Сергей Безруков. Автобиография

"Обо мне уже столько сказано-пересказано, что добавить к этому уже практически нечего. Хотя, можно, конечно, начать свою биографию со слов: «хотите — верьте, хотите — нет…» ну и так далее…, а появлению своему на свет — почти в стихах — я обязан моим дорогим родителям, равно как и своему воспитанию, не без скромности скажу, хорошему."

"Историю своего рода, рода Безруковых, пересказывать нарочно не буду, ибо это сделает чуть позже мой отец, Виталий Сергеевич Безруков, и у него это получится куда более живописно и красочно, чем у меня."

"…Итак, на чем я остановился… Ах да, на моем скромном появлении на свет, хотя скромным его назвать довольно-таки сложно: вынесли меня из роддома с большим фингалом под глазом. История происхождения этого фингала неизвестна. Можно, конечно, предположить, что я успел с кем-нибудь подраться, а, может, просто выпал из гнезда.

Ясельно-детсадовский возраст помню фрагментарно и урывками. Помню Волгу, Макарьевский монастырь, дорогу от Москвы до Нижнего и обратно, помню позывные Нижнего:

Под городом Горьким
В рабочем поселке…

Помню папу, прилетевшего из Дальнего Востока с большой черной бородой;
помню игрушки «ковбойцев и индейцев»;
помню живую новогоднюю ёлку, это я к тому, что потом мы наряжали только искусственную;
помню отцовскую гримерную в театре имени А. С. Пушкина, маску чудища из «Аленького цветочка», которую я страшно боялся; сцену, кулисы, взрослые спектакли, папу в роли Лешего и Карла Мора в «Разбойниках»;
помню, как меня, как переходящее красное знамя, передавали из рук в руки, из театра в магазин, где работала мама, и из магазина в театр (последний впечатлял меня гораздо больше); запах кулис, знакомый с детства, пылающие жаром прожектора и ненастоящие, дрожащие от прикосновения дома и деревья"

"Школьные годы помню уже более сносно. Начиная с момента собеседования и приёма в школу. Замечу, кстати, что учиться я пошел с шести лет. И был самым маленьким не только по возрасту, но и по росту. Помню уроки мира, политинформации, желто-коричневый ранец, красная «пятерка», сделанная из дерева на палочке, которую выдавали на дом вместе с оценкой в дневнике. Любимый лососевый салат, приготовленный мамой на день рождения, а также дефицитный оранжевый порошок в коричневой пластмассовой банке, при смешивании с водой слегка напоминающий «Фанту». Помню учителей, всех перечислять не буду, ибо времени не хватает: загляните лучше в архив 402-й школы Перовского района, школьный выпуск 1990 года."

"Школьные спектакли «Гуси-лебеди», «Мой бедный Марат», «Ромео и Джульетта»; атеистический вечер, сценка по рассказу Антона Павловича Чехова «Канитель», роль Дьячка; литературные вечера, в том числе и пушкинский вечер, где я впервые вышел на сцену актового зала в образе Пушкина, только без грима и в белой обычной рубашке с пристроченными к ней рукавами в форме старинных манжет.

Приём в пионеры помню на Красной площади, страшный Ленин в мавзолее, долгожданный прием в комсомол, долгожданный только лишь потому, что надевать потрепанный ненавистный красный галстук, в то время как ребята постарше уже носили галстуки костюмные, было невыносимо.

Что касается моей учебы, дабы меня не упрекнули в нарочном замалчивании этого факта, скажу прямо: было всякое, если не сказать разное, но «несмотря на» старался учиться хорошо, в результате чего школу я закончил с четырьмя «четверками», остальные все были «пятерки». Предшествующая борьба между троечником и убежденным хорошистом была, естественно, непростая. Основные боевые действия разворачивались на поле математики и русского-английского языка. Тут, признаюсь, победил характер. Именно благодаря ему, я обязан в результате хорошей успеваемостью. Чего-чего, а уж упорства, порой даже упрямства во мне хватает. Сюда добавим целеустремленность, одержимость, уверенность в себе и в своих собственных силах."

"Начнем с того, что по окончании школы я параллельно закончил музыкальную по классу гитары и УПК, что в переводе означает Учебно-производственный комбинат, получив заодно профессию художник-исполнитель оформительских работ V разряда."

"Актерской же профессией я стал увлекаться еще раньше. Тут, конечно же, заслуга целиком и полностью моего отца. Батя занимался со мной с детства. Отсюда и школьные спектакли, кстати говоря, хорошие: сразу чувствовалась рука мастера и режиссера. Самодеятельности, ненавистной мной и отцом, я, слава Богу, избежал.

Подготовка к поступлению в Школу-студию МХАТ, которую в свое время заканчивал мой отец, была серьезной. Были подготовительные курсы (сперва десять уроков, потом тридцать) по окончании которых будущий мастер Олег Палыч Табаков отбирал самых талантливых и одаренных. Мы имели право, минуя три тура, сразу же идти на конкурс, в этом-то и была наша основная льгота, которая, в свою очередь, еще не гарантировала поступление. Пробовался во все театральные вузы, везде проходил легко, так как знал, что во МХАТе я уже на конкурсе. Читал: Зощенко «Аристократка», Варлама Шаламова «Васька Денисов, похититель свиней», Максимилиана Волошина «Мир», басню, к сожалению, не помню. Что касается танца, всегда ходил с магнитофоном «Романтик-306», под запись плясал цыганочку. Чтобы показать голос, брал с собой гитару и пел песни на стихи Есенина. На поступлении набрал самое большое количество баллов (конечно же, сказалась хорошая школьная закваска: руку в сочинениях я набил, историей увлекался давно, равно как и литературой). Короче говоря, поступил.

Начались безмятежные студенческие годы: творчество, творчество и еще раз творчество."

"Олега Палыча мы видели нечасто, если не сказать редко, что усиливало Таинство. В основном, он появлялся на показах самостоятельных работ и экзаменах по дисциплинам, а также нет-нет да и привезет из какой-нибудь очередной страны подарки. Помню знаменитые табаковские затемненные очки на экзаменах, сквозь которые мы пытались рассмотреть его реакцию на наше творчество — безуспешно. «Селекция!!!» — вот чего мы боялись больше всего. Селекция!!!, Селекция!!!, то бишь отчисление. Помню собеседования по окончании учебного года, которые происходили в кабинете Олега Палыча в той самой знаменитой божественной «Табакерке». Там устраивался разбор наших полетов. Помню оценку «четыре с плюсом» по Мастерству актера, которая меня — отличника — обидела страшно. Впоследствии выяснилось, что сие было сделано в воспитательных мерах из-за моего чрезмерного увлечения характерными ролями."