Крым: мистика истории

Началу присоединения полуострова к России – 245 лет, освобождению от нацистов – 75 лет, передаче в состав Украины – 65 лет.

Уходящий год – четырежды (!) юбилейный для Крыма. Началу присоединения полуострова к России – 245 лет (присоединили Керчь), освобождению от нацистов – 75 лет, передаче в состав Украины – 65 лет и, наконец, – первый юбилей (5 лет) воссоединения. Гость «АН» – Андрей МАЛЬГИН, директор Центрального музея Тавриды (Симферополь). Учреждение основано в 1921 году дореволюционной интеллигенцией, а потому в названии использовано популярное в Российской империи античное наименование Крыма.

Исток идентичности

– Общая для Крыма и русского народа история берёт начало в X веке, когда князь Владимир принял в городе Херсонесе, в византийском Крыму, крещение. Через полтысячи лет русские объявили себя духовными и политическими преемниками Византии (и Римской империи), и ещё через три века этот полуостров – наш исторический корень – оказался в составе нашего государства. Кстати, это единственная в России земля, на которой располагался один из культурных и политических центров Византии.

– Да, именно здесь, в Крыму, Русь обрела в X веке свою цивилизационную идентичность.Другое дело, что со времён Петра Первого и вплоть до второй половины XIX века наших монархов вовсе не интересовала идея Москвы как Третьего Рима. Для Екатерины Второй имел огромное значение другой крымский символизм: Россия впервые присоединила территорию с античным наследием – соответственно, могла теперь претендовать на полноценную роль в европейском концерте наций.

Хотя князь Г.А. Потёмкин, не чуждый идеологии, убеждал Екатерину подчеркнуть историческую связь России с полуостровом через православие, манифест императрицы о присоединении Крыма оказался абсолютно прагматичным: в нём шла речь о необходимости прекратить здесь хроническую дестабилизацию, междоусобную борьбу за престол крымского хана. Это соответствовало действительности. Османская империя разлагалась, и её окраины – в том числе Северное Причерноморье – погружались в хаос. Для России это оборачивалось постоянными конфликтами на границе, наведение порядка снова и снова отнимало человеческие жизни и финансовые ресурсы. Екатерина до последнего не хотела присоединять Крым, придерживалась концепции протектората, но Потёмкин убедил её, что прямое управление обойдётся дешевле.

– Стало быть, судьбу полуострова решила романтическая связь этих двоих?

– В том числе. Доверие императрицы к Потёмкину имело большое значение. Но и логика истории подталкивала её к этому решению. Тем самым Россия закрепила за собой выход в Чёрное море, в результате усилив свой флот, обезопасив границы и получив новые возможности для торговли (в следующем веке наше государство стало крупнейшим мировым экспортёром зерна). Ну а посетив Крым и насладившись его природно-климатическими условиями, Екатерина назвала полуостров главной жемчужиной в своей короне.

Борьбу за контроль над Северным Причерноморьем Россия вела сто лет – со времён царицы Софьи. И впоследствии неоднократно проходила здесь испытания на прочность. Если говорить конкретно о войнах за Крым, то после его присоединения в 1783-м последовали три русско-турецкие войны, потом – Крымская война, в которой мы потерпели военное поражение, но не политическое (отстояли свою демаркационную линию), затем ещё одна война с Турцией, затем – мировые войны. А следующий этап здешней нестабильности начался в 1990-е. Она регулярно постигает полуостров. И немудрено: Причерноморье – особое место.

– Особое? Мистически?

– Если хотите, да. Здесь сходятся границы цивилизаций. Они трутся друг о друга, в результате возникают искры, которые, попадая на государства, поджигают их. Возьмём новейшую историю: Приднестровье, Абхазия, Крым… Здесь необходим чёткий суверенитет больших государств, в противном случае это взрывоопасная зона.

 Символ на символе

– Ещё одна война за Крым – это Гражданская война.

– Да, причём Крым оказался последней территорией сопротивления большевикам, что довольно неожиданно, ведь он был освоен совсем недавно. Для самосознания современного крымского человека это очень важно. Вся историческая Россия в 1920 году уменьшилась до размеров полуострова. Это патент, написанный кровью, о принадлежности Крыма к коренной части русского культурного пространства.

– Символ на символе! А для Великой Отечественной Крым тоже символичен?

– Конечно. Хотя окружение советских войск в Крыму не было самым крупным, именно оно – в силу драматических природных «декораций» – стало символом беззаветного сопротивления: 100 тысяч человек были прижаты к морю, и их расстреливала вражеская артиллерия. А Ялта – благодаря Ялтинской конференции – стала даже не национальным, а мировым символом победы над нацизмом. И послевоенной международной системы, биполярного мира.

– А символом чего стала передача Крыма в состав УССР?

– Советская пропаганда неустанно повторяла, что залог существования Советского Союза – дружба народов, прежде всего двух крупнейших. Очевидно, Хрущёв воспринимал своё решение как способствующее укреплению СССР.

– Не новость, что СССР существовал за счёт русского донорства – экономического, кадрового и территориального.

– Вот вы и ответили на свой вопрос. Это было донорство со стороны РСФСР. Полуостров оказался заложником большевистского понимания империи.

– Прокомментируйте версию, что РСФСР в 1920-е годы взяла деньги у американских евреев, обязавшись организовать в Крыму еврейскую республику, и, когда подошло время расчёта, сбросила полуостров с «баланса», чтобы не отдавать его еврейским организациям Америки.

