Егор Корешков: «У меня большие проблемы с внешностью»
В кафе Егор появился вовремя. В толстовке с капюшоном и темных очках, он, оглядевшись, сразу же предложил переместиться на скамейку в парке («Здесь слишком шумно»). Только мы там устроились, как к нам направились две девушки, одна из которых расчехлила фотоаппарат. Егор напрягся. «Ребят, не сфоткаете нас рядом вон с тем фонтаном?» Егор выдохнул, а я включил диктофон.
До тебя кому-либо удалось прославить фамилию Корешков?
Ну, я погуглил — выяснилось, что есть такой боксер Андрей Корешков. Больше никого. Хотя был еще актер с такой фамилией, но давно, в советские времена.
Не родственник?
Нет, я ж из деревни.
Из какой деревни? Ты же в Москве родился.
Да, но у меня отец из поселка Лесной Рязанской области — там дом Андрея Тарковского недалеко, между прочим. А мама из Волгограда. Вот такой я деревенский парень.
У тебя родители — музыканты?
Да. Отца, правда, уже нет. Они оба окончили консерваторию, отец был гобоистом, играл у Михаила Плетнёва в РНО, в Большом симфоническом оркестре имени Чайковского под управлением Владимира Федосеева, преподавал. Мама вокалистка, сейчас преподает.
У тебя в юности была группа «Сара Джессика Паркер». Почему мы не знаем тебя как музыканта?
Это было просто хобби. Мы слушали альтернативные группы, нам очень нравилось, что они все такие независимые, самоуверенные, и мы тоже хотели быть такими. Правда, в России андеграундными коллективами никто не занимается.
Ты рассказывал: «У нас был один концерт, после которого мы решили, что лучше играть для себя».
За неделю до концерта наша группа распалась. Ушел один вокалист — всего их было двое — и бас-гитарист, остались еще один вокалист, гитарист и я, барабанщик. В срочном порядке ввели другого басиста и кое-как отыграли концерт. У меня, к слову, была еще одна группа, под названием MrMudnoy, которую мы создали с моим другом Дэном, — в отличие от «Сары Джессики Паркер» у нас концертов было побольше.
Внешне ты, конечно, не похож на барабанщика.
Барабанщики бывают двух видов: либо крупные дяди, либо сухие, техничные. Я не похож ни на тех, ни на других — видимо, поэтому у меня и не сложилось. (Смеется.) Почему я барабанщик? Когда меня, маленького, родители спросили, на чем я хочу играть, я решил, что ритм — это самое главное в музыке.
Ты каждый день старательно занимался музыкой?
Относительно. Вот, например, играть на ксилофоне, который входит в набор инструментов по классу ударных, было приятно. Зато у меня дома не было малого барабана, а даже если бы и был, то пришлось бы закрывать его тряпками, чтобы соседей с ума не свести. Вместо барабана была деревяшка с приклеенной резинкой. Сидеть и стучать палками по этой штуке — сомнительное удовольствие. После 9 класса меня приглашали в военный колледж при Гнесинке. Но перспектива стать военным музыкантом мне не понравилась.
И ты поступил в педагогический колледж?
У меня мама там преподает. Я туда пошел, чтобы избежать призыва в армию. Там у меня было актерское мастерство, работа над речью и прочее. Не так серьезно, как в театральном вузе, но всё равно мы много занимались творчеством.
Тебе приходилось преподавать?
Да, во время практики в летнем лагере, причем сразу в семи детских группах разных возрастов. Это был ад. Группа детей в возрасте одиннадцати- двенадцати лет — это самые вменяемые. С теми, что помладше, сложнее: предложенная тобой игра надоедала им через две-три минуты. Ученики постарше очень надменные — им это не нужно. Мальчики приехали, чтобы с девочками в кустах целоваться и повыделываться друг перед другом. Хотя к концу практики уже сформировалась группа девочек, которым были интересны наши занятия. И приходили мальчики, пытающиеся этих девочек зацепить.
Дальнейшее поступление в ГИТИС было закономерным развитием после колледжа?
Не могу сказать, что все эти годы я думал о том, чтобы пойти в ГИТИС. Я решил это слишком поздно, даже на вступительные экзамены отправился в июне, не был готов, и, перед тем как оказаться в ГИТИСе, недолго учился в институте культуры.
Твои коллеги-актрисы рассказывают страшные истории про ГИТИС: как на вступительных экзаменах абитуриенток заставляют задирать юбки, чтобы посмотреть, красивые ли ноги, как отнимают булки, чтобы студентки не набирали вес… Сложно ли учиться мальчикам?
