Пропал вчера в квартире интернет. Нету долго. Выхожу в подъезд — приколочен к стене свеженький кабель-канал, а мой провод валяется на полу перерезанный, сиротинушка. Видны следы активной долбежки стен, но никого нет. Вышел во двор — стоит «Газель» с бумажкой «Связь», бродит неприкаянный таджик в спецовке.
— Эй, говорю, уважаемый. Зачем кабель перегрыз?
— Какой кабля? Не я! Я не тут!
— Пойдем, — говорю, — покажу.
Веду, показываю. Объясняю доступно. Вот, говорю, кабля. Был тут. Теперь нет. Интернет йок. Таджик достает телефон, говорит в него загадочно: «Гырырдыр подъезда, гырбырдыр интернет-кабля быздын!», затем показывает жестами, что его зовут хуан сейчас все будет. Прибегает второй таджик. Показываю ему каблю.
— Э… — говорит второй таджик
— Э… — вторит ему первый, рассматривая кабель на срез.
— Сейчас делать! Не волнуйся, починить! — оптимистично заявляет второй таджик и достает телефон.
— Да-да, — кивает ему в унисон первый.
— Гырырдыр подъезда, гырбырдыр интернет-кабля быздын! — повторяет в телефон второй.
Через пятнадцать минут вокруг кабли стояло уже пять таджиков, внимательно разглядывающих эзернетную многожилку на срез. Оставив их за этим занятием, ушел домой без особой надежды на благополучный исход. Хорошо, что у меня запасной канал есть, ADSL по телефонной паре. Позвоню, думаю, завтра провайдеру, пусть он восстанавливает. Ему за то деньги плочены, а у меня обжимок нет.
Однако через какое-то время смотрю — роутер ожил, заморгал лампочками соединения. Подключаюсь — есть! Работает кабля!
Вышел, посмотрел — быздын!
.
.
.
