«Люди продолжат умирать»: Одной вакцинацией всех проблем медицины не решить

По состоянию на утро 27 октября в России было зафиксировано 36 582 новых случая заражения COVID-19. С учетом этих данных общее число заболевших в России на этот момент составило 8 352 601 человек.

По хоть и трагической, но, увы, уже традиции последних месяцев не обошлось без очередного антирекорда — в период с 26 по 27 октября скончалось 1 123 больных коронавирусной инфекцией. Таким образом, с начала пандемии от COVID-19 на территории РФ умерли 233 898 человек.

Федеральные и региональные власти, конечно, принимают самые экстренные меры и надеются, что наступившие по всей стране нерабочие дни прервут эту удручающую статистику.

Но вот что интересно — по поводу другой, куда более удручающей статистики, почему-то никто из высокопоставленных чиновников не бьет в колокола и не призывает к введению срочных мер по исправлению ситуации.

Дело в том, что за один 2020 год в нашей стране только, например, от сердечно-сосудистых заболеваний скончались около 920 000 человек (в 2018 — 810 000, в 2019 — 820 000). За один только год — в 3 раза больше, чем за всю пандемию коронавируса.

А ведь есть еще туберкулез, число умерших от которого составило только в 2020 году 4,6 на каждые 100 000 населения. И что-то никто не объявляет экстренных мер по причине того, что каждый третий новый случай этого заболевания выявляется в форме МЛУ-ТБ (множественной лекарственной устойчивости), которая излечивается только в 55% случаев, а по ее распространенности Россия входит в тройку мировых лидеров.

«Но те же сердечно-сосудистые заболевание не передаются воздушно-капельным путем, так что сравнивать показатели смертности тут некорректно», — могут сказать некоторые критики.

Так ведь и SARS-CoV-2, можно ответить им, является далеко не самым смертоносным вирусом из семейства респираторных заболеваний, что собственно, публично признавал Роспотребнадзор.

Сравнивая степень угрозы получивших распространение в последнее время вирусных заболеваний, аналитики ведомства в марте прошлого года констатировали: летальность коронавируса составила 3,5%. Тогда как летальность птичьего гриппа H5N1 составила 53%, летальность птичьего гриппа H7N9 — 39%, восточного респираторного синдрома MERS — 35,6%, атипичной пневмонии SARS — 9,6%.

Между тем, еще в прошлом году в беседе с «СП» президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский отмечал: согласно официально публикуемой статистике Роспотребнадзора, в сезон заболеваемость ОРВИ составляет в среднем порядка 140 тысяч человек ежедневно. Однако что-то по этому поводу никто в колокола не бьет и дополнительные койки не открывает.

«Ежегодно заболевают гриппом где-то от 600 миллионов до 900 миллионов [человек] на планете, и умирают от 280 до 600 тысяч человек. Но мы такую бурную реакцию [как на пандемию коронавируса] не даем», — примерно тогда же вторил ему бывший главный санитарный врач России Геннадий Онищенко.

При этом он напоминал о пандемии свиного гриппа A/H1N1 в 2009 году, который «действительно гораздо быстрее распространился, чем этот наш с вами горячо любимый коронавирус», отмечая, что тогда этим гриппом заболел 1 миллион 600 тысяч человек во всем мире, а умерли 280 тысяч (летальность, получается, 17,5%).

Почему же сейчас, когда по России гуляет далеко не самое, как вытекает из статистки Роспотребнадзора, летальное заболевание, вся страна погружается в хаос — блок-посты на въезд и выезд из городов, комендантские часы, угрозы в виде отказа от госпитализации непривившихся? Почему скорые сейчас на вес золота?

Где у нас недосмотрели? Чего не учли? В каком месте опростоволосились или, не приведи Господи, проявили преступную халатность?

Нынешняя ситуация, полагает оргсекретарь и сопредседатель профсоюза медработников «Действие» Андрей Коновал, является прямым следствием того, что случившаяся пандемия коронавируса просто еще больше усугубила печальное положение нашей системы здравоохранения.