Ну, юбку задирать не просили. (Смеется.) Курили мы за углом. По поводу еды... Многие девочки во время учебы полнеют. Нормального питания нет, одни дошираки и булки, дома тоже готовить не успеваешь — ешь на ночь что попало. Девчонки хорошеют через два года после выпуска. Понимают, что их, таких пышек, не позовут в кино, и берут себя в руки. Тут и удивляешься: где же они все были во время учебы, эти красотки? А они булки жрали. Не могу сказать, что нас держали в ежовых рукавицах, но мы были круглосуточно заняты, семь дней в неделю. Помню еще смешной момент по поводу еды. У нас были шкафчики для вещей, почти все сломанные — не закрывались. Положив еду в шкафчик, ты потом мог не найти ее там. Причем одежду и деньги не брали — только еду. Все хотели жрать, никто не успевал сбегать вниз и купить, да и денег не было, поэтому проголодался — пройдись по шкафам. Но всё не съедай, оставь хотя бы часть — это правило.
Скажи, высока ли конкуренция среди молодых артистов, или нынче хороших днем с огнем не сыскать?
Всё гораздо сложнее. Чтобы попасть в кино, надо отличиться. А выпускнику отличиться особенно нечем, если только он не снялся во время учебы или не сыграл заметную роль в театре. Либо везение. А везение — съемки в «полном метре» — как мы выяснили, может быть двух видов. Первый: можно попасть в артхаус, но ты должен знать людей, которые запускают такие проекты. Чаще всего ты их не знаешь — это своя тусовка. Второй вариант: крупная компания заявляет актера как дебютанта и открывает его. Это происходит редко, и ты тоже не всегда знаешь про эти кастинги. Пробиться сложно, но со временем можно.
У тебя есть целый ряд ролей, которыми не каждый артист твоего возраста может похвалиться. Как тебе это удалось?
Я очень талантливый артист. Очень. (Смеется.) И мне два года назад повезло попасть сразу в две картины: «Братья Ч» и «Горько!». Главная роль в артхаусе и проект большой компании Bazelevs, которая взяла дебютанта.
Это везение поддается расчетам? Его можно повторить или спрогнозировать?
Фильм «Горько!» — это прямо серьезное везение. Повторить его возможно, лишь попав в новый проект режиссера Жоры Крыжовникова, который, уверен, в дальнейшем будет делать фильмы еще лучше. Что касается «Братьев Ч», то возможность сыграть молодого Антона Чехова в малобюджетном фильме, да еще и поработать с оператором Алишером Хамидходжаевым, тоже выпадает нечасто. Я этой возможности долго ждал.
Спрошу иначе: почему Антону Чехову удалось стать великим писателем, а его братьям — нет? Что для этого нужно делать артисту, с кем заводить знакомства, на чем концентрироваться — может, отказаться от вредных привычек?
Вот ты упомянул вредные привычки. Не знаю, в какой степени это повлияло, но меня утвердили в оба фильма как раз после того, как я бросил пить, курить и всякими глупостями заниматься. Всё сразу пошло в гору. Однако чтобы всё это сыграть, нужен большой опыт. Курение вряд ли поможет, но вот алкоголь, если им правильно пользоваться, кое-какой опыт дает. Вот почему многие талантливые артисты склонны к этому.
А как алкоголь может помочь?
Ну например, чтобы сыграть пьяного в кадре, нужно хорошо понимать, что это за состояние. Второй аспект: алкоголь дает тебе свободу, даже наглость, которую ты, протрезвев, запоминаешь, а ведь актерский багаж складывается из воспоминаний, впечатлений, чувств. Алкоголь, он открывает… Ну ты же сам понимаешь, что открывает алкоголь! Но конечно, злоупотреблять им не стоит.
Пить надо уметь, хочешь сказать?
Да, вот я иногда не умею и перебарщиваю. Но и это тоже опыт. Скажем, после вечеринки просыпаешься в незнакомой квартире…
Ты просыпался?
Да. Накануне я был на концерте группы The Mars Volta, мы с другом выпили. Дошли до такого состояния, что начали залезать на сцену и прыгать в толпу, — незабываемые ощущения. Меня вывели из зала, я каким-то образом пробрался назад, снова прыгал… А дальше было утро. Я открыл глаза, увидел незнакомую квартиру. Начал пробираться по коридору, где какие-то люди спали прямо на полу. В общем, это было…
...нетипично для тебя?
