Разговоры о запрете абортов в России идут по нарастающей. То активизируется на этот счет социальная реклама, то депутат Мизулина. В начале октября петицию о полном запрете абортов подписал сам патриарх. Разумеется, подписанты упирают на мораль. Но только ли в ней дело?
Стоит закрыть глаза, и я снова оказываюсь на Иркином балконе 20 лет назад. И вспоминаю луну, плывущую за окном, и черно-белую фотографию УЗИ в Иркиной руке, и воющую то ли на луну, то ли на эту фотографию Ирку ровно такого же бледно-серого цвета, как и лицо ребенка на фотографии. Да, у него уже можно было разглядеть лицо. В ту ночь Ирка собралась на аборт. Потому и выла.
С Вовкой - первой своей любовью - Ирка рассталась полтора года назад, он бросил ее сам. И она отомстила - съездила в Японию и нашла там жениха. Билеты в Токио уже лежали в ее сумочке, когда Ирка вдруг решила проверить, почему задерживаются месячные...
За два месяца до этого Ирка встретила во дворе Вовку и гордо предъявила обручальное кольцо, после чего тот схватил ее за руку и почти поволок в соседний город, в недостроенный дом, в котором истерично кричал: «А для кого я все это строю?!» Там же и показал не словом, а делом для кого...
Как поедешь к мужу-японцу с такой «русской бомбой» в животе?
А потом она надолго исчезла, став для меня символом тяжкого решения, которое лучше бы не принимать никогда...
С тех пор я узнала множество историй про аборты. И было у них что-то общее.
У Люси, хронической астматички, которую на аборт уговорила ее докторша, результатом стало бесплодие. Вика, которой пришлось сделать аборт после того, как ее, беременную, собственный муж заразил гонореей, стала матерью-одиночкой с тремя детьми от разных мужчин. Ну а Аня, которую на аборт лично за руку отвела родная мама, уже 15 лет в этот день отмечает поминки. И всех их объединяет чувство вины.
Поэтому я и ненавижу этот памятник - его поставили в Сургуте не так давно, в 2013 году. Прозрачная, смоляная девочка утешает плачущую гранитную мать. Памятник символизирует раскаяние женщины, сделавшей аборт.
Только я не понимаю, почему в данной композиции отсутствует отец этой девочки. Да и все те, кто в момент решения об аборте либо подталкивал женщину к подобному поступку, либо молчал.
- Поддержка близких - это фактически гарантия того, что девушка откажется от аборта, - рассказывает руководитель приюта для молодых мам и благотворительного фонда «Мамин домик» Арина Серавкина. - И даже не обязательно близких. Мы отговариваем от абортов много лет, и я уверенно могу сказать: доброе слово, вовремя подставленное плечо, сочувствие, реальная помощь - зачастую все, что нужно, чтобы женщина отказалась от аборта. Ведь в 99% из 100 она идет на этот шаг, потому что загнана в угол - брошена любимым, боится гнева родителей, страшится потерять работу. Но дайте ей малейшую уверенность в завтрашнем дне, напомните, помогите поверить, что материнство - это радость, и она оставит ребенка!
В нашем обществе зачастую все наоборот: сама тема беременности и материнства окружена негативом. Про те же самые аборты рассказывают такие ужасы, как будто хотят ими напугать. Да, конечно, и мы против абортов! Но отталкиваться-то надо от другого: женщина должна рожать ребенка не оттого, что испугалась, а оттого, что поняла: ребенок - это счастье.
Почему же русских женщин все еще предпочитают пугать вечной виной за аборт, вместо того чтобы помочь ей ощущать счастье материнства? Почему бы не разобраться для начала в законодательстве и правоприменительной практике, связанной с изнасилованиями?
Став жертвой насилия, женщина почти гарантированно становится при этом жертвой следствия, а потом и правосудия. Почему не решить бы вопросы с медициной, дабы беременным не приходилось ездить в другой город на УЗИ, а то и летать в административный центр на роды?
Ну и, наконец, обеспечить беременным в трудной ситуации хоть какую-то моральную и материальную поддержку на государственном уровне. Чтобы в конце концов рожали наши женщины, потому что хотят родить, а не потому что их напугали, наругали и поступать иначе запретили... К сожалению, чаще выходит иначе.
На днях стало известно, что в пояснительной записке к бюджету на 2017 год средства на программу «Охрана здоровья матери и ребенка с 2013 по 2020 год» предлагается сократить с запланированных 4,7 млрд до 2,1 млрд рублей, то есть более чем вполовину.
Не потому ли усилились крики об аморальности абортов? И дело вовсе не в морали, а в обычной арифметике: государству дешевле запретить аборты, чем создавать комплексную систему поддержки будущих матерей. Проще говоря, лечить головную боль усекновением головы. При этом врачи уже не первый год предупреждают: запрет абортов может привести к последствиям, совершенно противоположным ожидаемым. Не говоря уж о конкретных человеческих трагедиях.
- Скажу сразу: я не пропагандист абортов, но считаю свободу выбора для женщины в этой ситуации крайне важной составляющей прав и свобод человека, - говорит профессор, доктор медицинских наук, председатель Московского городского научного общества терапевтов Павел Воробьев. - Вмешательство церкви в жизнь мирян, клерикализация нашего общества нарастают с устрашающей скоростью. Как и в случае с запретом абортов.
Отцы церкви переборщили в своем рвении. Одно дело обсуждать этические аспекты проблемы, совсем другое - призывать к запрету абортов. Да, подобные примеры есть. Это Польша, где католическая церковь добилась практически полного запрета абортов во всех случаях. Но там под боком Германия, Чехия и Литва, где за небольшие деньги можно сделать аборт. Вопрос решаем. А вот что будет с женщинами в России?
Не дай бог такое решение пройдет. Потому что нам, врачам, последствия нарастания антиабортного движения очевидны. Это прежде всего нарастание его криминальной составляющей. Последствия будут страшными.
Криминальные аборты производят и сейчас, даже в условиях разрешенных абортов, например в случаях, когда женщина пропустила отведенные законом 12 недель. Мне приходилось вести перед смертью жертв таких абортов. Обычно у них развивается сепсис, останавливаются почки, нарастает полиорганная недостаточность. Это угнетающее зрелище.
Конечно, надо прикладывать усилия, чтобы сокращать количество абортов. Нужны пропаганда, особенно среди молодежи, обеспечение доступности контрацептивов. Нужны грамотные консультации для молодоженов, что, кстати, делается во многих странах, да в той же Польше. Но запретительные, принудительные меры - это однозначно зло.
С Ирой мы встречаемся редко. Раз в год, когда она летит из Токио домой, в маленький городок, где мы выросли. Я приезжаю в Шереметьево, и мы вместе ждем самолета, обмениваясь новостями, нажитыми за год, и играя с ее маленькой дочкой - японкой. Пьем кофе в баре аэропорта.
- Когда родила, муж сам оформил бумагу, по которой будет платить пособие до дочкиных 20 лет, - рассказывает Ира. - А могла и без мужа спокойно родить - пособия у нас большие. Мне еще и доплачивают за государственную няню, от которой я отказалась. А у вас тут как?
- А у нас вот аборты запретить хотят, - почему-то говорю я и вдруг вижу в кошельке, который достает подруга, чтобы заплатить за кофе, краешек снимка. Другой кошелек, другие деньги, а снимок тот же, что и тогда - на балконе. И Ира видит, что я вижу. Какое-то время мы неловко молчим, глядя друг на друга.
- Никогда не буду здесь жить, - вдруг говорит Ира. - И дети мои не будут...
А вот нам с этим жить. Долго ли?