— Коронавирус-то на самом деле лечится, — рассказал он «СП». — Просто люди у нас не получают своевременную помощь из-за недостатка ресурсов и кадров. У нас же каждый осенне-зимний период, время повышенной заболеваемости, стабильно от потока пациентов захлебывается, впадает в коллапс служба участковых терапевтов.

Та же самая история со скорыми. Служба захлебывается на самом деле от дефицита кадров, от неукомплектованности бригад, от их меньшего, чем положено по нормативу, количества на местах.

Плюс после оптимизации коечного фонда в стране мы получаем обращения детских врачей, которые банально не могут лишний раз даже при наличии показаний госпитализировать больных деток просто потому, что их руководство негласно дает им понять, что для этого в стационарах нет мест.

Такие проблемы у нас — каждый год. Они есть сейчас, и до начала пандемии тоже были, причем даже в летние периоды. Вот такую нашу обыденность коронавирус и обострил.

«СП»: — А когда у нас наступила столь удручающая обыденность? Это мы последствия пресловутой оптимизации так горько расхлебываем?

— Я начал свою профсоюзную деятельность в конце 2012 года. Уже тогда детские участковые врачи, в частности, в Ижевске описывали мне все те проблемы, которые я озвучил выше. Они рассказывали, что вынуждены тратить на приме пациентов считанные минуты, попутно заполняя кучу документов, что приходится работать сразу на нескольких участках из-за недостатка кадров, что эта их неимоверная нагрузка адекватно не оплачивается.

Зарплаты, конечно, с тех пор, благодаря путинским указам, реально выросли. Но абсолютно неадекватным звучавшим обещаниям при этом оказался запредельный рост нагрузки. Да и весь тот запас «старых кадров», формировавшихся на инерции советской системы в 90-х годах и готовых буквально жертвовать собой ради благополучия общества, как мне кажется, увы, иссяк.

«СП»: — То есть когда коронавирус уйдет, ничего не наладится?

— Скорее всего, коронавирус уже никуда от нас не уйдет, пополнив собой «копилку» сезонных заболеваний. Так что на этом фоне, как мне кажется, основные усилия нам надо сосредотачивать на усилении первичного и стационарного звеньев нашей медицины. На наращивании «мускулов» системы здравоохранения — увеличении числа койко-мест в больницах, расширении штатов участковых терапевтов, работников стационаров, сотрудников скорой помощи, повышении ресурсной базы.

«СП»: — А все нынешние жесткие меры, включая растущее административное давление на работодателей и население в плане вакцинации против коронавируса, исправлению ситуации сильно помогут?

— По моему глубокому убеждению, спасение здесь только в постоянном наращивании ресурсного обеспечения отрасли. Мы не можем постоянно исходить из фактора «черного лебедя». Приход коронавируса никто не мог предугадать, нельзя предугадать и появление каких-то других вирусов. Только кадры, оборудование, строительство больниц, фельдшерских пунктов и другие ресурсы в совокупности смогут решить все наши застарелые проблемы здравоохранения, обостренные коронавирусом.

Мы же видим, что при всех достоинствах и недостатках нынешней вакцинации смертность остается довольно высокой. А появление новых штаммов, причем более опасных, вполне возможно. Так почему мы должны сейчас думать, что все как-то само рассосется?

Я, конечно, не эпидемиолог, но если представить, что коронавирус вошел в нашу жизнь, как и грипп, значит, лечить его можно. Но для этого жизненно необходимы места, где это можно делать, люди, которые могут это делать, и средства, которыми можно это делать. Если всего этого нет, люди, мне кажется, продолжат терять здоровье и умирать. Сейчас значительная часть населения вынуждена заниматься самолечением, что порождает новые проблемы со здоровьем.

Так что вакцинация, конечно, важна, но и наращивание мощностей и ресурсов системы здравоохранения жизненно необходимо.