Выборы в Дагестане – показатель общественного мнения или имитация публичности?
Эдуард Уразаев, экс-министр
по национальной политике, информации и внешним связям РД
Руководствуясь
своим многолетним опытом наблюдения за ходом выборов, на фоне многократных обещаний
власти приложить максимум усилий и не допустить подтасовок или необъективности,
могу сказать, что всегда находились лазейки, приемы и способы для фальсификации
итогов голосования ради общих интересов властвующей элиты.
В
Дагестане и других кавказских республиках это выражено наиболее остро. При
реальной явке избирателей в 15-25 процентов в итоговом подсчете голосов даются
цифры в 90-95 процентов явки, и, что сильно бросается в глаза, цифры
подскакивают на десятки процентов в период времени с 18.00 до 20.00 часов.
А при итоговом подсчете только партия власти получает 90-99 процентов
голосов, а избиратель ставится перед фактом.
На
это мало кто обращает внимание, так как правящая элита в регионах и
партия власти заинтересованы в высоком результате по всей стране.
Эти процессы, идущие уже не первый год,
серьезно сказались на качестве управления власти. Состояние вертикали власти и
исполнительская дисциплина, на мой взгляд, улучшившиеся в начале 2000-х,
теперь сильно упали. Указания сверху не исполняются соответствующим образом, но
многое прощается во имя поддержания стабильности, а теперь и безопасности
страны. Поэтому нижестоящие чины используют любую возможность для
фальсификации или подтасовки голосов в своих региональных или узкогрупповых
интересах.
А
избирательная компания, как публичное мероприятие, более отчетливо оголяет все
эти недостатки и нарушения.
Что касается расхожего мнения о
том, что руководство РД лоббирует исключительно интересы представителей своей
национальности, то это отчасти верно. Ведь политическая элита во все времена
действует не только в интересах общества, но и в узкогрупповых или клановых
интересах, дело только в соотношениях. В условиях же Дагестана
представители одного народа обычно составляют ядро или костяк клана. Но, вместе
с тем, они также стараются объединить вокруг себя и представителей других
народов.
Тем самым решаются несколько задач, прежде всего, соблюдается формализованный
принцип единства Дагестана и неформальное правило пропорционального
представительства других народов для избежания обвинений в национализме, а
также соблюдаются частично экономические интересы сторон и т.д., так как
все они являются частью одной системы.
Но
занимая должности среднего и низкого уровня, представители не двух самых
крупных народов чаще всего находятся в подчиненном положении, выполняя
декоративную или второстепенную роль.
Ко всему этому добавилась манера правления Главы республики, которая носит
авторитарный характер.
Проявляется это в самопропаганде в СМИ, социальных сетях
и в способах наглядной агитации, в его поведении, стиле проведения рабочих
совещаний, форумов, и т.д. Он абсолютно не терпит ни внешней, ни внутренней
критики, зачастую не слушает своих советников, близких, друзей.
Могут
возразить, что это не политико-культурная особенность элиты
в Республике Дагестан. В целом манера
управления современных глав имеет зависит от персональных черт, если проследить
ситуацию и в остальных регионах Кавказа и России.
В Дагестане, конечно, и раньше
руководители стремились к расширению личной власти, но они каждый раз должны
были учитывать сложившиеся нормы и правила и соблюдать интересы определенных
групп.
Но
такого стиля управления, как у Рамазана Абдулатипова - безапелляционного,
непостоянного, капризного, переменчивого - в Дагестане еще не было.
Режим единоличного ручного
управления в достаточной высокой степени установлен и над
правоохранительными органами. Это проявляется в том, что под лозунгами обеления
и очищения очень избирательно возбуждаются уголовные дела и преследования по
отношению к политической элите, которая сформировалась в начале девяностых и
нулевых годах.
Конечно, избирательное отношение
раздражает элиту и население, которое завязано на патрон-клиентских
отношениях. Возможно, недовольство и не выражено так часто в протестах и
митингах (хотя можно вспомнить события 2013-14 года), но напряжение и
недовольство присутствуют. Подтверждением этому является огромное количество
жалоб на руководство республики на имя Полномочного представителя Президента РФ
в СКФО Сергея Меликова и в Администрацию Президента РФ.
При столь низкой степени доверия к
власти региональные элиты стараются ещё больше прикрываться федеральной
властью.
Если
говорить о шансах депутатов лезгинской национальности, которые намерены переизбираться
в Государственную Думу от Дагестана, они выглядят как достаточно неплохие. Это
можно сказать на примере Мамеда Абасова, который баллотируется по
одномандатному Центральному избирательному округу, где достаточно много его
соплеменников. Но при этом, я думаю, что даже если он выиграет праймериз партии
«Единая Россия», то ему предстоит встретиться с достаточно мощной конкуренцией
с кандидатами от других партий и самовыдвиженцев.
Что же касается Гаджимета
Сафаралиева, то он баллотируется по региональной части партийного списка от
Единой России. Там оказалось на удивление много выдвиженцев, среди которых
будет жесткая конкуренция.
И даже при невероятной явке, которая за уши будет подтянута за 90 процентов, и
такого же высокого процента голосов за партию власти, я не уверен, что в числе
получивших в итоге депутатский мандат окажется Сафаралиев.
Что
же касается дебатов на праймериз «Единой России», которые идут сейчас,
то на самом деле это не дебаты, так как они предлагают участникам не
критиковать друг друга, не спорить, а ограничиться представлением своих
программ и прямо провозглашают, что этого достаточно для того, чтобы
определится со своими симпатиями. А сервильными вопросами из зала,
куда собирают бюджетников и студентов, дебаты окончательно превращены в свою
имитацию.
Поэтому,
я в механизм публичной дискуссии и честного голосования в условиях
современной российской и, особенно, дагестанской политической конъюнктуры не верю, и предпочитаю более
внимательно следить за аппаратными усилиями и сигналами.