Неизвестный регион: журналисты прочувствовали, каково быть аянцем в Хабаровском крае
Беспрецедентный случай в истории России — жители Аяно-Майского района Хабаровского края сознательно отказались не только от многомиллиардных инвестиций в свой регион ради того, чтобы сохранить территорию в, практически, первозданном виде, но и от цивилизации, в принципе.
Корреспонденты DVHAB.ru решили познакомиться ближе с теми, кто сказал твердое «нет» строительству на территории края крупнейшего в мире газохимического комплекса. Мы отправились в Аян.
В “Бастилии”
Добраться в этот отрезанный от цивилизации уголок земного шара можно только по воздуху, да и то, если повезет с погодой. Нам почти подфартило — самолет задержали всего на сутки. Малогабаритный L-410, который больше напоминает маршрутное такси, доставил нас в Аян всего за три с половиной часа.
В небе над селом пришлось пережить несколько десятков достаточно волнительных минут. Ладошки потели, а по спине пробирался холодок, самолет болтало, а некоторые пассажиры вжимались в кресла и закрывали глаза. Тем не менее наша “элка” коснулась земли, и у многих вырвался вздох облегчения. Пилоты знали свое дело и, несмотря на сильный ветер и пургу, сумели успешно посадить самолет.
Да, Аян встретил нас неприветливо, сильный ветер сбивал с ног, а снежная крупа залепляла глаза, хотелось скорее попасть в тепло и никуда не выходить. Однако нужно было работать, и мы отправились заселяться в гостиницу, которая представляла собой двухэтажное здание с толщиной стен примерно в метр — север все-таки.
По сути, это просто один из трех благоустроенных жилых домов, в котором владельцы квартир сделали ремонт и сдают их командировочным. Вместе с нами успели пожить: работник транспортной прокуратуры, связисты из аэропорта и проверяющие из социальных служб. Цена за койко-место в гостинице, которую местные называют почему-то “Бастилией”, составляет 2 500 рублей с человека в сутки.
Однако, здравствуйте!
Прежде чем рассказывать об аянцах, необходимо отметить одну особенность, из-за которой эти люди навсегда западают в душу. С тобой все любезно здороваются. Ребенок идет тебе навстречу или старик, тебя обязательно поприветствуют, и это безмерно радует. В Хабаровске такого не встретишь.
— Я когда в Хабаровск прилетаю, тоже со всеми здороваюсь. В ответ люди смотрят на меня как на дуру. Мы же незнакомы, ты чего здороваешься, — с улыбкой говорит молодая аянка Дарья Кашина.
Живут здесь открыто, двери в дома и квартиры закрываются только на ночь, а соседи спокойно ходят друг к другу в гости.
Однако мы отвлеклись. Человек, который стал нашим помощником и экскурсоводом, местный предприниматель и один из инициаторов экологического референдума Марианна Волостникова. Она рассказала нам, чем здесь, несмотря на наличие квартиры в Хабаровске, занимается, как жил поселок раньше, что происходит сейчас и какое будущее его ждет.
— У родителей здесь домик, несколько магазинов. Они уехали, оставили все это мне, вот я и работаю. Жить здесь очень нелегко, но мне нравится: потрясающая природа, горы, море, рыба, крабы, заповедные места — очень красиво, особенно летом. Не хочется, чтобы все это погубили ради каких-то эфемерных благ цивилизации, — говорит Марианна.
Первым местом, которое мы увидели в Аяне, стала заброшенная товарная ферма, на месте которой и планировалось возвести гигантский, даже по современным меркам, газохимический парк. Его площадь, по плану инвестора, должна была составлять 755 га. Место выбрано неслучайно.
В урочище между двух сопок достаточно большое, относительно ровное пространство, которое под пологим спуском уходит прямо в Аянский залив. Одна беда — расположено это все в непосредственной близости от поселка, рядом с жилыми домами.
Легкий налет цивилизации
Цивилизация лишь слегка коснулась этих мест. Из всех благ, к которым мы так привыкли на большой земле, у аянцев есть только электроэнергия. Воду местным жителям привозят бочками, из расчета 130 рублей за двести литров. С отоплением еще большие проблемы. 99 процентов жилого фонда абсолютно не благоустроено, и отапливать дома приходится дровами.
