Владимир Этуш. Воспоминание о войне
Владимир Этуш родился в Москве, официально – 6 мая 1923 года, а фактически – того же числа, но в 1922 году. Принято было тогда в некоторых еврейских семьях записывать новорожденных мальчиков годом позже – дескать, придет время идти в армию, а парень будет покрепче и повзрослее.
Так оказалось, что Владимир Этуш был первым свидетелем начала войны. Молодой студент театрального Вахтанговского училища ранним утром 22 июня возвращался домой после вечеринки и вдруг увидел огромный черный автомобиль посольства Германии, который несся со стороны Кремля.
«До сих пор помню флажок со свастикой, трепетавший на ветру. Уже позже понял, что стал невольным свидетелем проезда немецкого посла фон Шуленбурга, который минутами ранее вручил Молотову меморандум об объявлении войны Советскому Союзу».
Вместе с другими студентами рыл окопы под Вязьмой, тушил зажигалки на крышах.
«В конце сентября 41-го мы играли в театре спектакль на военную тему – «Фельдмаршал Кутузов». В зале присутствовало всего 13 зрителей! Хорошо помню свое шоковое состояние. Я вдруг осознал, что в такой трагический для страны период людям не до театра. И на следующий день в военкомате записался добровольцем на фронт».
Этуш хорошо знал немецкий язык, и поэтому его направили в школу военных переводчиков в город Ставрополь на Волге (ныне этот городок затоплен Куйбышевской ГЭС).
«Готовили к разведке, – вспоминает В. Этуш, – и даже собирались забросить в тыл врага. Но тогда что-то сорвалось, и я попал в стрелковый полк… Мое лейтенантское звание поспособствовало тому, что из переводчика я преобразился в заместителя начальника отдела разведки 70-го укрепрайона, оборонявшего Ростов. Через месяц после моего прибытия в часть немцы прорвали Воронежский фронт: наши войска стремительно отступали на Кавказ, и все разом хлынули через единственный мост в районе Аксая. Комендантом этого моста назначили именно меня. Эта летняя переправа 1942 года до сих пор стоит перед глазами. Нескончаемый поток войск, текущий через узенькую тропку моста, и постоянные бомбежки. Немец, разумеется, был осведомлен о стратегическом значении переправы и не давал нам расслабиться ни на сутки. Я все время находился на самом мосту, регулируя движение колонн, и, как выяснилось, это было самое безопасное место! Наша зенитная охрана не давала фашистской авиации снижаться для прицельного бомбометания, поэтому взрывы гремели где угодно, но в мост немцы так и не попали».
А потом были бои на реке Аксай, отступление за Кавказский хребет, тяжелые бои за Молгобек (Ингушетия).
«Вообще, прошло много лет, но до сих пор помнится одно главное, тягостное ощущение от войны — это нестерпимая, свинцовая, постоянная усталость. Мы никогда не бывали сытыми и никогда не бывали выспавшимися. И временами все — и командиры, и бойцы — от утомления просто валились с ног.
Вспоминаю один характерный случай, врезавшийся в память. Это был 1943 год, зима. Я на тот момент являлся помощником начальника штаба полка по разведке в Закавказском округе. После Сталинграда немцы стали отходить с Кавказа, поскольку боялись попасть в котел, как армия Паулюса. Наши войска перешли в наступление, выдавливали немцев от Грозного, но продвижение было тяжелым. Целыми днями шли серьезные бои. Я участвовал в допросе пленного гитлеровца, и это продолжалось невероятно долго — до глубокого вечера.
После его окончания еще час провел в штабе, а затем навалилась такая усталость, что, выйдя на морозный воздух, я хотел только одного — где-нибудь поспать. Зашел в соседнюю избу в нашем лагере и обомлел: в жарко натопленном помещении спали немецкие пленные вперемешку с нашими командирами! На железной кровати храпели двое немцев, у них в ногах поперек кровати спал наш начальник химслужбы, на полу рядом, ничком — начальник полковой разведки, а на его, простите, ягодицах покоилась голова еще одного пленного гитлеровца, тоже спящего. Картину довершал караульный, который дремал, сидя на табуретке и прислонив автомат к одному из спящих немцев… Словно и не было войны, врагов и противников. Спали вповалку измученные, смертельно усталые люди.
