Матильда Рейшлер и Диалог Пушкина с Чайковским
Наша сегодняшняя гостья – чистокровная швейцарка. В Женевском университете изучала русский язык и музыковедение, в течение ряда лет там же и работала. Благодаря стипендии Национального фонда научных исследований занималась изучением русских опер 19 века. С 2001 года Матильда выступает как режиссер оперы. За ее плечами постановки «Орфея в аду» Оффенбаха, «Gardénal et vinaigrette» и «Gare d’Enal» с Четырехгрошовой труппой, «La Merisaie» («Москва, Черемушки» Д. Шостаковича) в женевском Casino Théâtrе, «Итальянская соломенная шляпка» (на музыку Нино Рота) в Bâtiment des Forces Motrices в Женеве и «Женитьба» Мусоргского/Воронова, всемирная премьера которой состоялась в 2008 году в Женеве в рамках фестиваля Бати. Матильда Рейшлер ассистировала Алену Маратра, ставившему «Путешествие в Реймс» Россини и «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева в Мариинском театре Санкт-Петербурга. Получив стипендию германской Академии музыки и театра, прочитали цикл лекций по истории музыки во многих городах Швейцарии. В настоящее время преподает теорию музыки в Лозаннской Высшей школе музыки.
Наша Газета.ch: Матильда, откуда такой интерес к русской культуре? Как возникла комбинация «русский язык + музыка»?
Матильда Рейшлер: Ответственность за «комбинацию» лежит на филологическом факультете Женевского университета (улыбается). В мое время надо было выбирать между «мертвыми» и «живыми» языками. Немного посомневавшись, я выбрала русский. Дело в том, что Россия захватила мое воображение еще в школьном возрасте. В лицее вместе со мной учился мальчик, чей русский папа работал в ЦЕРНе. Он организовал нашему классу поездку в Дубну, что тогда – а это была вторая половина 80-х – было еще редкостью. Была зима, мне было 15 лет, до этого я ни разу не летала на самолете. Мы побывали в Москве, в городах Золотого кольца, познакомились с русским алфавитом. То была незабываемая поездка, я влюбилась в Россию и с тех, собственно, не расставалась с русским языком, став студенткой Жоржа Нива и Жана-Филиппа Жаккара. В последние годы моей основной профессией стало музыковедение, что часто позволяет мне совмещать две мои страсти.
Переход от теории к практике, от музыковедения к режиссуре не очевиден. Как Вам это удалось?
Вообще-то в моей профессиональной жизни теория всегда соседствовала с практикой, а постановками я начала заниматься еще в студенчестве: опера, музыкальные спектакли. Я прошла режиссерский курс в Германии, получила там стипендию. Но поворотным моментом стал, конечно, опыт работы с Аленом Маратра.
Пониманию, ведь после достаточно скромных швейцарских постановок Вы окунулись в мир огромного профессионального театра.
Совершенно верно. И этот бесценный опыт позволил мне понять сложный механизм работы Мариинки, плюс участвовать в работе прекрасного режиссера – шаг за шагом, день за днем. Это было потрясающе и открыло для меня окно, если можно так выразиться, в профессию режиссера-постановщика. А познакомились мы с Аленом Маратра случайно. Он оказался в Женеве, когда в BFM шла «Итальянская соломенная шляпка» в моей постановке. К моему удивлению, он пришел на спектакль, потом зашел ко мне, выяснилось, что когда-то он учился театральному искусству у моей тети. Короче, он пригласил меня к участию в проекте в качестве ассистента, и через две недели я уже была в Петербурге.
История знает сотни постановок «Евгения Онегина», и каждая новая – вызов, ведь сравнения неизбежны. Как Вы решились на такой проект?
Идея принадлежит ассоциации «Grain de scène», занимающейся проектами, в которых в оригинальной форме совмещаются музыка и литература. С двумя ее членами, Ларисой Розановой и Сашей Мишоном, я уже работала при постановке «Богемы» в Виктория-холле. Им очень хотелось взяться за «Онегина», представив не только фрагменты из оперы, но и роман в стихах Пушкина в переводе Андре Марковича. Пригласить публику в прекрасный мир пушкинских рифм. На основе этой идеи я постаралась выстроить театральный проект, найти оригинальную форму диалога между Пушкиным и Чайковским.
Современных постановщиков нередко упрекают в том, что они «прячутся» за известными произведениями, присутствие которых на афише гарантирует интерес публики. То есть «выезжают на классике».
Лично меня, наверное, трудно в этом упрекнуть, поскольку я всегда отстаивала именно оригинальные проекты, стремящиеся познакомить зрителей с малоизвестными сочинениями. Стоит упомянуть, например, постановку, созданную в рамках Года Руссо: речь идет об очень мало известной опере русского композитора чешского происхождения Ивана Керцелли «Деревенский ворожея» (1778), сюжет которой заимствован из оперы Ж. Ж. Руссо «Деревенский колдун». Представьте себе, во всем мире сохранилось два экземпляра партитуры – в Петербурге и в Женеве. Но в целом Вы правы, и проблема в том, что составители театральных программ относятся к предложениям постановок малоизвестных сочинений очень прохладно, их приходится «пробивать». С нашим «Онегиным» мы хотели сделать легкую, мобильную постановку, с фортепианным аккомпанементом. Очень надеемся, что удастся повезти ее в турне.