— Мне на зиму нужно три “Урала” дров. За машину надо заплатить 24 тысячи рублей, плюс отдать еще за расколку по семь — восемь тысяч за машину. Пенсия у меня 20 тысяч, вот приходится на всем экономить, чтобы зимой не замерзнуть, — говорит аянский старожил Александр Смоленцев.
Отправляясь в Аян, мы были готовы к тому, что придется столкнуться с проблемой Интернета, однако, выйдя из самолета, было удивительно видеть, что “Мегафон” показывал полный набор антенн и уверенную надпись LTE, вот только загружать какие-либо страницы во Всемирной паутине и отправлять сообщения в WhatsApp оператор совсем не хотел.
— Интернет здесь только спутниковый, но работает неважно, скорость очень низкая, а вот цена высокая. За оборудование я заплатил 45 тысяч рублей, и каждый месяц выходит еще около десяти тысяч рублей абонплаты. Ну и, конечно, Интернет лимитированный, за 2700 рублей я получаю всего 12 Гб траффика. А потом скорость падает практически до нуля, — рассказывает аянец Виктор Лисин.
Конечно, большинству населения такая роскошь, как Интернет, попросту недоступна из-за высокой цены, поэтому жители компенсируют недостаток информации телевидением, которое здесь прекрасно работает.
— Смотрим новости по телевизору, федеральные каналы и наши местные. Ничего другого нам не остается, — говорит Георгий Стекольщиков, аянец.
Практически у каждого местного жителя в хозяйстве есть снегоход — главное транспортное средство в Аяне. Без него здесь пришлось бы очень трудно, ведь грунтовые дороги, даже в самом поселке, представляют собой печальное зрелище. Проехать же по бездорожью или льду замерзающей Аянской бухты на обычном автомобиле практически невозможно.
Во времена советской власти и первые годы современной России Аян процветал. Местные жители хвастают, что у них в числе первых на Дальнем Востоке в домах появились импортные телевизоры, видеомагнитофоны и другая техника. Происходило это потому, что в залив Аян приходили добывать деликатесную красную рыбу и краба японцы и американцы, которые привозили местным жителям самое современное оборудование.
Но с тех пор многое изменилось. Были проведены реформа местного самоуправления и налоговая реформа, которая отобрала у Аяно-Майского района львиную долю налоговых поступлений от работы промышленных предприятий.
— На территории района работали артель старателей “Амур”, рыболовецкий колхоз “Восход”. Все они отчисляли значительные средства в бюджет района. Было время, что Аяно-Майский район одалживал деньги Комсомольску-на-Амуре и даже Хабаровску, — рассказывает глава администрации Аяно-Майского района Алексей Ивлиев.
Драгоценные металлы, рыбу, краба на территории района добывают и сейчас, и объемами не меньшими, чем в советские годы. Вот только практически никаких отчислений местный бюджет от деятельности этих предприятий не получает. Так, в 2020 году старатели в рамках добровольной помощи району внесли в бюджет один миллион рублей, а рыболовецкий колхоз “Восход” купил для местного клуба караоке-систему и под Новый год раздал воспитанникам детского сада сладкие подарки. На этом все.
“Дорога жизни”
Настоящей дорогой жизни для местного населения становится период морской навигации, когда корабли привозят в Аян свежие продукты. А с октября по май местные жители лишены огромного количества еды, без которой мы не представляем полноценной жизни.
Так, в магазинах Аяна, Аима, Джигды, Нелькана невозможно купить кисломолочную продукцию, яйца, свежие овощи и фрукты. Единственной ниточкой в зимний период остается авиационное сообщение, благодаря которому в ограниченном количестве завозят мизерное количество свежих овощей и фруктов. Правда, цены на них сильно кусаются — не менее 600 рублей за килограмм, а десяток яиц стоит около 300 рублей. Однако даже за этими крохами выстраиваются огромные очереди из желающих приобрести дефицитные товары. Достается, конечно, далеко не всем.
— Научились делать кефир сами. Покупаем молоко, которое у нас называют химическими сливками, добавляем туда специальные бактерии — получается кефир, — говорит Дарья Кашина, аянка.
