воплощение мирового финансового капитала.
Могут ли эти крупнейшие капиталисты отказаться от тех колоссальных прибылей, которые они стабильно получают от эпидемий, от мировых болезней, таких как холера, туберкулёз, грипп, рак, гипертония, диабет и т.д.? Ясное дело, что не могут. Они, эти капиталисты, подобно сумасшедшим в психушке, поздравляют друг друга с каждой начатой войной, с эпидемией, с расползанием чумы в Африке и Азии, с отравлением питьевой воды в крупных реках, с усложнением форм онкологии и т.п. Но в этом нет ничего удивительного: так проя?