Мои лучшие дни на войне — если вообще можно так говорить — связаны с 581-м стрелковым полком и его командиром Андреем Николаевичем Семеновым. Его полк на всем фронте — единственный, который обычно именовали не по номеру, а по фамилии командира: Семеновский полк. Семенова обожали все: штабные офицеры, солдаты, командиры смежных подразделений. Профессиональный военный, строевик, Семенов привлекал не только необыкновенным умом и боевой выучкой, но и отношением к подчиненным. В полку он знал всех, регулярно общался с рядовыми бойцами, вникал во все вопросы. С офицерами вел себя как старший товарищ, с бойцами — как родной отец. С Семеновским полком я прошел фронтовой путь от Осетии и Кабарды до Азова».
Хотя сам Этуш не распространялся о своих подвигах, чаще вспоминая боевые эпизоды с юмором, сохранился его наградной лист:
«В боях за Социалистическую Родину против немецких оккупантов показал себя смелым и решительным командиром. В наступательных боях в районе МОСПИНО 7.09.1943 г. тов. ЭТУШ был послан командованием полка на помощь в батальон, имевший сложную обстановку в выполнении поставленной боевой задачи. Тов. ЭТУШ бесстрашно, не щадя своей жизни, воодушевляя бойцов, смело повел роту на врага и умелым маневром выбил противника из района ГОРОДОК. Противник потерял при этом до 30 солдат и офицеров и один ручной пулемет.
Тов. ЭТУШ, работая помощником начальника штаба по тылу, …бесперебойно доставлял боевым подразделениям продовольствие и боеприпасы.
Хорошо обеспечил прием и эвакуацию раненых.
15.09.1943 г., наступая на районный центр КУЙБЫШЕВО, лично с группой бойцов ворвался в село и в уличных боях уничтожил 8 солдат и офицеров противника. За мужество и смелость в боях достоин правительственной награды – ордена «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
Вспоминая военную годину, Владимир Этуш с большим юмором вспоминает, как получил орден: «Церемонию награждения я пропустил – был на задании. Вернувшись, сразу попал на наблюдательный пункт командира полка… Боевые действия уже начались. Все смешалось – разрывы снарядов, надрывный вой самолетов, а тут еще и комбата убили. Короче, орден мне подполковник вручал на бегу во время атаки. Бежит рядом и кричит: «Этуш, вот тебе твой орден, держи, пока меня не убило или тебя». И отдал вместе с коробкой».
А вскоре война для Владимира Этуша закончилась:
«Окопались и не могли сдвинуться с места 13 дней: немец стрелял беспрестанно. Нам ежедневно поступали приказы идти в атаку, но поднять бойцов под шквальным огнем не удавалось. На 13-е сутки сидеть в неглубоком окопчике стало невыносимо. С благословения комбата мне удалось поднять людей: пробежали метров 200 под огнем и опять залегли — вроде чуть продвинулись… Я вернулся в окоп к командиру, бой вроде окончился. Когда выходишь из атаки невредимым, теряешь бдительность. Я собрался на обед, встал в рост и… повернулся спиной к передовой. Перед тем как потерять сознание, услышал характерный звук «лопанья» разрывных пуль рядом с собой. А затем, когда очнулся, ощутил адскую боль внизу спины…
Потом было четыре госпиталя, полгода лечения. Выяснилось, что у меня разбиты кости таза. Меня комиссовали и дали вторую группу инвалидности. Восстанавливался уже в Москве. А в 1944-м, в старенькой шинельке и с палочкой, я появился на пороге родного Щукинского училища. Меня ждали новые роли…
День Победы я отмечаю всегда, иногда вместе с собственным днем рождения. Может ли этот праздник потерять для меня свою ценность? Могу ли я забыть войну? Свою жизнь от жизни страны мне не отделить. И, слава Богу, что так».