Да, кстати, многие жители не брезгуют покупать и просрочку, в магазинах ее полно, и продается она по ценам свежей продукции в Хабаровске. Так, литровый сок нам удалось купить за 50 рублей, а пакет молока длительного хранения, просроченный чуть более чем на месяц, всего за сотку.
— Я не могу позволить себе купить конфет, яблок, свежих огурцов или яиц — денег у меня на это нет. Ем всю зиму одну картошку, которую выращиваю на своем огороде. Нет у меня возможности поймать рыбу или краба, поскольку нет ни снегохода, ни элементарного оборудования, — делится Ольга Вострецова, аянка.
Не меньшие проблемы испытывают и молодые родители. Так, в поселке практически невозможно купить детское питание, а подгузники если и есть, то стоят от полутора тысяч рублей за среднюю упаковку весьма сомнительного качества.
— Купить здесь питание для детей невозможно — его просто нет, и не завозят даже в навигацию из-за коротких сроков годности. Можно попросить, чтобы доставили самолетом те, кто возвращается из Хабаровска, но далеко не каждый соглашается, а так кормить ребенка нечем, — говорит Дарья Кашина, молодая мама.
Казалось бы, если настолько тяжелая жизнь у аянцев, почему не уехать туда, где легче? Многие так и поступают. С 1990 года население Аяно-Майского района сократилось с почти шести тысяч человек до 1 873 в 2020 году. Остались лишь те, кому некуда ехать, и те, кто привык мириться с трудностями.
— А куда ехать? Мы что здесь никому не нужны, что в другом месте тоже будем никому не нужны. Тут хотя бы есть крыша над головой. Денег на покупку квартиры в Хабаровске у меня нет, здесь свой дом никому не продам, а переезжать в никуда я не хочу, — добавляет Ольга Вострецова.
И тем не менее 90 процентов жителей Аяно-Майского района, абсолютно понимая, в каких условиях они живут, не согласились менять свою жизнь. Отказались от всех благ цивилизации, которые мог принести в эти места завод. Почему так произошло? Виной всему Охотское море.
Оставьте нас в покое!
Подавляющее большинство населения против строительства здесь любого завода. Местные жители боятся, что китайцы, якуты или любые другие промышленники уничтожат хрупкую экосистему Охотоморского побережья, вырубят леса, отравят реки и море, уничтожат животных и птиц, а доходы с деятельности промышленных предприятий уйдут в федеральный центр.
— Не одно десятилетие у нас добывают в районе золото, и что, мы все в золоте ходим? Рыбу, краба в заливе тысячами тонн ловят, и что? Вы видели в наших магазинах в продаже рыбу или краба? У нас этого ничего нет. Все, что сами поймаем, вот это наше, а то, что добывают на нашей земле промышленники, мы не видим. Точно так же будет и с заводом, землю и море уничтожат, останется пустыня, а нам здесь жить, — делится представитель КМНС Александр Бельды.
По словам местных жителей, референдум нужно было проводить не только в Аяно-Майском районе, но и на всех территориях Охотского побережья.
— Мы все кормимся с Охотского моря. Даже старики берут сети и идут рыбачить. Море очень мелкое и практически замкнутое, но очень богато рыбой, крабами, другими ценными ресурсами. Вы приезжайте к нам в мае, когда идет селедка на нерест, море белое от молок, а берег, как песком усеян селедочной икрой. Для каждой рыбы у нас свой период, и мы не хотим потерять то единственное, что у нас есть. Не дай бог завод “плюнет” в море, это же неминуемая гибель для всего живого. Для примера расскажу о корюшке, мы ее раньше в заливе не ловили, а когда начали на Сахалине качать нефть и газ — корюшка пришла к нам. О чем это говорит? О том, что там ей жить уже невозможно и она пришла к нам. Получается, что нас хотят нашими же руками просто оставить здесь ни с чем, — говорит Георгий Стекольщиков, местный житель.
В следующем материале из Аяна мы расскажем о том, кто и как добывает в Охотском море рыбу и краба и постараемся ответить на вопрос — куда это все уходит.
Напомним, по мнению местных жителей добиться устойчивого развития района можно и без строительства химических заводов. Достаточно лишь восстановить работу старых советских предприятий, которые обеспечивали местное население работой и свежими продуктами питания.
Владимир Салимзанов, новости Хабаровска на DVHAB.ru
Фото, видео Петра Кейзера.
