На днях президент России Владимир Путин побеседовал со своим таджикским коллегой Эмомали Рахмоном (прибывшим в Москву на празднование очередной годовщины Дня Победы). И в этом разговоре речь зашла в том числе и о главной статье таджикского экспорта в Россию – трудовых мигрантах. «Мы всё делаем для того, чтобы люди чувствовали себя комфортно, тем более что реально рабочих рук у нас в настоящее время не хватает в целых отраслях экономики. Но и достаточно большой объем для поддержки семей люди направляют из России к себе домой. Я считаю, что это абсолютно положительный процесс», – заявил российский лидер.
В переводе с дипломатического на русский это означает, что Российская Федерация и дальше будет стимулировать приток трудовых мигрантов из стран Средней Азии. Приток, к которому негативно или крайне негативно относится значительная часть российского населения и экспертного сообщества.
Издержки
Некоторые говорят о социально-экономических издержках. Ведь у нас действительно сейчас не хватает рабочих рук. Правда, это касается отдельных регионов. Например, Москвы. В то же время в ряде областей – даже расположенных в Центральном федеральном округе – высокий уровень безработицы. И коль российские власти должны прежде всего заботиться о социально-экономическом благополучии граждан РФ, то они обязаны организовывать мобильность трудовых ресурсов. Через программы по созданию дешевого съемного жилья, изменение трудового законодательства, стимулирование работодателей (которым, конечно, выгодно нанимать кого подешевле и побесправнее) брать на работу именно российских граждан и т. п. В общем, комплексно заниматься решением вопроса с нехваткой рабочих рук созданием российских рабочих рук. А не подменять их иностранцами, которые выводят полученные деньги из страны. Только по официальным данным в 2020 году таджикские гастарбайтеры из России перечислили домой 348 миллионов долларов, а узбекские – 913 миллионов долларов.
Другие делают упор на национально-культурном аспекте. Их не особо волнуют мигранты из той же Украины, Белоруссии или даже Молдавии, которые практически ничем не отличаются от россиян. Беспокоятся они из-за наплыва гастарбайтеров из стран Южного Кавказа и особенно Средней Азии. Людей с другой культурой, языком, традициями и даже верой, значительная часть которых даже не говорит нормально на русском языке. Людей, которые (по расхожему мнению) резко повышают уровень преступности в России. Из-за обилия которых в столице ее уже называют «Москвабадом».
Третьих же беспокоит политический аспект. Дело в том, что те же Таджикистан и Узбекистан в значительной степени живут за счет экспорта мигрантов в Россию. И дело тут не только в переводимых деньгах (переводы таджикских гастарбайтеров в 2020 году были эквивалентны 13% от всех расходных статей их национального бюджета, а узбекских – 7%), но и в социальных аспектах. В среднеазиатских республиках слишком много людей и слишком мало рабочих мест, поэтому без российского рынка рабочей силы их ждет социальная нестабильность и бунты. В итоге получается, что Москва спасает Среднюю Азию от проблем, но не получает ни от руководства Таджикистана, ни от руководства Узбекистана достаточной благодарности (Киргизия-то хоть в Евразийском союзе). То есть ни политической лояльности, ни преференций для российского бизнеса. А Москва сейчас не в той форме, чтобы заниматься благотворительностью.
Счета
Все эти группы людей считают, что делать Россию «комфортной для мигрантов» не нужно. И они, конечно, отчасти правы. Но лишь отчасти.
По сути, можно согласиться лишь с двумя антииммигрантскими аргументами. Во-первых, о необходимости для российских властей системно и целенаправленно заниматься мобильностью трудовых ресурсов. Да, это сложно и требует серьезных реформ в ряде сегментов национальной экономики. Да, это займет длительное время и потребует изменений даже на психологическом уровне. Да, это потребует настоящей борьбы с коррупцией и значительных усилий по выводу зарплат из серых зон. Но все это – вопрос национальной безопасности, поскольку безработица в регионах как раковая опухоль поражает весь организм. Сначала на местном, а потом и на федеральном уровне. Безработица – это и снижение покупательской способности, и ухудшение демографической ситуации, и тяга к популизму и радикальным методам решения проблем, и психологическая готовность принять и поддержать разные революционные события.