Так оказалось, что Владимир Этуш был первым свидетелем начала войны. Молодой студент театрального Вахтанговского училища ранним утром 22 июня возвращался домой после вечеринки и вдруг увидел огромный черный автомобиль посольства Германии, который несся со стороны Кремля.«До сих пор помню флажок со свастикой, трепетавший на ветру. Уже позже понял, что стал невольным свидетелем проезда немецкого посла фон Шуленбурга, который минутами ранее вручил Молотову меморандум об объявлении войны Советскому Союзу».
Вместе с другими студентами рыл окопы под Вязьмой, тушил зажигалки на крышах.
«В конце сентября 41-го мы играли в театре спектакль на военную тему – «Фельдмаршал Кутузов». В зале присутствовало всего 13 зрителей! Хорошо помню свое шоковое состояние. Я вдруг осознал, что в такой трагический для страны период людям не до театра. И на следующий день в военкомате записался добровольцем на фронт».
Этуш хорошо знал немецкий язык, и поэтому его направили в школу военных переводчиков в город Ставрополь на Волге (ныне этот городок затоплен Куйбышевской ГЭС).
«Готовили к разведке, – вспоминает В. Этуш, – и даже собирались забросить в тыл врага. Но тогда что-то сорвалось, и я попал в стрелковый полк… Мое лейтенантское звание поспособствовало тому, что из переводчика я преобразился в заместителя начальника отдела разведки 70-го укрепрайона, оборонявшего Ростов. Через месяц после моего прибытия в часть немцы прорвали Воронежский фронт: наши войска стремительно отступали на Кавказ, и все разом хлынули через единственный мост в районе Аксая. Комендантом этого моста назначили именно меня. Эта летняя переправа 1942 года до сих пор стоит перед глазами. Нескончаемый поток войск, текущий через узенькую тропку моста, и постоянные бомбежки. Немец, разумеется, был осведомлен о стратегическом значении переправы и не давал нам расслабиться ни на сутки. Я все время находился на самом мосту, регулируя движение колонн, и, как выяснилось, это было самое безопасное место! Наша зенитная охрана не давала фашистской авиации снижаться для прицельного бомбометания, поэтому взрывы гремели где угодно, но в мост немцы так и не попали».
А потом были бои на реке Аксай, отступление за Кавказский хребет, тяжелые бои за Молгобек (Ингушетия).
«Вообще, прошло много лет, но до сих пор помнится одно главное, тягостное ощущение от войны — это нестерпимая, свинцовая, постоянная усталость. Мы никогда не бывали сытыми и никогда не бывали выспавшимися. И временами все — и командиры, и бойцы — от утомления просто валились с ног.
Вспоминаю один характерный случай, врезавшийся в память. Это был 1943 год, зима. Я на тот момент являлся помощником начальника штаба полка по разведке в Закавказском округе. После Сталинграда немцы стали отходить с Кавказа, поскольку боялись попасть в котел, как армия Паулюса. Наши войска перешли в наступление, выдавливали немцев от Грозного, но продвижение было тяжелым. Целыми днями шли серьезные бои. Я участвовал в допросе пленного гитлеровца, и это продолжалось невероятно долго — до глубокого вечера.
После его окончания еще час провел в штабе, а затем навалилась такая усталость, что, выйдя на морозный воздух, я хотел только одного — где-нибудь поспать. Зашел в соседнюю избу в нашем лагере и обомлел: в жарко натопленном помещении спали немецкие пленные вперемешку с нашими командирами! На железной кровати храпели двое немцев, у них в ногах поперек кровати спал наш начальник химслужбы, на полу рядом, ничком — начальник полковой разведки, а на его, простите, ягодицах покоилась голова еще одного пленного гитлеровца, тоже спящего. Картину довершал караульный, который дремал, сидя на табуретке и прислонив автомат к одному из спящих немцев… Словно и не было войны, врагов и противников. Спали вповалку измученные, смертельно усталые люди.
