История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-59). Известный советский и осетинский ученый языковед Василий (Васо) Иванович Абаев часто приезжал в Цхинвал. Его первое посещение столицы Юго-Осетинской автономной области в качестве ученого состоялось 16 января 1927 года. Тогда он встретился с членами Общества краеведения (сегодня это ЮОНИИ), где прочитал лекцию о литературном наследии осетинского просветителя Иване Ялгузидзе (Габараева). Позже Абаев некоторое время работает в Юго-Осетинском научно-исследовательском институте, живет в Цхинвале. Развлечений в провинциальном городке было немного, особенно в первые десятилетия советской власти, но было одно притягательное место для горожан и гостей – это городской ипподром. Нередко сюда в выходной день приходил и Васо Абаев, являвшийся прекрасным наездником. Родился будущий учёный в селении Коб, в семье горца, и верховая лошадь для него не была в диковинку. А поскольку на городском ипподроме можно было не только делать ставки на забеги, но и самому прокатиться на коне, что Васо Абаев с удовольствием и делал. В Цхинвале в 30 и 40-ые годы сформировалась целая школа верховой езды, здесь фаворитом был известный наездник и коннозаводчик Николай Медоев. Получив большой денежный приз на скачках в Тифлисе, он на полученные деньги построил большую конюшню на пересечении улиц Сталина и Кочиева. Позже на этом месте построили районный Дом культуры, который в простонародье по старинке называли «бæхдон» (конюшня). Скачки на цхинвальском ипподроме обычно проходили в выходной или праздничный день, в пять часов вечера – в это время обычно спадала летняя жара. В забегах принимали участие лошади юго-осетинского конезавода, кони колхозников и единоличников. Время от времени в это зрелищное мероприятие вносились новшества. Так, 6 октября 1946 года в Сталинире (Цхинвале) скачки прошли на дистанциях в два и десять километров. В состязания ввели новый пункт – рубку шашками: всадники должны были разрубить на скаку установленные на дистанции жерди. Здесь же отметим, что конные ристалища организовывались в Осетии и на свадьбах, и в память об умерших родственниках. Поэтому резвый и справный скакун был ценным и престижным приобретением. Да и по коню судили о его владельце. Неудивительно, что горцы очень внимательно относились к своему коню. Правда, не обходилось без курьезов. Так житель селения Замтарет Кударского ущелья Исидор Багаев приучил свою лошадь к… араке. Со временем скакун стал проявлять строптивость, не выходил со двора без того, чтобы не получить свою долю спиртного, причем соглашался принимать горячительное только из рожка – никаких стаканов. Но, Арапп – так звали коня – никогда не злоупотреблял и всегда нес ответственность за своего хозяина. Даже когда Исидор изредка перебирал на застольях и уже терял ориентацию в пространстве, конь доставлял его без приключений до порога дома. Образ всадника в Осетии, как и везде на Кавказе, ассоциируется с мужчиной. Но были и исключения. У себя в селении Дидмуха Юля Кулумбегова была известна как искусная наездница, этому образу соответствовал и ее крутой нрав. Из высокогорного селения Ерман в Цхинвал на лошади по делам приезжала профессор Елизавета Буш, руководившая там горно-луговым стационаром. Как-то раз жители селения Згубир были заинтригованы женщиной, проехавшей через их селение на коне. Удивление было вызвано тем, что в седле была преподаватель немецкого языка Юго-Осетинского педагогического института Русудан Мхеидзе. В тот день они вместе с супругом, профессором Сосланом Габараевым возвращались с горного озера Келы-цад, где провели выходной день в компании друзей. Впрочем, для некоторых жителей Южной Осетии традиции, связанные с лошадьми, оставались неведомы. В 60-х годах в почтовом отделении поселка Квайса работал молодой связист Жора Санакоев. Как-то начальство поручило ему съездить в соседнюю грузинскую деревню и наладить там работу колхозного радиоузла. В те годы в каждом крупном колхозе была своя служба радиовещания. Жора взял направление, пришел с ним в поселковую конюшню и получил во временное пользование служебный транспорт – пегую кобылу. Уже к обеду он был у соседей, работа не заняла много времени, да тут еще хозяева не остались в долгу – вторая часть дня завершилась застольем. Но тут произошел небольшой инцидент, нашего связиста стали задирать местные парни. Словесная перепалка продолжилась и после окончания пирушки, теперь слова сменились маханием кулаков. Причем Жора словчился побить всех задир, правда и ему досталось по полной – разбитая губа и изодранная одежда остались на память о его служебной командировке. Драчунов разняли, Жору повели к роднику, чтобы он смыл с себя пыль и кровь, медсестра из сельской амбулатории протерла ссадины йодом – и наш путник собрался в обратную дорогу. Выехал Жора уже когда стемнело и к полуночи добрался до Квайса. Сдал конюху лошадь и пошел спать. Утром доложил начальству о выполнении поручения, а свои синяки и ссадины объяснил тем, что упал на ночной дороге с коня. Начальство сделало вид, что поверило, впрочем, перепроверять его слова никто и не собирался. Но в обед Жору снова вызвали в кабинет главы почтового ведомства, там сидели трое стариков из селения, где намедни побывал кваисинский связист. Наш герой было подумал, что те приехали жаловаться на него за драку, но все было наоборот. Они стали просить у него прощения и заодно и у его начальника. Как оказалось – старики извинялись за то, что побитые им грузинские парни в отместку …отрезали у его кобылы хвост. Подобное у горцев считалось большим оскорблением, и старики опасались, что эта выходка молодых людей из их села вызовет нежелательные последствия. Ответ молодого связиста озадачил их еще больше: «Да не переживайте вы так, я этого даже не заметил!». Старики облегченно вздохнули, а начальник почты махнул с досадой рукой: «Да что с этого городского взять!». К тому же лошадь была казённая… Р.Кулумбегов (продолжение следует) На фото: В седле Васо Абаев. Из фондов Национального музея
