Вперед, к победе феодализма! Почему Россия возвращается в далекое прошлое

Политические аналитики сходятся во мнении, что в России вновь воспроизводится феодально-крепостнический строй на всех уровнях власти.

О том, что в России заново построено вовсе не капиталистическое, а куда более раннее по уровню развития феодальное общество, говорится давно. К этой теме обратился и известный российский экономист Владислав Иноземцев, который в статье «План «Крепостные»» подробно проанализировал ситуацию в современном российском обществе, и подтвердил в итоге, что да, феодальный строй в стране успешно воспроизведен. Иноземцев подсчитал, например, что численность правящего «дворянства» и попов (порядка 200–250 тыс. чиновников и силовиков среднего и высокого рангов и около 120 тыс. служителей культа) практически идентична численности дворянства и духовенства во Франции накануне революции 1789 г.» Любопытно, что о том же самом говорят не только завзятые оппозиционеры, но и сами «народные избранники», принадлежащие разрешенной властями системной оппозиции. Так, депутат Госдумы от КПРФ Валерий Рашкин пишет: «Нынешней власти граждане не нужны. Граждане имеют права. Они имеют право выбирать власть. Они имеют право требовать у этой власти отчетность и соблюдение законов своей страны. У граждан есть право голоса. У граждан есть ГОЛОС – возможность выразить свое несогласие с происходящим, возможность критиковать любые действия любых государственных и негосударственных структур и лиц, независимо от их близости к власти. Этого нынешняя власть не переносит и не допускает. Такие граждане ей не нужны. Ей нужны покорные, лояльные и безгласные рабы, с которыми можно делать все что угодно ... я являюсь свидетелем этого беспредела. И я не молчаливый свидетель. Я обвиняю и буду обвинять нынешнюю власть в терроре, в репрессиях, в создании в стране атмосферы нетерпимости по отношению к несогласным и инакомыслящим. И я надеюсь, что придет время, когда я буду свидетельствовать перед международным трибуналом. Потому, что то, что происходит сейчас в нашей стране, является преступлением.» В этой связи нельзя не упомянуть о такой характерной детали, которую приводит в своей работе Иноземцев «о недавнем процессе ревизии принципа всеобщего избирательного права, доведшем число россиян, которые не могут быть избраны в органы представительной власти, до как минимум 9 млн человек, или 8% совершеннолетних жителей страны…» Один из множества примеров феодального хозяйствования упоминает в своем блоге сетевой аналитик Анатолий Несмиян: «Сын директора Эрмитажа Пиотровского получил должность вице-губернатора по вопросам культуры. Сам директор Эрмитажа наследовал свою должность от отца. Как видно, культур-мультур - это теперь ленное владение одной конкретной петербуржской семьи. Самой, видимо, культурной в бандитской части Петербурга. Современный феодализм и сословное право формируются у нас прямо на глазах. Наши гангстеры открыто ставят перед собой цель возвращения России к истокам - к царским временам. Понятно, что в настоящей царской России практически все из них в лучшем случае подметали бы улицу перед барским домом, но баре теперь они. А потому активно и возрождают прежние порядки. Верно римляне говорили - раб не мечтает о свободе, раб мечтает о своих собственных рабах. Это как раз про нашу голытьбу, внезапно ставшую боярами…» А вот еще несколько фрагментов из статьи Иноземцева: «Система управления во многом повторяет старый русский принцип «кормления», хотя и ставший более комплексным. Чиновник отправляется в регион для управления им и «поправки» собственного состояния (в большинстве субъектов Федерации значительная часть бизнесов местного значения — сельское хозяйство, офисные комплексы, логистика, розничная торговля, локальные сети сбыта нефтепродуктов и электроэнергии — контролируется губернаторами и их «близкими людьми») (…) Появляется все больше регионов, где воля этих феодалов намного значимее российских законов. Прежде всего на ум приходит Чечня, «народное хозяйство» которой практически каждый год показывает совокупный убыток по всем основным отраслям и чей бюджет на 89% состоит из федеральных дотаций. В республике практически не действуют российские законы, а чеченские силовые структуры совершают вылазки в разные регионы России, охотясь за неугодными. (…) В России обычные жертвы несчастных случаев получают в виде компенсации смешные суммы — от 100 тыс. рублей на одного погибшего. В случае гибели «новых дворян» ситуация меняется. Даже в ординарном случае, когда фээсбэшник сбил инспектора ГИБДД на Новом Арбате, семья последнего получила 2 млн рублей от МВД, 4 млн от ФСБ и новую