Мои лучшие дни на войне — если вообще можно так говорить — связаны с 581-м стрелковым полком и его командиром Андреем Николаевичем Семеновым. Его полк на всем фронте — единственный, который обычно именовали не по номеру, а по фамилии командира: Семеновский полк. Семенова обожали все: штабные офицеры, солдаты, командиры смежных подразделений. Профессиональный военный, строевик, Семенов привлекал не только необыкновенным умом и боевой выучкой, но и отношением к подчиненным. В полку он знал всех, регулярно общался с рядовыми бойцами, вникал во все вопросы. С офицерами вел себя как старший товарищ, с бойцами — как родной отец. С Семеновским полком я прошел фронтовой путь от Осетии и Кабарды до Азова».
Хотя сам Этуш не распространялся о своих подвигах, чаще вспоминая боевые эпизоды с юмором, сохранился его наградной лист:
«В боях за Социалистическую Родину против немецких оккупантов показал себя смелым и решительным командиром. В наступательных боях в районе МОСПИНО 7.09.1943 г. тов. ЭТУШ был послан командованием полка на помощь в батальон, имевший сложную обстановку в выполнении поставленной боевой задачи. Тов. ЭТУШ бесстрашно, не щадя своей жизни, воодушевляя бойцов, смело повел роту на врага и умелым маневром выбил противника из района ГОРОДОК. Противник потерял при этом до 30 солдат и офицеров и один ручной пулемет.
Тов. ЭТУШ, работая помощником начальника штаба по тылу, …бесперебойно доставлял боевым подразделениям продовольствие и боеприпасы.
Хорошо обеспечил прием и эвакуацию раненых.
15.09.1943 г., наступая на районный центр КУЙБЫШЕВО, лично с группой бойцов ворвался в село и в уличных боях уничтожил 8 солдат и офицеров противника. За мужество и смелость в боях достоин правительственной награды – ордена «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
Вспоминая военную годину, Владимир Этуш с большим юмором вспоминает, как получил орден: «Церемонию награждения я пропустил – был на задании. Вернувшись, сразу попал на наблюдательный пункт командира полка… Боевые действия уже начались. Все смешалось – разрывы снарядов, надрывный вой самолетов, а тут еще и комбата убили. Короче, орден мне подполковник вручал на бегу во время атаки. Бежит рядом и кричит: «Этуш, вот тебе твой орден, держи, пока меня не убило или тебя». И отдал вместе с коробкой».
А вскоре война для Владимира Этуша закончилась:
«Окопались и не могли сдвинуться с места 13 дней: немец стрелял беспрестанно. Нам ежедневно поступали приказы идти в атаку, но поднять бойцов под шквальным огнем не удавалось. На 13-е сутки сидеть в неглубоком окопчике стало невыносимо. С благословения комбата мне удалось поднять людей: пробежали метров 200 под огнем и опять залегли — вроде чуть продвинулись… Я вернулся в окоп к командиру, бой вроде окончился. Когда выходишь из атаки невредимым, теряешь бдительность. Я собрался на обед, встал в рост и… повернулся спиной к передовой. Перед тем как потерять сознание, услышал характерный звук «лопанья» разрывных пуль рядом с собой. А затем, когда очнулся, ощутил адскую боль внизу спины…
Потом было четыре госпиталя, полгода лечения. Выяснилось, что у меня разбиты кости таза. Меня комиссовали и дали вторую группу инвалидности. Восстанавливался уже в Москве. А в 1944-м, в старенькой шинельке и с палочкой, я появился на пороге родного Щукинского училища. Меня ждали новые роли…
День Победы я отмечаю всегда, иногда вместе с собственным днем рождения. Может ли этот праздник потерять для меня свою ценность? Могу ли я забыть войну? Свою жизнь от жизни страны мне не отделить. И, слава Богу, что так».