Непокоренная из Мариуполя
Русский ‒ это не просто национальность, это нечто большее, грандиозное, что ли. Каков он, этот русский человек? Смелый, прямой, честный, непокорный и неравнодушный к чужому горю. А русская женщина? Ведь это действительно та, которая и в горящую избу войдет, и коня на скаку остановит. Такова и наша собеседница ‒ Ольга Селецкая, не сломленная ни судьбой, ни пытками.
Ольга Селецкая родилась в Крыму и в юности вместе с семьей перебралась в Мариуполь. В портовом городе жила и трудилась до 2014 года, до событий, которые навсегда перевернули жизни всех наших земляков.
Марш за справедливость
Ольга входила в число главных активистов Русской весны в своем городе, но началось все немного раньше. Селецкая работала на «Азовэлектростали» приготовителем огнеупорных смесей. Там и начались ее протесты.
– Сначала произошел спад экономики, отсюда резко сократилось количество заказов, снизились зарплаты, начались сокращения, – вспоминает Ольга. – Под них попадали молодежь и пенсионеры, мол, у одних вся жизнь впереди, а другие пенсию получают. Я неоднократно спорила с начальством, пыталась доказать несправедливость такого решения. Когда в феврале начались митинги, в них участвовали и наши рабочие. Маршем трудовых коллективов мы шли от проходной «Азовмаша» до городской администрации. На тот момент у нас были свои требования: хотели встретиться с хозяевами предприятий и спросить, зачем они усугубляют ситуацию. Мы просто желали добиться своего.
Наша собеседница была в числе тех, кто первым установил информационную палатку у стен администрации, и второй, кто оформил ее на свое имя. А для этого нужно было обладать большой смелостью. В начале апреля Ольга Селецкая стала комендантом палаточного городка, где отвечала за работу с общественностью. В то время и был штурм…
– Я и еще две семидесятилетние женщины очень хотели поговорить с мариупольским главой Хотлубеем. Уж очень долго он от нас бегал, вот и попросили пропустить нас в здание. Мы спокойно прошли через оцепление, но не успели даже подняться на второй этаж, как услышали крики людей и треск стекла. Дальше все происходило очень быстро, нас взяли в заложники и заперли в одной из комнат. Было очень страшно, ведь все уже знали, что активистов похищают и избивают. К счастью, в тот раз все обошлось.
Мешок – на голову, и…
Этот случай Ольгу не остановил. Она продолжала и дальше добиваться справедливости. Стала председателем избирательной комиссии во время Референдума. Напомним, что 11 мая 2014 года власти Мариуполя отменили работу общественного транспорта и все, кто хотел проголосовать, шли пешком.
– Знаете, никогда не видела такого количества людей на выборах. А тут (в шесть утра!) народ шел почти 10 км, чтобы проголосовать. Все хотели успеть сделать это до начала рабочего дня, хотя на тот момент на участках даже не было бюллетеней. Референдум проводился только в районных администрациях, очереди были километровыми. Тогда еще совсем не было финансирования. Люди сами давали деньги на распечатку документов, на краску для принтеров, еду, в конце концов. Народ так хотел свободы, что прикладывал все силы, чтобы добиться ее.
Фамилия Селецкой была хорошо известна в Мариуполе, ее очень уважали люди, но властям Ольга была неугодна. Спасаясь от возможного ареста, 21 мая она выехала в Донецк, а 25 мая уже состояла санинструктором в бригаде «Призрак». В конце августа 2014 года Селецкая попала в плен к украинским военным.
– Ольга, как это случилось?
– Перед нами стояла задача освободить из плена наших ребят и уйти в сторону Новоазовска. Кто-то сдал эту информацию противнику, по-другому объяснить случившееся не могу. Мы были в гражданской одежде, находились постоянно в движении, наши телефоны были выключены. В общем, вычислить нас было очень сложно. Я встретилась с девочкой в центре города, забрала посылку и поехала на встречу со связным. Ждала его на трамвайной остановке, но безуспешно. Зато в это время там остановились два автомобиля, из одного вышел человек в военной форме, балаклаве и сквозь большую толпу людей пошел именно ко мне. Он сразу же назвал мою фамилию. Пыталась сделать вид, что это не я, что они ошиблись, но не получилось. Тогда меня затолкали в машину, надели наручники, мешок на голову и увезли.
– Куда?
– Поначалу отвезли к заброшенным зданиям недалеко от «Азовмаша». Узнала это, подсмотрев в маленькие прорези в мешке. Там пугали автоматными очередями над головой. Оттуда вывезли на Мангушевский блокпост, куда пригласили следователя СБУ и понятых. Записали, будто я ехала из Бердянска в Мариуполь и везла патроны для АК (автомат Калашникова. – Прим. автора) и СВД (снайперская винтовка Драгунова. – Прим. автора). Более того, мне приписали ограбление инкассаторской машины. Затем повезли в аэропорт, где укрофашисты устроили настоящий концлагерь. Думала, что живой оттуда уже не вернусь…
120 дней ада
Дальше были бесконечные допросы. Стараясь выбить нужные показания, укропы топили своих пленников в тазах с водой, пытали разрядами электрического тока. Жестоко избивали, издевались, как самые настоящие фашисты. Садистам было плевать, кто перед ними – мужчина или женщина, издевались над всеми. Они ломали людей и физически, и психологически.
– Я хорошо запомнила все камеры, где меня держали, – голос Ольги начал дрожать, – могу описывать их в подробностях. Одна из комнат была увешена фотографиями наших изувеченных активистов. Эсбэушники знали всю мою жизнь поминутно, вплоть до того, где, когда и с кем я разговаривала. И такая информация были обо всех, даже о дончанах.
– А что им нужно было конкретно от вас?
– Их интересовало, какими средствами располагаю. Ведь они предлагали некоторым откупиться. Хотели узнать данные о количестве оружия, людей, наших планах. Короче, все о нашей деятельности. Я же меняла показания, сочиняла всякие небылицы о Мариуполе. Хотели услышать непонятно что, именно это я им и рассказывала. Потом начала вести себя как психически неуравновешенный человек, тогда от меня отстали. В общей сложности в плену пробыла 120 дней.
– Ваша семья знала, где вы находитесь?
– Да. Когда меня схватили, дали позвонить родителям. Моя мама живет в Крыму. За месяц до плена я отвезла ей блокнот, где были записаны номера телефонов тех, кто может мне помочь. Достаточно было сказать о ситуации, и мать сразу же принялась за поиски.
Поменяли Ольгу по Минским соглашениям 26 декабря 2014 года. Этот обмен у Селецкой стал пятым и последним. Предыдущие несколько раз ей просто говорили собирать вещи и обещали долгожданную свободу, а потом рассказывали, что она никому не нужна. Фашисты давили и пугали в надежде, что наша патриотка признается. Но напрасно. Никакого признания они так и не получили.
Сейчас Ольга – социальный работник Управления Пенсионного фонда, студент-заочник Донецкого национального университета по специальности «управление персоналом и экономика предприятий». Прошла обучение на офицерских курсах. Можно смело сказать, что Ольга Селецкая не сворачивает с однажды выбранного жизненного пути. Истинный пример несгибаемого бойца, патриота.
Газета «Донецкое время», 26 июля 2017, № 29 (94)
источник