квартиру в Москве стоимостью не менее 10 млн рублей. (…) Сотни тысяч человек имеют привилегии (спецпропуска, позволяющие нарушать правила дорожного движения; защиту от обысков и досмотров или возможность избегать уголовного наказания). Чиновникам сегодня намного чаще назначаются условные сроки в связи с крупными хищениями или коррупцией, чем обычным гражданам, — и при этом среди самих чиновников выделяются работники ФСБ: согласно статистике Верховного суда, уголовные дела в отношении них возбуждаются в шесть раз реже, чем в отношении других силовиков, и в 30 раз реже, чем в отношении «спецсубъектов» в целом. Можно также вспомнить, что практически все высокопоставленные чиновники, попы или их дети, виновные в дорожно-транспортных происшествиях, уходили от ответственности, тогда как рядовые граждане получали реальные сроки. (…) Государство начинает действовать — по образу и подобию феодальных властей — от имени не общества, а религиозных групп (в частности, Сергей Лавров открыто обвиняет правительства других стран в «произвольной трактовке» поведения Иисуса), пресекая не противоправные деяния, а проявления «ересей» (только так я могу трактовать уголовные преследования свидетелей Иеговы, которым не должно быть места в светском государстве)…» Прогноз о том, как будет в дальнейшем развиваться российский феодализм дает в своем блоге доктор философии, политолог Дмитрий Михайличенко: «Многие эксперты и ученые предсказывают неминуемость федерализации России в средне- и долгосрочной перспективе. Действительно, сверхцентрализаторские конструкции выглядят жесткими и эффективными для правящего класса и стратегий удержания власти, но исторический опыт показывает их негибкость, а, следовательно, и недолговечность. И тут уместно обратиться к осмыслению постсоветского опыта госуправления. Ельцинское правление – это, по сути, феодализация под видом демократизации. Главные ее субъекты – олигархи и тяжеловесы эпохи парада суверенитетов (в терминологии Европы Нового времени – магнаты). Постсоветские олигархи были заменены/реновированы на лояльных и служилых нео-олигархов, а со вторыми власть справилась, заменив их на прилизанных «новой искренностью» губернаторов-технократов, многие из которых - варяги. И тут нужно напомнить о подходе ряда политологов, считающих, что категории политических режимов (демократический, авторитарный или тоталитарный) не вполне применимы к российским реалиям. Скорее можно говорить о диалектике феодализма и абсолютизма. Например, во Франции XVII в. должности продавались, но позицию королевского интенданта (полпреда) купить было нельзя. С помощью них Париж сконцентрировал власть и поставил под контроль бизнес-элиту. Сокращающаяся ресурсная база активизирует не только миролюбивую внешнюю политику России, но и падающий интерес государства к регионам. Государство выбирает самые интересные активы (Кавказские минеральные воды, Байкал, Краснодарский край, нефтяной север, Сахалин и др.) и постепенно ослабляет свое внимание к периферии, оставляя регионы на голодном социальном пайке. Объединение регионов и создание региональных агломераций тут кажется неминуемым. Регионы типа той же Курганской области или Еврейской автономной области станут периферией не для центра, а для Тюмени или Хабаровска. Из регионов уезжают люди, сокращает свое административное присутствие и государство. Тем более, что цифровизация госуслуг позволит позиционировать этот процесс относительно безболезненно. Вместе с этим, на уровне регионов власти разрешают проводить свою, региональную централизацию ресурсов. Это видно по усилению процессов подчинения мэров городов губернатору, а также выстраиванию региональных вертикалей в рамках логики публичной власти. Эти процессы нужны властям для сохранения лояльности региональных элит, кормовая база которых в период пандемии сократилась еще сильнее, чем у федеральных. И это уже - предпосылка для формирования класса региональных наместников. Региональные наместники прямо заинтересованы в ослаблении демократии и местного самоуправления. У них есть один ограничитель – вертикаль, и другие регуляторы им не нужны. Центр может санкционировать усиление наместников, если они окажутся способным обеспечить беспроблемное правление и выполнение стратегических установок власти. Учитывая слабую экономику и нивелирование потенциала местного самоуправления, это предпосылка для формирования региональных нео-магнатов, которые будут менее влиятельными, чем их предшественники – тяжеловесы эпохи парада суверенитетов, но сущность и стилистика отношений с обществом у них будет аналогичной. Если, конечно, не учитывать штукатурку в виде «новой искренности»…»