«Было трудно признать, что я не такой, как остальные»: как живут геи на Кавказе
Подробный рассказ о принятии себя таким, какой ты есть, в условиях жестокости и насилия.
«Было трудно признать, что я не такой, как остальные»: как живут геи на Кавказе
Royal Сheese.
ЛГБТК-культуре в современной России жить крайне трудно. Пока весь мир движется в сторону толерантности и принятию людей такими, какие они есть, у нас в стране происходит тихий ужас. Тихий — самое подходящее слово для этой ситуации, ведь на Кавказе ведется тайная охота за представителями меньшинств. Людей пытают, убивают и делают их жизнь пугливым существованием. Власти, в свою очередь, заявляют, что ЛГБТК-людей на Кавказе не было и нет и все это слухи, распускаемые, чтобы очернить репутацию регионов. Консерваторы уверены, что драконовские методы помогут им отстоять застоявшиеся взгляды и насильственно удержать людей в рамках привычной культуры. Но, судя по всему, это не работает, ведь на Кавказе достаточно представителей ЛГБТК-сообщества, двое из них согласились рассказать истории своей жизни и обозначили главные проблемы геев и лесбиянок в своем регионе (имена героев, возраст и прочая личная информация изменены — прим. ред.).
Насильственный каминг-аут и визиты к психологу
Меня зовут Георгий, мне 20 лет, я родом из Владикавказа, Северная Осетия. Работаю в сфере обслуживания — официантом. Осознание ориентации пришло ко мне рано, но я некоторое время пытался это скрыть, из-за чего чувствовал подавленность и апатию. Когда был помладше, то в голове часто внушал:
«Нет, ты не гей».
Мне казалось, что я единственный в своей республике, в России, но такие мысли распространены. Как выяснилось позже — нас много. И я никогда не пытался себя перебороть, «сменить ориентацию» — меня это не смущает. Да, я встречался с девушкой, но это единичный случай отношений.
Моя история началась после того, как я пытался заняться своим инстаграмом, где поднимал проблемы сексизма, — считаю, что это больная тема для нашей республики. Мне казалось, что люди задумаются об этом после моих постов или найдутся те, кто тоже хотел высказаться, но боялся. И поддержки было много, и хейта достаточно, а вслед за ним — и буллинг. Через некоторое время мне даже пришлось удалить профиль, потому что за мной началась охота. Чаще она велась в жизни, чем в интернете.
Когда обо всем узнала мама, то повела меня к психологу. Она разговаривала со специалистом первая. Потом в кабинет вошел я. Если честно, то не помню, о чем мы говорили, врач провела какие-то тесты, а после сказала мне, что я классный и со мной все в порядке. По окончании визита доктор снова пригласила маму и сказала ей, что у нее очень хороший ребенок, бояться нечего. После этого мы в семье сделали вид, что ничего не произошло. Отец даже не узнал ни о чем.
Лет в 16 я попал в ЛГБТ-компанию, и ко мне пришло ощущение легкости. Я прекратил стесняться, мне стало проще говорить и думать о себе. У меня даже не было проблем с тем, чтобы открыться друзьям, ведь они такие же. Раньше у нас возникали проблемы, но сегодня мы не чувствуем себя ущемленными — люди уже привыкли к этому, и нам трудно понять, с чем все связано. Хотя я знаю несколько людей, непосредственно кавказцев, которым приходится постоянно скрываться. Если ты работаешь и учишься с гомофобами, то иначе и быть не может. Благо, что мы не в Чечне. Наша проблема немного в другом: нам нельзя открыто показывать свои отношения. К сожалению, это на Кавказе никак не решить, особенно в Ингушетии, Чечне, где в силу менталитета все еще жестче.
Жестокое убийство, гомофобия и скрытность
Меня зовут Александр, и мне 22 года, я проживаю во Владикавказе. Учусь и работаю дизайнером на фрилансе.
Мне начали нравиться парни еще в классе 7-ом, наверное, но так как доступа к интернету у меня не было и я даже не слышал о таком понятии, как гей, — было сложно. Тогда под гнетом общества я пытался убедить себя, что мне нравятся одноклассницы. Уже позже — помню, как я на уроках брал телефон у друга и гуглил голых парней. Надеюсь, я тогда умел очищать историю. После 9 класса я поступил в техникум, и там окружение тоже не давало мне покоя, было трудно принять себя, признать, что я не такой, как остальные.
Позже я стал сидеть в тематических пабликах, нашел одну хорошую небольшую беседу с людьми из разных городов примерно моего возраста. И постепенно я отбросил думы о том, что я неправильный, и принял себя окончательно. В скором времени сменил круг своего общения. Друзья, которых знал давно, принимали меня таким, какой я есть; те люди, для которых моя ориентация не была нормой, уходили. На тот момент я устал жить с маской и хотел хотя бы в близком кругу чувствовать себя собой. Кстати говоря, прошло уже года 3-4 с того времени. Никто из тех, кто со мной остался, ничего лишнего про меня не говорил другим. У меня хорошие друзья. Среди знакомых у меня определенное количество есть и геев, и лесбиянок, периодически вижусь с этими ребятами, встречи нечастые. В основном в моем кругу — гетеросексуальные люди.
Из семьи у меня есть бабушка, с ней я и живу. Мама уехала в Грецию, когда мне было года 4. Иногда, раз в пару лет, она выходит на связь, сказать, что живая, — и опять пропадает. Она вышла замуж, и у нее родились 2 девочки. Отец тоже ушел почти сразу после того, как я родился, в другую семью, где прожил три года и снова ушел. Бабушке я не говорю про ориентацию, возможно, она бы и приняла меня, но я не хочу заставлять ее лишний раз переживать. Из родственников знает только брат родной от другой мамы, в этот Новый год о том, что я гей, узнала и его мама. Они поддерживают меня и принимают таким, какой я есть.
С агрессией же тоже приходится сталкиваться — даже когда я не отпускал волосы. По вечерам или по ночам можно было наткнуться на выпившую молодежь, у которой чешутся руки к кому-нибудь пристать. Сейчас меня умудряются цеплять даже трезвые люди, так как волосы немного длиннее, чем у среднестатистического парня.
Конечно, у нас есть и тусовки. Кстати, парни во Владикавказе более скрытные: им труднее организовывать нечто подобное. Девочкам немного легче.
Сегодня одна из самых важных проблем ЛГБТ на Кавказе, на мой взгляд, — это отсутствие информации и образованности. В частности, это очень сильно касается детей: им очень трудно принять себя, и у них нет возможности с кем-либо пообщаться на эту тему. Даже людям за 30 не с кем поговорить на тему сексуальной ориентации. Единственная площадка для общения — это приложение для гей-знакомств, но 90% там сидящих не готовы вести диалог, им нужно лишь найти человека на ночь и потом сделать вид, что они здоровые семьянины.
Не знаю, возможно, эту проблему решили бы какие-то ЛГБТ-центры, куда любой человек, у которого появились вопросы, мог бы обратиться. Но, опять-таки, центр должен быть известен людям, а если о нем будут знать — жизни ему не дадут. Еще как вариант проводить в школах уроки полового воспитания, где хотя бы вскользь будут затрагивать тему однополой любви и говорить, что это нормально.
«Было трудно признать, что я не такой, как остальные»: как живут геи на Кавказе
Royal Сheese.