Нетипично. Но тоже опыт, который можно использовать в кино.
В тех же «Братьях Ч» цитируется письмо Дмитрия Григоровича, который пишет, что Чехов — талант и ему надо больше времени уделять писательству. Кто тебя хвалил, направлял и поддерживал?
Например, такая была история. Я еще учился на первом курсе института культуры. Наш мастер всё время нас гнобил, мы даже закончить этюд не успевали, как он прерывал нас и критиковал, показывал, «как надо». Меня и вовсе всего раз за весь год похвалил, а потом не давал никаких отрывков, этюдов — ничего. У других были работы, а у меня нет. Я тогда задумался: может, актерство — не мое? Одна однокурсница мне сказала: «Забей, просто не твой институт, тебе надо перепоступить туда, где всё серьезнее — во МХАТ или в ГИТИС».
Тебе это понравилось больше, чем критика мастера?
Да. Есть люди, слова которых для меня важны. Мне сколько угодно будут говорить про то, как всё хорошо у меня получилось, но если один конкретный человек, которому я особенно доверяю, скажет, что всё плохо, я поверю ему. И наоборот, если он похвалит, то восприму это в качестве стимула, как Чехов — слова Григоровича.
Кстати, это ты играл Григоровича в сериале «Достоевский»?
Точно.
Тебе часто дают роли людей высоких профессий, интеллигентных, утонченных…
Хотя у нас про таких почти не снимают. Чаще про низшие слои. Если русский человек, то это нос картошкой. У меня, знаешь ли, большая проблема с внешностью. Мне отказывают в ролях и объясняют тем, что я якобы слишком красивый. Еще говорят, что у меня слишком европейская внешность для нашего кино. Не знаю, как это воспринимать. Что мне теперь, в Европу ехать?
Твою привлекательность успешно использовал Григорий Добрыгин: в его короткометражке «Измена» твой герой влюбился в собственную руку. Ты не пробовал менять внешний вид: бриться наголо, полнеть?
Я разъелся в Новый год — все мне стали говорить: вернись в прежнюю форму, ты нам таким нужен. Любопытно, что во время учебы в институте ты познаешь себя — и внешне, и внутренне. Но больше внутренне. Зато познать себя внешне приходится после учебы, когда сталкиваешься с кастинг-директорами. Тут и узнаешь, любит ли тебя камера, как себя лучше подавать. Смотришь на свое лицо, руки. Вот у меня, например, достаточно маленькие руки, изящные даже. И я на экране не смогу быть металлургом. Поэтому надо адекватно себя воспринимать, знать диапазон своих возможностей. Мне приходится меняться ради ролей, но и здесь существуют пределы. Если я потолстею, форма моих рук всё равно не изменится.
Некоторые считают твою роль — жениха Ромы — в комедии «Горько!» неудачной.
Есть такое мнение. Я и сам задавал себе вопрос: как мой герой мог уродиться в этой семейке, с таким братом-уголовником? Однако у нас с Сашей Палем (исполнитель роли Хиппаря. — Прим. ОК!) есть внешнее сходство — голубые глаза, носы похожие, — так что я для себя оправдал это.
Забавно, что именно роль Ромы принесла тебе наибольший успех.
Да, и это было интересно — играть такого «серого» человека, главного героя, который не активен. Сложно участвовать почти в каждой сцене, при этом блекнуть, но потом всё равно вскипеть, показать, что у тебя тоже есть характер.
Рома из «Горько! 2» отличается от Ромы из первой части фильма?
Он потолстел — семейная жизнь все-таки. Да и мнение свое усилил — это будет заметно, и в сценарии так прописано. При этом он нежный, добрый по отношению к жене и семье. Этот персонаж — чистая любовь.
У тебя в фильмографии почти нет злодеев. Разве что Тиханович из «Восьмидесятых», да и тот мелкий пакостник.
Ну да. Правда, год назад я снялся в фильме «Параллельные прямые пересекаются в бесконечности» дебютантки Лидии Алексеевой. Работа над ним еще не закончена. Вот там я играю депрессивного фотографа, который хочет учиться в фотошколе за рубежом. Для того чтобы его приняли, ему нужно организовать выставку. Но галерист говорит, что его снимки недостаточно экспрессивны. И тогда мой герой разными некрасивыми способами начинает выдавливать из моделей эмоции. В общем, я там не добрячок.