Во-вторых, правы те, кто говорит о нежелании российских властей выставить счет среднеазиатским республикам. Действительно, Москва стесняется опускать элиты соседних стран с их суверенных небес (где они придумывают сказки о своей независимости, российской оккупации и многовековой истории государственности) на реальную землю. Причин тому множество (и нежелание ворошить память о советском прошлом, и учет гонора отдельных среднеазиатских лидеров, и неготовность получать новые конфликты на постсоветском пространстве), однако результат налицо. Москве за ее услуги по спасению среднеазиатских республик не платят сторицей. Конечно, Россия тоже не заинтересована в нестабильности среднеазиатских государств (поскольку ей и ее солдатам придется, если что, наводить там порядок и подавлять исламистские революции), однако первыми жертвами этих революций все-таки станут местные элиты, которых тут же развесят на кранах.
Оркестр
В остальном критики концепции «Россия должна быть комфортной для мигрантов» как минимум заблуждаются. А как максимум – очень серьезно ошибаются.
Да, мигранты пересылают большие деньги за пределы Российской Федерации. Однако получают они их не в рамках благотворительности, а за свой труд. Труд, в рамках которого строятся дома, убираются улицы, работают заведения общепита. От властей тут требуется просто навести порядок – вывести зарплаты и переводы из серых схем на свет, принудить работодателей платить налоги. В перспективе, конечно, желательно, чтобы этот продукт создавали граждане Российской Федерации, но пока этого не происходит, нужно не жаловаться на то, что «мигранты отправляют из страны деньги», а благодарить их за чистые улицы. Ровно так же, как мы благодарим любых людей за честный труд.
Да, гастарбайтеры вносят свою лепту в уровень преступности. Например, в Москве. Однако апологетам сказок о «толпах наркоторговцев, воров и насильников» нужно внимательно почитать статистику МВД. И ключевое слово тут «внимательно», ведь когда они приводят действительно весомые цифры о количестве преступлений, совершенном в Москве мигрантами, то там речь идет о мигрантах вообще. То есть не только из числа других стран, но и из числа других регионов РФ. Например, с Северного Кавказа. Если же выделить только те правонарушения, что приходятся на иностранных мигрантов, то можно увидеть, что доля совершаемых ими преступлений ниже, чем их доля в общем населении нашей столицы.
Да, у гастарбайтеров другая культура, другой язык и другая вера. Однако не стоит забывать, что Россия – не Бандерштадт и не аналог Израиля. Не моноэтничное и монокультурное государство. Россия – это оркестр наций. И когда он играет вместе, по единым правилам (УК и другие законы РФ) и по одной партитуре, то получаемый звук гораздо мощнее и энергичнее, чем тот, что будет исходить от одного инструмента. Соответственно, задача властей не в том, чтобы удалить из страны часть оркестра, а в том, чтобы заставить их соблюдать российское трудовое, миграционное и иные законодательства.
Наконец, когда Путин говорил о «комфортной среде», он имел в виду и психологический комфорт. А именно отношение к мигрантам как к людям, а не как к ходящему венику или граблям. И это вопрос отнюдь не личного воспитания, а государственного интереса. У мигранта дома есть жена, дети, родственники. Если они будут знать, что Россия к их близкому относится достойно, то и к России они будут относиться достойно. Не как к месту для каторги, а как к государству, благодаря которому их семья может достойно жить. Все это – часть мягкой силы, которой России так не хватает на постсоветском пространстве. И эту часть могут обеспечивать не только государственные чины, но и простые россияне. Хотя бы тем, что будут здороваться с дворниками, которые утром чистят улицы.