– Вывод сильно превышает предпосылки. В 1920-е советские евреи из бывшей черты оседлости перебирались в Крым, чтобы заниматься сельским хозяйством. Обсуждался вопрос о возможности создать на полуострове еврейскую автономную администрацию (идею поддерживали Л. Троцкий, М. Калинин, Л. Каменев, Н. Бухарин, Г. Чичерин. – Прим. «АН»). Однако Сталин этой идеи никогда не разделял, и дело ограничилось в Крыму лишь Фрайдорфским еврейским национальным районом (существовал в 1930–1944 гг. – Прим. «АН»). Что касается денег, то еврейская благотворительная организация «Джойнт» со штаб-квартирой в Нью-Йорке передавала их на нужды еврейских поселенцев в Крыму. Короче говоря, упомянутая вами версия – мыльный пузырь.

После СССР

– Крутим колесо истории дальше. 1991 год.

– Опять символ: Горбачёв в Форосе. Для крымчан важно, что распад СССР связан с событиями, произошедшими именно здесь, рядом.

– Я бы расширил: в результате распада Советского Союза Крым стал символом разделения русского народа. Как в «Брате-2»: «Вы мне ещё за Севастополь ответите!» Кстати, была ли опасность для России остаться после 25 декабря 1991 года без Черноморского флота?

– Всё к этому и шло. Однако случилось то, что заставляет вернуться в очередной раз к рассуждениям о роли личности в истории: командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов объявил его российским и запретил морякам принимать украинскую присягу до тех пор, пока два президента не договорятся о судьбе флота. Большинство офицеров ЧМФ поддержали решение адмирала, и Ельцин был вынужден начать переговоры с Кравчуком (в результате за Россией осталось более половины ЧМФ СССР. – Прим. «АН»). От самого Ельцина такая инициатива бы не изошла – спасибо, что хотя бы пошёл навстречу воле моряков.

– Делались ли в Крыму попытки воссоединиться с Россией до 2014 года?

– Да, первый и единственный президент Крыма Юрий Мешков, избранный от блока «Россия», в 1995 году ездил с этой целью к Ельцину, но разговор не состоялся. Для Мешкова история закончилась тем, что он был фактически блокирован в своём кабинете, где СБУ заразила его гепатитом С, в итоге Мешкова вывезли в Москву. В следующем году, 1996-м, Украина приняла новую конституцию, сильно урезавшую полномочия Крыма.

Кстати, в 1990-х и 2000-х из крупных российских политиков публично заявляли о необходимости пересмотра статус-кво Александр Лебедь и Юрий Лужков. На средства московского бюджета строились дома для моряков ЧМФ в Севастополе, был создан фонд «Москва-Крым».

Русская ирредента

– Суд ООН постановил (по поводу Косово), что не существует общего запрета на провозглашение независимости в одностороннем порядке. Когда в 2014 году Россия пригласила наблюдателей с Запада на крымский референдум, Запад объяснил свой отказ тем, что Киев этого референдума не признаёт. Однако присутствию западных наблюдателей на выборах в отделившемся Косово не помешал тот факт, что Белград против. Как не стыдится Запад столь циничных двойных стандартов?

– Коллективный Запад преследует свои интересы. Это вызывает не неприязнь, а скорее сожаление. Было бы удивительно, если бы позиция Запада оказалась другой. Она вполне укладывается в философию его многовековых взаимоотношений с Россией. Увы, пока не выработана аргументация, которая звучала бы убедительно для противников крымских событий 2014 года. Но она и не может быть выработана усилиями группы людей в единый момент времени. Должен пройти исторический период, по истечении которого всему миру стало бы понятно: не все границы априори легитимны, мнение «маленьких» и «непризнанных» необходимо учитывать. Крым стал чертой, за которой эта новая философия миропорядка неизбежна.

– В те дни была популярна шутка: «Знают ли крымчане, выходящие на несанкционированные митинги за присоединение к РФ, что в РФ несанкционированные митинги наказуемы»?

– Да-да, припоминаю (смеётся). Но большие возможности для критики правительства далеко не всегда ведут к реальным позитивным изменениям в жизни людей. В украинских реалиях демократия прекрасно уживалась с прогрессирующей деградацией общества.

– Российское руководство критикуют за то, что оно обращается к демократии только тогда, когда ему это выгодно. Референдум в Крыму – это на здоровье, а, например, референдум о социально-экономическом курсе страны – никогда в жизни.

– Крымский референдум был проведён потому, что не мог быть не проведён. Это тот настойчивый стук истории в дверь, который невозможно игнорировать. Если сторонники социально-экономических реформ, о которых вы говорите, тоже будут настойчиво стучать в дверь, для них она тоже откроется (разумеется, речь не идёт о насильственных протестах). Жизнеспособные инициативы пробивают себе дорогу.

– Писатель А. Лапин сказал, что Москва – сердце России (пересечение транспортных и финансовых артерий), Санкт-Петербург – мозг, Урал – хребет, а Крым – душа. Как вам?

– Вспоминается Аксёнов (не глава республики Сергей Валерьевич, а писатель Василий Павлович): он сравнил форму Крымского полуострова с детородным органом, направленным в некое лоно. Эта ассоциация больше связана с идеями обновления, которыми была наполнена Крымская весна. Ну а душа – не часть тела, и, думаю, душа России присутствует в каждой её точке.

Сергей РЯЗАНОВ, «Аргументы недели»