Сергей Бугаев «Африка» о Донбассе, Трампе, покемонах и речи Райкина

Яркая фигура ленинградской рок-тусовки Сергей Бугаев «Африка» со времен советского фильма «Асса» и курехинской «Поп-механики» успел стать музыкантом, художником, куратором множества творческих проектов, участником нескольких скандалов, помощником депутата Госдумы и доверенным лицом сначала кандидата в президенты, а потом и лидера страны Владимира Путина. На презентации книги донецкого историка и политолога Владимира Корнилова артист присутствовал в качестве приглашенного гостя и удивил зрителей неожиданно пламенным выступлением в адрес Донбасса. Федеральное агентство новостей решило узнать, как относится бывший соратник «Кино» и «Аквариума» к другим событиям в России и мире.

— Сергей, на презентации книги Владимира Корнилова о Донецко-Криворожской республике вы произнесли довольно эмоциональную речь о конфликте на Донбассе. Расскажите еще раз, что думаете о происходящем по соседству с нами?

— То, что происходит в ДНР и ЛНР, как и все, что происходит с русским народом в других местах, меня, безусловно, очень интересует. Я убежден в том, что до тех пор, пока русские будут самым крупным, но разделенным народом на планете Земля, порядка здесь не будет. Ситуация на Украине с созданием на территории части нашего бывшего государства подобия четвертого рейха, который специально выращивали для того, чтобы нас потихоньку доуничтожать, меня сильно волнует и беспокоит. И не только потому, что с той стороны, с Ростовской области, происходят родственники по линии моей мамы (поэтому я четко себе представляю тех людей, которые говорят на чуть непохожем на наш языке, и то, что они из-за этого должны по-другому называться — недостаточный для меня аргумент). Мы увидели экспансионистский оскал западного мира и столкнулись с проблемой очень серьезного «наезда» со стороны наших партнеров по цивилизации, с огромным недопониманием нашей открытости. К сожалению, я как художник, который занимается современным искусством, вынужден большую часть времени проводить в связи с этим на Западе, но у меня наступил серьезный кризис общения с западными людьми.

— ???

— Раньше мне западная цивилизация казалась искренней, мне думалось, как и многим, что вот сейчас человечество (прямо как на картине Матисса) объединится в едином танце, и после конца холодной войны, после конца политических разногласий мы вдруг увидим новые очертания человечества. Мы — я имею в виду всех, кто занимался пассионарными действиями в тот период истории Советского Союза, когда была группа «Кино», когда создавался проект «Поп-механика», когда снимался фильм «Асса». Я персонально воспринимаю то, что у нас «не получилось» с Западом. Это и моя личная драма: у меня много близких друзей, художников проживает на территории США, и то, что происходит практически разрезание по живому — крайне обидно и болезненно для меня. Но я надеюсь, что тот опыт, который за долгие годы взаимодействия был наработан, будет использован для восстановления нормального диалога на фоне появившейся надежды в США.

— Новой надеждой вы называете Дональда Трампа? Как приняли его появление в качестве президента США?

— Конечно, это было невероятным сюрпризом. До трех часов ночи я сидел у телевизора, наблюдая за тем, как лидирует Хиллари Клинтон, и прекрасно понимая, что никакого Трампа там и близко не может быть. Впрочем, США — государство институализированное, и представить себе, будто там что-то произошло «просто так», — очень сложно. Надеюсь, что в глубинах американской олигархии или правящей элиты появились представления о том, что надо с Россией как-то более ответственно общаться. Мы за последний год пережили много неприятных упреков в адрес друг друга, и, кажется, что больше уже не сможем дружить и нормально взаимодействоват. Но, имея опыт урегулирования после передела мира и опыт налаживания взаимоотношений всех со всеми, мы надеемся, что произойдут фундаментальные подвижки, и то, что вчера выглядело беспросветным болотом, может оказаться вполне оптимистичным сценарием. Я надеюсь на понимание того, что в каждом месте в каждое время могут появиться новые адекватные люди. Как мне показалось, команда Хиллари Клинтон в последнее время демонстрировала крайнюю… брутальность, скажем так. Иллюзия безнаказанности, которая появилась у американской администрации на фоне создания нескольких образцов новой военной техники, вселила некоторую политическую расхлябанность в американский правящий класс. Здесь можно сказать, что в этих процессах мы тоже являемся соучастниками: американский военно-промышленный комплекс растет в том числе потому, что открывшийся в свое время железный занавес позволил многим нашим ученым оказаться в США и на Западе и работать над их ВПК. Понятно, что наши политики могли упираться до последнего, никого никуда не выпускать, особенно наложить запрет на выезд людей, причастных к военным стратегическим объектам. Тем не менее, наши люди уезжали из России на фоне той разрухи, которая была спровоцирована у нас в стране, где вообще ученым было невозможно работать. Они полноценно участвовали в формировании того образа военно-технического состояния западного мира, который мы сегодня видим.

