Я была уверена, что сын здоров: как выяснилось позже, в роддоме Жене не проверили слух из-за поломки аппарата, но я об этом не знала. Через полгода меня насторожило, что сын не лепечет, а громко кричит – так он пытался себя услышать. Но педиатр объяснила это гиперактивностью, сказала, что беспокоиться не надо. Через некоторое время я обратилась к лору, затем в областную больницу. Наконец мы попали к нужному специалисту, и Жене в девять месяцев диагностировали двустороннюю тугоухость 4-й степени. Правое ухо у сына совсем не слышало, слева были остатки слуха. Сурдолог предложил сделать кохлеарную имплантацию, мы стали готовиться к операции. Для начала по совету врача я купила сыну слуховой аппарат на левое ухо, и Женя впервые услышал звуки, стал отзываться на имя, сказал «мама». Из-за эпидемии коронавируса операцию на правом ухе провели только в год и восемь месяцев, на левом – еще через год. Но операции – это только начало. Чтобы сын научился распознавать звуки, а потом говорить, нужна слухоречевая реабилитация: в ходе занятий специалисты учат воспринимать мир на слух и шаг за шагом восстанавливают речь. С помощью благотворителей мы после первой операции приступили к реабилитации в подмосковном центре «Тоша и Ко», и сын начал делать успехи, у него сразу вырос словарный запас. Но после второй операции Женя замолчал – никакие занятия не помогали. Ситуация изменилась, только когда мы вновь стали заниматься в «Тоше и Ко», – сын заговорил, освоил короткие фразы. Чтобы Женя мог полноценно общаться, посещать детский сад, учиться в школе, реабилитацию надо продолжать. Но оплатить ее я не могу: воспитываю сына одна, живем на пенсию и пособие. Пожалуйста, помогите!
Елена Даркова,
Калининградская область
Фото из архива семьи