Вернусь к фильму «Братья Ч». Не кажется ли тебе, что твой Чехов поступает некрасиво, когда хочет жениться на Дуне, чтобы откупиться от своей семьи ее приданым?
Все его действия в фильме можно воспринимать как злодейские, но они объясняются не только самоспасением, но и созидательностью. Откупиться — не совсем правильно. Он не может полноценно заниматься творчеством, так как тратит себя на содержание семьи и ему не хватает денег. Он размышляет, что, женившись на Дуне, купит дом, уедет и будет там писать, а семье — давать деньги. В этом ничего злодейского нет, но вся семья воспринимает это именно так. Его считают жестоким и бесчувственным. Хотя как раз он-то переживает происходящее сильнее их всех, просто если он будет выносить эмоции наружу, то превратится в такого же, как они, пьющего невротика.
Говорят, ты стал чаще выходить в свет. Тусовки — это порыв или необходимость?
По клубам я хожу не больше, а может, даже и меньше — ввиду занятости. Выходить в свет — если иметь в виду премии, премьеры, то хожу, когда получается. Так работает медийность: стал известным — начали звать.
Еще говорят, что ты везде с разными девушками появляешься. Что это за девушки?
Подруги. (Смеется.)
Почему их несколько, а не одна-единственная и самая-самая?
Такой у меня пока нет.
Я, конечно, понимаю, почему популярный артист скрывает личный статус и предлагает поклонницам считать себя свободным.
А почему?
Твоя свобода — их надежда.
Да? Тогда их надежда оправданна: той самой, повторяю, всё еще нет. Я свободен. Вот думаю: может, какая-нибудь из поклонниц окажется на этом месте? Как там дальше надо написать? «Отправьте СМС на номер...» (Смеется.)
Героиня Саши Ребенок в тех же «Братьях Ч» говорит: «Вам, Антоша, не нужно жениться. Вы же писатель. А писатели, они выше всего этого». Из-за личной жизни актерская сущность мельчает?
Знаю точно, что любые проблемы отражаются на творчестве. Все стрессы, ссоры и расставания. Опять-таки, когда я учился в «кульке», нам педагог сказала: определитесь — либо театр, либо семья. И то и другое невозможно. А у меня как раз только начались отношения — ушел с головой в эту семейную жизнь. И надо сказать, это очень сильно помешало творчеству. Так со мной происходило каждый раз: как только я отвлекался на отношения, у меня начинались неудачи в творчестве.
Как ты это объясняешь?
Всё просто. В сутках 24 часа, и если ты один, то 12–15 часов тратишь на творчество, усовершенствование себя, неважно — внешнее или внутреннее, читаешь, смотришь кино, общаешься с друзьями. И даже романы и флирт не так много времени занимают. А когда у тебя отношения, то это постоянные звонки: «Как у тебя дела?» — «Хорошо». — «И у меня хорошо». — «А давай сходим куда-нибудь поедим?» — «Давай». И так совместный обед перетекает в ужин, затем в завтрак, выходные, отпуск — съездить куда-нибудь, а потом завести собаку… Ребенка! Еще что-нибудь. Короче, пошло-поехало, и куча времени уходит на то, чтобы поддерживать всё это. Станешь тратить на это меньше усилий, появятся вопросы с ее стороны: почему, мол, уделяешь мне мало времени? У тебя тоже начнутся претензии. На творчество — часа четыре. И откуда же брать лишний опыт?! Фиг знает.
Так можно и без семьи остаться.
Нет, просто надо очень грамотно выстроить общение. В принципе в моих последних отношениях было именно так, грамотно. Мы давали друг другу свободу. Вот представь. Мы есть друг у друга, но это не значит, что надо проводить вместе круглые сутки. Даже, может быть, полезно неделю не общаться, не созваниваться. Уехать на гастроли. Или даже не уезжать, остаться в том же городе, просто общаться с друзьями. Если есть понимание этой свободы, тогда вполне можно совмещать.
Но это же не полноценные отношения.
Почему же не полноценные? Как раз я считаю их более полноценными. Просто они другого уровня, нежели более земные, когда нужно постоянно ходить за руку.
Хорошо, и чем закончились эти твои полноценные отношения?
Вот ты мне сейчас прямо по самому больному месту ударил.
Комедия «Горько!» принесла ему славу, а роли в «Зимнем пути» и в «Братьях Ч» закрепили за ним статус одного из самых перспективных молодых артистов. «Наверное, я талантливый, — объясняет свой взлет Егор Корешков и с иронией добавляет: — Пожалуй, даже очень»