Главное — не цифры, хотя рост российских поставок продовольствия в Китай действительно сенсационен. Меня как-то больше заинтересовала иллюстрация к информации в «Жэньминь жибао»: «Аленка». Выставочный стенд, на котором шоколадки в огромных количествах, и на каждой — девочка, знакомая с детства. «Аленка» покоряет Китай с его 1,374 миллиарда ртов.
Речь о только что завершившейся шанхайской выставке еды и напитков, где был также российский стенд. Там и делались фотографии.
Оттуда и впечатляющая статистика. Китай закупил в прошедшем году российского продовольствия на 1,55 миллиарда долларов, что означает 20% прироста в сравнении с предыдущим годом. А вот по молоку вообще сенсация — рост на 170%! Абсолютная цифра, правда, не так и велика — 6,7 миллиона долларов.
Бессмысленно рассуждать о том, кто кого накормит, — мы китайцев или наоборот. Речь о чем-то скорее похожем на Европу, чем на отдельную страну: там не один рынок продовольствия, а много разных. То, что едят южные китайцы, не очень похоже на вкусы их северных братьев.
Китай не просто экспортер, а агрессивный экспортер продовольствия. Но посмотрим, что он продает: скажем, это тропические и нетропические фрукты, китайская еда в упаковках, грибы сянгу сушеные и свежие — и еще тысячи вариантов того, что в России мало кто знает, как потребляется. Это идет в расположенную к югу от Китая Юго-Восточную Азию и еще в десятки стран, где либо живут китайцы, либо местные жители считают китайские продукты повседневной частью жизни.
Прорыв российского продовольствия на рынки, о которых грезит бизнес всего мира, объясняется просто: девальвация рубля зимой на стыке 2014-2015 годов. Наша продукция вдруг стала конкурентоспособной. Поставляем прежде всего сельскохозяйственное сырье — пшеницу и сою, например.
И тут, кстати, надо учитывать, что юг Китая ест скорее рис, пшеница — это по большей части китайский север вдоль нашей границы, нам географически повезло. Сейчас это направление бизнеса торжественно называется российско-китайским наземным зерновым коридором.
А вот молоко — особый случай. Большая часть населения Китая никогда не держала молоко как таковое в своих кухнях, хотя опять же на севере картина другая, достаточно упомянуть знаменитый пекинский йогурт в маленьких глиняных горшочках. Но вкусы меняются, и здесь Россия оказалась в нужном месте и в нужное время.
Великая китайская кухня (или множество кухонь по разным регионам) всегда была слабовата по части десертов. И вот мы видим на шанхайской выставке российское мороженое, конфеты, мед и уже упомянутую «Аленку». Тоже случай для учебников маркетинга — прорваться на только формирующийся рынок, сыграв на курсе валют.
…И все же мне кажется, что во всей этой истории самое интересное — это знакомое нам с детства лицо девочки Аленки на плитке шоколада. Здесь разговор — о символах народов и цивилизаций, о скромном обаянии империй и других подобных вещах. Дело в том, что я всегда считал Аленку самым сильным из образов советской империи. Именно ее, а не калашников или даже спутник.
Посмотрим на вроде бы куда более значительное событие в истории российско-китайских отношений — начало совместных с Китаем работ над проектом широкофюзеляжного лайнера в том же Шанхае. Китайцы делают фюзеляж, понятно, что широкий, мы — авионику и крыло, будем конкурировать с «Боингом». Объем инвестиций и возможные прибыли трудно сравнить с выгодами от сельскохозяйственного экспорта.
Однако…
Что больше сработало на образ Америки во всем мире — «Боинги» или кукла Барби, которую получают в подарок или хотя бы видят на витрине сотни миллионов детей?
Вдобавок Аленка у нас не одна такая. Еще есть девочка Маша из мультиков, терроризирующая терпеливого циркового медведя. Это, возможно, самый поразительный случай коммерческого успеха российского бренда в нашем десятилетии — Машу знает весь мир, в деревнях Африки или Индонезии девочек называют Машами…
Мы-то знаем, что это очень разные девочки. Аленка — это Елена Геринас, которую папа сфотографировал в 1960 году. Она, кстати, жива и сегодня. А Маша осталась безымянной, но в целом мы тоже знаем, что была такая девочка в середине 90-х на крымском пляже — «маленький ядерный реактор», не дававший никому покоя. Автор мультика помнил ее долгие годы, и вот вам результат.
Но для китайцев (а для них европейцы — на одно лицо) шоколадная Аленка и Маша — это одна и та же девочка в платочке. Маша подставила мощное плечо Аленке, и получилось очень здорово. Она (они) и есть образ России, и лучшего нам не надо.
А теперь будем предельно серьезны: что такое империя? Это единая культура для разных народов. Причем культура повседневная, что-то важное для всех обитателей, настолько важное, что замечают они какие-то вещи только тогда, когда есть угроза их лишиться.
Империи любуются своим величием, от «Боинга» до римских колонн, возносящих на недоступную высоту статуи завоевателей. Вот такие-то, грандиозные и иногда угрожающие, символы империй и превращаются в памятники их упадку. Но, допустим, кукурузная каша с воткнутым туда клинышком сыра, вы и сегодня ее получите где угодно — и в Молдавии, и в Абхазии… да это же Рим! Это их Аленка, они ее сохранили. И еще много чего прочего, но каша — это на каждый день, а римское, допустим, право — оно все-таки не столь заметно и очевидно.
Было всегда интересно наблюдать за мучениями философов, чиновников, экспертов по культуре, регулярно впадающих в судороги насчет того, что надо бы найти, назначить символ и образ современной России. Привычно жалуются на глобальное засилье медведя, калашникова, водки, балалайки и привычно ищут что-то современное, хай-тековое и вызывающее гордость, но дружественное и привлекательное. К счастью, такие образы возникают как-то сами по себе.
Сладкая и знакомая с детства «Аленка» на улицах китайских городов — тому доказательство.
Дмитрий Косырев, МИА «Россия сегодня»
https://news-front.info/2017/05/27/shokoladnaya-alyonka-dlya...