— Раз вы так пристально следите за новостями, наверняка, видели речь Константина Райкина о цензуре в России. К вам как к художнику это тоже имеет какое-то отношение. Что скажете о его выступлении и о народе, который получил возможность с помощью законодательства самому выступать цензором?

— Начать надо издалека... Народ, к сожалению, доведен до отчаяния, потому что никто никому не объявил о правилах игры в том сложном хаосе знаков, которым можно сейчас назвать человеческую среду обитания на планете. Знаков много, но их смысла, применения и функций никто не знает. Как те покемоны: кто-то их ловит, знает, что у них есть некоторый энергетический потенциал, что они суммируются в какие-то группы, которые потом можно продавать. Но большинству в России это непонятно. Мы жили за железным занавесом, тщательно охраняемые советской власти от чужих образов. А за это время появилось очень много субстратов, специально созданных для того, чтобы вносить сумятицу в умы — такой тип продукта, который внешне выглядит как искусство или как картина, но на самом деле является чистым вирусом. Музыка, искусство, живопись, система моды — все это сегодня превратилось в так называемое «мощное оружие массового обольщения». Без почвы определенной человеческой психики все эти фотографии, скажем, обнаженных детей, из-за которых кто-то потом волнуется, ничего не значат. У людей есть свои специфические представления, воззрения, поэтому мы нуждаемся в детальном, фрагментарном предупреждении жителей этой цивилизации о том, с чем они имеют дело. То, что провозгласил Райкин, на самом деле вносит еще большую сумятицу в то, что людям недосказывается. Это чудовищная провокация, которая вскрывает большую проблему.

Проблем вообще много, но я не хотел бы на примере Райкина как мыслителя обсуждать цензуру в нашей стране. Ни есть ли она, ни нет ли ее, ни можно ли ее остановить или развить. Когда в 80-е годы слова мы боролись за свободу слова… Взять для примера группу «Кино» — это с одной стороны, рок-группа маленькая, а с другой — там проходит та грань, когда петь песни, не зарегистрированные в специальных инстанциях Советского Союза, было нельзя. Мы довольно серьезно рисковали, чтобы эту ситуацию изменить. Чем занимался в то время Райкин, когда шла настоящая борьба с цензурой, я не знаю. Я не понимаю, почему он сравнивает сегодняшнее время с СССР — это вообще несопоставимо, это разные вещи.

— Сергей, ваш статус доверенного лица президента все еще в силе? Что он дает, и как вы его используете?

— Он сохраняется, и это огромная ответственность: когда тебе доверяет лидер нации в лице Владимира Путина. Ко мне за помощью обращаются разные организации, и я по мере возможностей помогаю. Но на уровне городских администраций, и в том числе администраций города, бюрократишки очень болезненно реагируют и не признают  статус доверенного лица президента. Скажем, для городского комитета, где мы решаем проблему какой-нибудь бабушки, это ничего не значит, и они даже могут в грубой форме оскорбить президента при упоминании его имени. Здесь я наблюдаю, как находит коса на камень: та структура, которая больше всего ассоциируется со взяточничеством и коррупцией, начинает катить волну на президента, начинаются антипрезидентские выпады. Здесь я поддерживаю теорию Александра Дугина о существовании шестой колонны в нашей стране на уровне министров и замминистров, и это доказывают последние события с арестом Улюкаева (а мы понимаем, что с ним могла бы оказаться еще плеяда из высших эшелонов власти). На встречах с президентом, конечно, поднимается этот вопрос — а можно ли формализовать этот институт доверенных лиц. Среди этих лиц много интересных людей, которые находятся на своем месте, заинтересованы жизнью своих регионов и стараются качественно заниматься своим делом. Это независимые люди, не связанные с партиями, которые были бы президенту очень полезны: мы стоим на земле, мы контактируем с самим народом больше, чем лидеры партий или министры. Я осознанно принял решение быть доверенным лицом президента. Большая часть нашего поколения, которая боролась за свободу и добилась ее, уехала на Запад. А тем, кто остался, хотелось бы большего участия в активной среде. Сейчас я собираюсь писать большое письмо президенту о том, что у нас сложилась вопиющая ситуация с выживанием целых прослоек культурного сообщества в то время, как другие люди этой сферы тонут в деньгах.