Ольга не любила август с его томной, зрелой жарой, с запахом подгнивающих фруктов, с ощущением чего-то уходящего. Но больше всего она не любила август за предшкольную суету. Еще дней десять и магазин, где она работает кассиршей, заполнят суетливые мамочки с вечно капризничающими детьми. Она не понимала, зачем в продовольственный магазин вести детей, что за необходимость? Казалось, что в эти последние августовские недели у всех внезапно просыпался материнский инстинкт. Она не любила детей. Нет, не так. Она старалась их не замечать с тех самых пор, когда услужливый доктор из дорогой клиники подвел беспощадный итог ее мытарствам по врачебным кабинетам. А ей так хотелось дочку, маленькую девочку с красивыми бантами. С того самого дня она запретила себе даже мечтать о ребенке, даже делала большой крюк по пути на работу, избегая детских садов и школ. Никаких детей, никакого мужа: работа — дом. Она заметила ее перед закрытием — худая чумазая девочка перебирала рекламные листовки, терпеливо дожидаясь, когда мать оплатит покупку. Ольга оценила покупку: дешевые чипсы, булка хлеба, майонез и бутылка пива. Других покупателей не было, и Ольга наблюдала за тем, как молодая женщина складывает покупки в пакет, не переставая разговаривать по телефону. — Как это не можешь? А куда нам теперь, где ночевать? Девчонка молча смотрела на мать, а та, заметив взгляд ребенка, вдруг сорвалась: — Ну и что уставилась? Несчастье ходячее! Куда мне теперь, с тобой никто не приютит. И почему я тебя тогда не оставила, нашла бы сейчас куда податься. — Девушка, — не выдержала Ольга, — вам что, идти некуда? — А тебе-то что за дело? — огрызнулась мамаша. — Подождите, через полчаса я закончу, вы можете переночевать у меня. — А тебе это зачем? Ольга лишь неопределенно повела плечами. Дома она металась между ванной, в которой отмокала маленькая Кристя, и кухней, где кипело, жарилось, резалось, заваривалось. Мать девочки Катя лежала на диване, уткнувшись в телефон. Ольга расстелила им на диване, а сама разложила кресло. Долго смотрела на потолок с пляшущими бликами от проезжавших машин, прежде чем решилась спросить: — А как получилось, что вам некуда идти? — Парень выгнал. Жила у подруги, но к той муж приезжает с вахты. — А дом, у тебя же должен быть дом, родители? — Я детдомовская, но квартира была, я продала ее год назад, Стас уговорил. Ну деньги кончились, сама понимаешь. Ольга не понимала, но на всякий случай кивнула, забыв, что ее не видно в темноте. А утром оказалось, что Кристе уже семь лет и ее надо оформлять в школу. Ольга взяла отпуск и бегала по инстанциям — регистрируя, оформляя справки. Денег не хватило, выручил минизайм в Вэббанкир, благо первый у них беспроцентный. И первого сентября девочка, одетая в новую форму, с ярким портфелем гордо шла в школу, держа за руку Ольгу. А еще через две недели Катька пропала, оставив записку: «Девай ее куда хочешь, я нашла новую любовь». — Мама? — подняла на Ольгу не по-детски взрослые глаза Кристя. — Меня теперь в приют? — Что ты, девочка моя, доченька, в какой приют? Я не брошу тебя, — говорила она, целуя маленькую голову с огромными бантами. — Никогда? — Никогда. Через восемь месяцев Ольга возвращалась домой к приемной дочери, им удалось! Про Катьку они больше никогда не слышали. ...
