Муж Ивановой улетал в командировку.
Говорил, закажу такси, чего тебе тащиться.
Но Иванова настояла на своём и отвезла в аэропорт.
Лучше бы взял такси.
В аэропорту к ней бросилась с поцелуями фифа в мини-мини-юбке.
В фифе Иванова признала одноклассницу Петрову, мымру.
Пришлось знакомить с мужем.
Петрова, сверкая зубами и коленками, прощебетала, и вы через Франкфурт? повезло, будет с кем поболтать в дороге!
Тряхнула нарощенной гривой и с удовольствием вылила на Иванову ушат помоев, лет 10 не виделись, да? располнела ты, мать, запустила себя!
Гадюкой была, гадюкой и осталась.
Дома Иванова прочесала интернет и нашла нужное.
Питаться силосом, лепестками роз и лунным светом, раз в три дня можно понюхать котлету.
Зато минус пять кило плюс очищение организма за полторы недели.
В отзывах благодарные дамы писали, как легко и весело им худелось, даже стихами: Могу гулять в поля и лес, ведь он исчез, мой лишний вес!
Сперва было терпимо.
Когда становилось невмоготу, вспоминала Петрову.
В среду Иванова заметила, что в окружающей среде резко убавилось симпатичных людей.
В четверг их вообще как вымело.
В пятницу заглянул начальник техотдела, Марина Викторовна! дождались, пляшите! после обеда принесу новый принтер, пообедать только схожу.
Иванова вслух сказала, спасибо, а внутренним голосом произнесла, чтоб вам, Виталий, подавиться этим принтером!
Выходные прошли как в тумане.
Чтоб отвлечься, вымыла чистые окна, окультурила лоджию, перебрала шкафы.
Откопала платье студенческих времён.
С трудом, но влезла, радовалась целую минуту, пока не подошла к зеркалу.
Платье сидело как на корове седло.
Позвонил муж, сказал, Марусенька, поздравь, договор подписали, сидим в ресторане, празднуем, только с едой переборщили, сейчас десерт принесут, а места ему уже нету, а ты, Марусь, как?
Фоном слышалась тихая музыка и гнусный бабий смех, поганка Петрова вот так же ржала, с подхрюкиваньем.
А никак! рявкнула Иванова, пока ты там жрёшь не в себя, я тут пашу как крепостная лошадь! мне некогда! пока!
Мир заполонили противные персонажи с сытыми рожами, в мире пахло борщом, запечённой рыбой и земляничной пастилой.
Радио в машине верещало о небывалых скидках на свиную вырезку.
На работе тощий аспирант Ковалёв ежечасно наворачивал по бутерброду, грудинка, толстый ломоть сыра, маринованный огурчик, убила бы.
Дома телевизор рассказывал, как правильно приготовить лазанью.
За океаном объедался муж, возможно, рядом с ним хихикала Петрова, разлучница.
Перед приездом мужа вынесла пакет с мусором и надолго зависла перед открытым баком, какой-то обожравшийся мерзавец выбросил булочки, даже не надкусанные, с виду довольно свежие, с изюмом и корицей, буквально оттащила себя за шиворот.
Поняла, что готовку не потянет, пошла в магазин и, стараясь дышать ртом, купила копчёную курицу, ветчину, сыр, ну и так, по мелочи.
У кассы чуть не разрыдалась.
Муж всмотрелся в Иванову и сказал встревоженно, Марусенька, ты болела? я чувствовал, что-то случилось, простыла? отравилась? сейчас получше?
Четыре растаявших килограмма даже не заметил, крот слепой.
Ну что, наговорился с Петровой? язвительно спросила Иванова.
С кем? не понял муж, а, с этой костлявой дурой, час кое-как вытерпел, потом, слава богу, догадался притвориться уснувшим, ты, Марусь, не обижайся, подруга, всё такое, но правда ж – дура.
Не такая уж она и дура, великодушно сказала Иванова, пойдём, Иванов, ужинать, чур! обе куриных ноги – мои! и крылышко! оба крылышка!
(с) drevo-z