На Ваш взгляд, проблемы, отраженные в пушкинском романе в стихах, актуальны для современного зрителя? Конечно, в 19 веке для порядочной девушки первой признаться в любви мужчине было поступком из ряда вон выходящим, но сейчас в этом нет ничего особенного. В чем же драма?
Я отлично понимаю Ваш вопрос и сама много размышляла над кодами и общественными условностями. При этом история любовного несовпадения, нестыковки во времени и в обстоятельствах кажется мне вневременной и универсальной, вполне способной тронуть современную аудиторию, даже молодежную.
В списке исполнителей, задействованных в постановке, только один мужчина. Как же так?
Это нарочно! Наш спектакль построен в форме flashback, и уже в прологе представляется ситуация, сложившаяся после смерти Ленского.
То есть Ленский как таковой отсутствует?
Не совсем. Он присутствует в рассказе, ведомом всеми персонажами. Мне не хотелось бы рассказывать, как именно это сделано, а то вам неинтересно будет смотреть спектакль! Могу лишь сказать, что действие фокусируется на Татьяне и Онегине. В свое время в Театре на Таганке я видела «Евгения Онегина» в постановке Юрия Любимова. Потрясающий спектакль, в котором пушкинский сюжет рассказывала вся труппа. Мы остановились на промежуточном решении, введя, так сказать, сводный персонаж рассказчика – очень важный у Пушкина, но отсутствующий у Чайковского. Для меломанов, не знакомых с текстом, это будет открытием. Некоторые артисты представляют несколько персонажей, но как бы рассказывая о них от третьего лица. По аналогии, некоторые арии исполняются без голоса, только фортепиано.
В презентации вашего проекта Вы опираетесь на понятия «ностальгия» и «память». Вы ставите между ними знак равенства?
Не совсем, но они очень важны и у Пушкина, и у Чайковского. Опера ведь практически начинается с дуэта Лариной и Няни, двух пожилых женщин, предающихся воспоминаниям о прошлом, о молодости. Тема весны, которая не вернется, встреч, которых больше не будет, пронизывает оба произведения.
Еще одна оригинальная черта постановки – ее двуязычность. Исполнители переходят с русского на французский и наоборот. Не затруднит ли это восприятие?
Не думаю. Мне очень хотелось донести до зрителей мелодичность русского языка. Кроме того, разделение четкое: фрагменты оперы исполняются по-русски, а нарративный текст произносится по-французски, за исключением одной-единственной сцены – сцены сна Татьяны. Но всегда присутствуют субтитры.
Вообще, спектакль очень насыщенный. Сюжетная линия, вычлененная Чайковским, достаточно проста, но текст Пушкина не прост. В нем столько аллегорий, отсылок, побочных линий… Мы хотим донести до зрителя основное, но прежде всего – донести красоту и музыки, и текста.
Реализация любого проекта упирается в финансы. Кто поддержал ваше начинание?
Не буду скрывать, мы работаем с очень маленьким бюджетом. Для независимых структур сейчас сложные времена, даже если сравнивать с недавним прошлым. Поиском денег занималась не я, а ассоциация «Grain de scène». Нас поддержали муниципалитет Женевы и Романдская лотерея, без которой проект не был бы осуществлен. Помогли и некоторые частные фонды.
Можете ли Вы сформулировать основной смысл, который Вы вкладываете в этот проект и который хотите донести до публики?
Хм… это сложный вопрос, да который я бы хотела ответить в два захода. Прежде всего мне хотелось вовлечь публику в диалог двух гигантов – Пушкина и Чайковского, представленный в оригинальной драматургической форме. Мы проявили уважение к обоим авторам, не добавили и не изменили ни строчки, но старались показать и юмор поэта, и серьезность композитора. Кроме того, мне хотелось вовлечь ее в диалог нескольких задействованных в сюжете поколений, пригласить к размышлению о прошлом и будущем. История Пушкина-Чайковского вечна, каждый зритель найдет в ней что-то, что тронет лично его, я в этом уверена.
От редакции: Спектакль «Онегин» в Театре Мажден можно увидеть 23, 25 и 27 января в 20 ч. Билеты можно приобрести на месте, за час до начала спектакля, или заказать здесь. www.migrosbilletterie.ch
25 января, в Татьянин день, в Театре Мадлен в 18 ч. пройдет круглый стол, посвященный творению Пушкина и Чайковского. В нем примет участие профессор Женевского университета Жан-Филипп Жаккар и участники постановки.