В 1934 году на руководство Центральной лабораторией Ижорского завода Ленинграда был поставлен молодой инженер Андрей Завьялов. Здесь разрабатывали новую броню для танков. Благодаря разработкам Завьялова был создан особо прочный состав стали. Но важнейшим условием для его получения было точное следование новому технологическому циклу.
Старые мастера посчитали это ненужной тратой времени и сил, Завьялов стоял на своём. Противостояние шло до 1936 года. В конце концов Завьялову пришлось уйти с работы. Но о конфликте узнал секретарь обкома партии Андрей Жданов. Он счёл правильным выслушать и «проигравшую» сторону. После разговора с Завьяловым он отправил уверенного в своей правоте «изобретателя» в Кремль. 17 мая 1936 года ожидалось очередное заседание Совета труда и обороны.
Завьялов не знал, вернётся ли назад (всё-таки сложные были годы), но решил стоять за новую выплавку стали до конца.
На заседании присутствовал Сталин. Все дружно докладывали об успехах. В конце заседания дали слово Андрею Сергеевичу Завьялову. Его выступление впечатлило присутствующих, особенно главу государства.
Завьялов завил, что производство имеет низкую технологическую дисциплину. А во время испытаний даже если по танку ударяют не сильно, или бьют малым артиллерийским снарядом и издалека – броня всё равно раскалывается. Завьялов в лицо Сталину сравнил такие танки с «ходячими гробами».
Иосиф Виссарионович задал много вопросов, инженер ответил на все. Всего разговор шёл почти час. Завьялов доказывал необходимость модернизировать производство, менять танки так, чтобы они не только могли прорвать оборону за счёт мощи огня, но и сминали противотанковые укрепления, выдерживали встречные танковые бои.
После этого совещания многое изменилось не только в судьбе Завьялова, но и страны. Директора и главного инженера Ижорского завода сняли с должностей. Завьялова не просто вернули на завод, но поставили на две важнейших должности одновременно – зам. главного инженера и главного металлурга. Его лаборатории повысили статус до исследовательского института.
Многие заводы и лаборатории получили новые специализации, повысили важность научных работ на производстве. Начались работы над созданием танка, который бы выдерживал попадание артиллерийских снарядов.
Новая броня была готова к концу 1937 года. В ней уменьшилось содержание редкого и дорогого никеля, увеличилась прочность, в т.ч. за счёт закалки в воде, а не в масле.
Химическая составляющая броневого покрытия не рассекречена до сих пор. С 1939 года Советский Союз первым в мире применил послойную сварку танковых башен.
Конструктор Т-34 Михаил Кошкин взял для своего танка все наработки Завьялова. А Андрей Сергеевич мечтал о литой броне, и он этого добился. Т-34 с литыми башнями пошли на фронт с января 1942 года. В Германии этого не смогли добиться даже крупнейшие промышленники. С 1942 года институт под руководством Завьялова начал работать и над моторами танков.
Маститые генералы Вермахта, прошедшие с триумфом Европу, отдавали свою дань уважения нашей «тридцатьчетвёрке». О первой встрече с Т-34 под Смоленском Гудериан писал, называя их «непонятными танками», которые вдруг «выбежали на высоких скоростях… и расстреляли весь дивизион в одно мгновение». Именно тогда он понял, что в немецком танкостроении многое упущено. Прямо называл Т-34 лучшими в мире генерал-фельдмаршал Клейст. Генерал фон Меллентин считал наш танк лучшим образцом наступательного оружия.
Упорство Завьялова, мудрость Сталина и изобретательская «одержимость» Кошкина во многом изменили ход войны. Нашу Победу действительно сложно представить без Т-34.
