Корреспондент «Политики Сегодня» вместе с жителями Гудауты вспоминает о страшной кровопролитной войне в Абхазии.
В год 75-летия Победы редкого ветерана можно встретить в здравии. Подрастающее поколение россиян о Великой Отечественной войне знает и говорит меньше, чем их родители. А ведь это принципиально важно — услышать от бабушки или дедушки неподдельное «не дай Бог», когда речь заходит о боевых действиях.
Такой же искренний и тяжелый вздох стариков можно услышать в Абхазии, которая вчера отмечала очередную годовщину провозглашения независимости. Раны здесь значительно свежее, ведь война с Грузией закончилась в 1993 году.
Гудаута — курорт на побережье автономной республики. 30 лет назад снаряды до города не долетели, но памятниками героям усыпаны все парки и скверы. Таксист, продавец, случайный прохожий — каждого жителя коснулась война.
Военный музей, тем не менее в Гудауте закрыт. Режима работы на входе нет. Молодые абхазы неподалеку рекомендуют зайти в любой двор, если хочется послушать рассказы бравых солдат. Подходящих под описание встречаю на рынке.
«Я говорить не буду, — хмурится пенсионер, взирая на товарища. — Сходите в сообщество инвалидов».
Квартал бесконечных лавок с мороженым за ностальгические 15 рублей, и ты у бетонного пандуса для коляски. Вывески нет, здание полуразрушено. Таких здесь немало. В этом — кабинет с флагом, курящий директор и женщина с картотекой. Спустя пару минут недоверчивого осмотра пресс-карты, они скажут, что люди вспоминать о войне не хотят.
«Больше 500 человек [остались] только по Гудауте, — считает инвалидов женщина. — У кого контузия, кто зрение потерял, у кого ноги нет. Правительство оплачивает лечение, курорты, протезирование».
Бизнесмены тоже участвуют. Накрывают столы 30 сентября — в день победы. На фотографиях с праздников вижу женщин. Они в стороне не остались — были медсестрами. Другие спасали детей, прятались в деревнях и горах, пытались бежать.
В 1992 году перегруженный вертолет МИ-8 российских миротворческих сил, совершавший гуманитарный рейс из блокадного Ткуарчала в Гудауту, был сбит прицельным выстрелом грузинской ракеты. В день трагедии — 14 декабря — абхазы не перестают нести цветы к городскому мемориалу, поминая 85 невинных жертв, среди которых были даже младенцы.
В сообществе инвалидов разводят руками — мол, приходите в другой день. Впереди неделя выходных, посвященная Дню независимости республики.
На этой же улице, ближе к морю, ветхий дом с решетками на окнах. Местные порекомендовали заглянуть и сюда. Это редакция гудаутской газеты «Бзыбь». В пустых комнатах старая мебель, компьютеров нет. Сейф, пара столов, стулья, электрическая плита и турка — куда без кофе на юге.
Пожилая Флора Константиновна — сотрудница бухгалтерии — встречает широкой улыбкой. До войны она работала в РАЙПО, где среди 60 работников встречались и грузины. В то время их в Абхазии было немало. Многие потом побросали дома и убежали, а когда конфликт только разгорался, восстали против коренного населения прямо на его территории.
Флора Константиновна называет себя советским товарищем, утверждает, что нация раньше не играла никакой роли. Все дружно трудились вместе. По словам пенсионерки, многие грузины не хотели участвовать в боевых действиях, а преступления на территории республики совершали маргинальные кадры.
«Не настоящие грузины, а наркоманы, детдомовские. Им все равно было, в кого стрелять», — рассуждает бухгалтер.
Племянник собеседницы защищал родину в столице, вернулся в Гудауту живым и здоровым, но о том, что происходило, говорить не любит. Правда, поделился случаем: был приказ обойти все вражеские дома, уничтожить их жителей. За дверью одного из них стояла грузинская женщина, невероятно похожая на мать героя. Он ее не тронул, а начальству сказал, что в здании никого не обнаружил.
«Не все могут убивать тоже. Или ты “наколотый” должен быть», — размышляет дама.
Сотрудница редакции, содрогаясь, вспоминает 14 августа 1992 года, когда по телевизору услышала объявление о начале агрессии со стороны уже независимой к тому моменту Грузии. И тут же дает выпуск газеты, где на русском языке статья о том, как вели себя в этот день ее соотечественники. Хирбей Кварацхелия — герой материала — собирался на охоту, но услышав новости, поехал в Сухум. И прошел всю войну, потеряв немало друзей.
«Врагу не пожелаю», — повторяет через каждые пять минут Флора Константиновна.
Правда, с присущим жителям Кавказа жизнелюбием отвлекается от грустных воспоминаний и предлагает кофе. К чашке прилагает подругу, которую специально вызвала из соседнего дома для гадания.
«Жди известий издалека светлых. Прибыль. Черепаху вижу — к медленной удаче», — пророчит Феруза, разглядывая кофейную гущу.
После десятиминутного сеанса предсказаний Феруза начинает жаловаться на нововведения. Пенсию теперь выдают в Сберкассе (это, к слову, 2500 рублей). Перевод на банковские карты отменили до нового года, очередь приходится занимать в шесть утра. Скандалы и обмороки случаются, но это все не настолько страшно, как трупы на улицах.
От житейских проблем она неожиданно переключается на портрет на стене. На гостью с легкой улыбкой взирает один из самых почитаемых сынов абхазского народа — ученый-востоковед, первый президент Абхазии Владислав Ардзинба. В тяжелое для своего народа время он организовал вооруженную борьбу во имя независимого абхазского государства.
«Этот человек особый! Необыкновенный! Умница. Мудрейший. — показывает на фото Флора Константиновна. — Такого ученого нам уже не достать. Он победил войну в Абхазии».
Собеседница считает, что подобные политики рождаются раз в столетие. Счастлива, что жила при нем. Говорит, что пять лет после войны в полной изоляции от всех стран были даже лучше современного положения. Люди не мелочились, не бегали за деньгами туристов, а любимый президент всегда повторял:
«Мы абхазы, мы никогда не умрем».
Не умрет в этом удивительном народе и память о войне начала 90-х, как бы ни старалась Абхазия опустить эту тему. А она очень старается. При необходимости, привлекает даже насекомых. Один ветеран отменил нашу встречу, доложив из больницы, что пчела укусила его прямо в губу.
«Поменьше рассказывай, что на душе», — видимо, не только мне говорила подруга сотрудницы газеты Феруза, глядя на кофейную гущу.
Тем не менее, на любого молчаливого воина в Абхазии находится свое волшебное зелье: кому по душе чача, кому вино. А после рюмки, другой звучат истории, от которых бросает в дрожь. Про ночи в горах между трупов, чтоб не замерзнуть, и страх смерти, когда без оружия приходится защищать и дом, и семью.
«Не дай Бог, — не устают приговаривать Флора Константиновна и сотни тысяч абхазских женщин и мужчин. — Не дай, Бог».
