Бутина рассказала о своем деле и тюремном заключении. ФАН-ТВ
Девушка объяснила, как справлялась с изоляцией в камере, и как изменилось ее отношение к России в ходе процесса.
В Москве прошла пресс-конференция Марии Бутиной, находящейся в месте принудительного содержания на территории США. 26 апреля ей вынесли приговор, 18 месяцев тюрьмы за «сговор с целью незаконной работы на правительство РФ». Теперь Бутина может рассказать что происходило с ней в течение девяти месяцев заключения. С самого начала с россиянкой почти каждый общается вице-президент международного комитета по защите прав человека Александр Ионов, он и стал модератором сессии.
http://www.youtube.com/watch?v=1z2JgHc7qmo
По условиям содержания и правилам внутреннего распорядка федерального бюро тюрем США, разговаривать с Марией мог только Ионов. Система автоматически определяет посторонние голоса и может сорвать звонок.
Каковы условия вашего содержания? Как с вами обращаются? Применялись ли к вам пытки?
— Сейчас я нахожусь в общем режиме, есть доступ к телефонам, по большей части мы находимся в общем зале нашего отделения. Могу общаться с другими заключенными без всяких проблем. Пытки ко мне не применялись, но меня действительно держали в условиях изоляции. 35 дней в тюрьме Вашингтона, с перерывом в два месяца и 35 дней в Александрийской тюрьме, потом еще 38 дней. Суть изоляции: 22 часа я находилась взаперти в своей камере. С 1 до 3 ночи мне давали время на душ и телефон. Еду приносили в камеру. Это было тяжело психологически.
Для чего вы пошли на сделку со следствием вместо того, чтобы настаивать на своей невиновности?
— Я изначально придерживалась позиции, что мне скрывать нечего, обманывать я никого не намерена. Я добровольно предоставила все документы, участвовала в допросе комитета по разведке Сената. Потому что никакими секретами я никогда не располагала. С другой стороны, я не зарегистрировалась как иностранный агент и признала это. Третий момент, не пойдя на сделку со следствием, я могла получить 5 лет, а если бы я проиграла суд присяжных — потенциальный риск 15 лет.
В каком преступлении вы сознались? Что именно вы совершили с точки зрения американской юстиции?
— Меня обвиняют в том, что я не зарегистрировалась как иностранный агент. Я должна была уведомить американского генерального прокурора в своих действиях. Никакого ущерба США нанесено не было, это четко прописано в документах. Пострадавших сторон нет, в этом деле абсолютно нет финансовых операций.
Действительно ли вы всячески показывали свою любовь к России, показывали симпатии к действующему президенту РФ? Не это ли в первую очередь повлияло на пристальное внимание следователей США?
— Выражение моей любви к отечеству я не скрывала ни в американском университете, ни на одном из мероприятий, ни при общении с друзьями. Никакого противоречия нет, а в юридических документах указано, что я выступала за улучшение отношений между Россией и США. Я люблю свою страну и продолжаю выражать свою позицию. Я не считаю себя провластным политическим активистом в России. Я вела деятельность по реформированию действующего законодательства в области оружия и об этом я тоже говорила открыто. Несмотря на то, что моя политическая позиция не в сторону действующей власти, тем не менее, ко мне пробились два консула из посольства РФ. Они за меня боролись, мы созваниваемся и они приходят ко мне раз в неделю. Они добились улучшения моих условий, мне выдали очки. Моменты, которые они могли сделать — они сделали. Я стала намного лучше относиться к своему государству.
Ожидали ли вы такого сурового наказания?
— Единственное условие моей сделки было, сказать правду. Мне дали письмо, где указано, что никаких претензий к моей правдивости и полноте информации, которую я должна была американской прокуратуре, абсолютно нет. Особое внимание этой сделки было обращено не на Россию, а сосредоточено на американских гражданах, и часто не было связано с политикой. Я не ожидала такого сурового наказания, считаю, что это абсолютный абсурд. Мне дали в качестве иностранного агента, такой же срок, как дали человеку, который торговал секретной информацией в сторону китайского правительства, 18 месяцев. Это позор американскому правосудию.
Как восприняли приговор ваши родные и близкие?
— Благодаря моей семье с самого первого дня я держусь. Если дома все будет хорошо, и у меня будет все хорошо. У них все благополучно. Моя семья восприняла это очень стойко, мы русские люди, мы не сдаемся. Переживем!
В СМИ прошла информация, что вас несколько раз допрашивали в рамках расследования Мюллера, мог ли факт допроса повлиять на приговор?
— Товарищи от Мюллера со мной беседовали минут пять. И, как известно, никакого упоминания обо мне в этом докладе нет. Никаких претензий с этой стороны ко мне не было.
Вы говорили о крупном долге перед адвокатом. Кто-то откликнулся с финансовой помощью?
— Борьба дорогостоящая, несмотря на то, что денег у меня нет, мои адвокаты остались на моей стороне. Долг сейчас около 40 млн рублей. Мне очень нужна финансовая поддержка. Мы рассматриваем вопрос подачи апелляции. Еще меня будут переводить в федеральное учреждение, тут тоже бесценна помощь адвокатов, это повлияет на условия содержания. Были люди, которые откликнулись, особое спасибо Фонду Мира, Александру Ионову, моей организации «Право на оружие». Но денег мы собрали очень мало, деньги нужны. Если у вас есть возможность — пожертвуйте.
Расскажите про быт сейчас: насколько сейчас легче, чем в условиях сегрегации?
— Конечно, это небо и земля. Находиться 22 часа в изоляции в собственной камере. Я составила четкое расписание, меня этому научили родители. У меня была расписана каждая минута, единственный способ сохранить рассудок. Я никогда не соглашалась на психотропные медикаменты. Это время я инвестировала в собственное развитие, оно не потрачено зря.